Марта медленно поднялась на ноги.
— Очень больно было? - голос Ивик дрогнул. Марта дернула плечом.
— Нормально. Ниче, потом лучше будет получаться.
От костра доносились разговоры, редкие взрывы смеха. Струнные переборы. Иногда начинали что-то петь. Ивик натянула спальник на голову.
Хотелось бы сейчас, конечно, посидеть там, у костра. Тем более, там Марта. Ивик очень хотелось быть рядом с Мартой. И Марта сейчас играла на клори. В первый день ее сен шел рядом с сеном иль Кон, и Марта попросила кого-нибудь понести ее клори. Ивик мгновенно вылетела вперед и приняла инструмент. И целых полдня она несла его! Инструмент Марты! Марта и играет лучше всех. И вообще…
Это же Марта!
И сейчас можно посидеть рядом с ней, преданно глядя ей в глаза, и слушать, как Марта поет негромким, низковатым голосом.
Как-то в пути, темнотою измучен,
Песенке, песенке был я научен,
Песенке в несколько строк…
Только сил никаких нет.
И ноги болят. Нет, не встать, подумала Ивик обреченно. Дана вот тоже совсем уже никакая была под конец. У нее даже Лен забрал рюкзак и надел его себе спереди. Ивик, по крайней мере, сама свой рюкзак дотащила. И палатку помогала ставить. Но теперь Дана все-таки нашла в себе силы и сидит там, у костра, а Ивик…
Ступни все еще болели, наверное, там шендак сплошной, мозоли страшные, но сделать с ними что-нибудь Ивик сейчас не могла. Это же надо встать. Искать пластырь, возиться. Нет. Ивик поплотнее завернулась в спальник. На мгновение ее вдруг захлестнуло отчаяние при мысли, что это ведь только второй день. Только второй! И еще двенадцать дней вот так мучиться. Обязательный летний марш-бросок всего квенсена - за вычетом дежурных, конечно, которые оставались для охраны. Ивик очередной раз с мысленным проклятием вспомнила тот день, когда поехала к хессу педсовета, когда ее определили в гэйны, выругала себя за то, что не сбежала, хотя давно уже пора было это сделать, осознала, что ей уже плевать на косые взгляды, и что таких мучений ничто не стоит, поняла, что так мучиться всю жизнь невозможно, и наконец, заснула…
Как ни странно, легче стало на второй неделе. Вроде бы и проходили все так же по 30 километров ежедневно, со всей выкладкой, с тяжелыми мешками и "Клоссами" - без боеприпасов, исключительно для веса. А парни тащили еще и палатки. А трое, которые постоянно сменялись - алое с крестом знамя Дейтроса, алое с золотой звездой - квенсена и хоругвь с изображением святой Кейты, покровительницы сена иль Кон. И вставали в пять утра, и шли почти весь день с короткими перерывами. И все равно как-то легче стало…
Ноги стали меньше болеть. Точнее, боль перестала быть острой. Ивик просто привыкла к ней. К тому, что ноги, ступни и щиколотки - это что-то отдельное от нее самой, далекое, малоинтересное. И боль в плечах стала привычной. Иногда, когда весь сен вдруг запевал что-нибудь знакомое, идти было даже легко. Идти, орать песню, размахивать руками, глядя в эмалево-голубое небо. Когда завязывался интересный разговор с девчонками. Тягуны все еще были невыносимо трудны, но зато потом, когда подъем заканчивался, спускаться было легко и приятно, и вниз убегали поля и рощи, покрытые ярко-зеленым, нежным ковром травы и листьев, еще не запылившимся, весенним, сочным. И когда на привале можно было сбросить мешок и автомат с плеч, Ивик казалось, что она вот прямо сейчас взлетит…
Скеро и неприятные личности из ее свиты были где-то далеко. Они не касались Ивик. Хотя вроде бы и шли рядом - но поодаль. Она шла, разговаривая с Даной и Ашен, и временами с Венни, Келл или Айшей. Или с кем-нибудь из других сенов. В один из дней сен Дэйма, иль Райен, шел в строю позади их сена, и почти весь этот день Дэйм шел рядом с ними, и тащил мешок Даны, потому что Дане было уж очень тяжело, и с ним было здорово и легко. Ивик чувствовала, что Дэйм как будто не только брат Ашен, но их общий брат. А в другие дни ей вполне хватало девчонок из своего сена.
Вечерами она теперь тоже сидела у общего костра. Костров, собственно, было много, вся широкая ложбина заполнена огнями, темными палатками, гомоном ребят, музыкой. Дана играла на скрипке, глядя в огонь черными, огромными, как ночное небо, глазами. Квиссаны замирали от этой музыки - все они умели чувствовать, все могли оценить это звездное чудо. Потом снова дребезжали разбитые струны клори, и квиссаны пели по очереди или хором - будто не напелись в дороге, за день.
Сомкнулись полярные льды,
Белое пламя.
Лучи незнакомой звезды
Сияют над нами…
Больше всех пела Скеро, но это не мешало Ивик, не раздражало. Тем более, что пела Скеро хоть и не очень хорошо, зато прекрасные песни. Ее было интересно слушать. Ее слушали так же, как Дану, затаив дыхание. Еще хорошим клористом был Марро, голос у него был низкий, будто взрослый уже, а играл он виртуозно, по-настоящему, выводил мелодию. Его тоже любили слушать. Играли и другие. Больше половины квиссанов умели играть и учились играть на клори.
Ивик иногда уходила, чтобы разыскать Марту. Марта, конечно, не снизойдет до дружбы с какой-то там первокурсницей, Ивик это понимала. Но Марта была совершенством. Такая сильная, но в то же время добрая, не то, что Скеро. И не воображает из себя, и не лезет всегда в центр внимания. Ивик закрывала глаза ночью, забравшись в спальник, и представляла, как во время тренировки на них нападают дарайцы, и вот бой, и Марта ранена, а она закрывает Марту собой и сражается с дарайцами, а потом вытаскивает ее на Твердь, перевязывает ей рану… или наоборот, это даже еще лучше. Она, Ивик, закрывает Марту собой, и ее ранят, а Марта потом тащит ее на руках и перевязывает рану индивидуальным пакетом и говорит "потерпи". Воображать все это было необыкновенно приятно. Приятно представлять, как руки Марты прикасаются к тебе, стаскивают тельник, перевязывают… боль, правда, Ивик как-то выносила за скобки. Ее все равно не представишь толком.
Ей просто хотелось посидеть рядом с Мартой, посмотреть на нее - Марта была совершенством. Даже невозможно представить, что бывают такие красивые люди. Ивик ничего не говорила девчонкам, да и что тут скажешь… лишь изредка она позволяла себе вздохнуть "Марта иль Касс… бывают же такие классные гэйны!" - остальные ее чувств не разделяли, но хоть не возражали, и можно было изредка эти чувства выразить - и на том спасибо. А вечером - вечером все равно никто не заметит, что она отошла от костра. И Ивик разыскивала сен иль Касс и сидела рядом с третьекурсниками, никто не обращал на нее внимания, но это было и хорошо. Третьекурсники - они другие какие-то, думала Ивик. Совершенно другие. Взрослые. И еще - они были похожи друг на друга, и будто одна семья. У нас все не так, думала она. Мы - каждый сам по себе. Группками. Мы с Ашен и Даной. Скеро с поклонниками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105