Я одержим собой.
Собой? А не позвать ли Горчакова?
Эй, Горчаков!.. Да нет, уже отбой.
Да так ли это, впрочем, бестолково,
когда одни уста наперебой
поют двоих в отсутствии алькова?
Я сам слежу за собственной губой.
Их пополам притягивает слово.
Я — круг в сеченьи. Стало быть, любой
из нас двоих — магнитная подкова.
Ночь. Губы на два голоса поют.
Ты думаешь, не много ли мне чести?
Но в этом есть особенный уют:
пускай противоречие, но вместе.
Они почти семейство создают
в молчаньи. А тем более — в присесте.
Возлюбленному верхняя приют.
А нижняя относится к невесте.
Но то, что на два делится, то тут
разделится, бесспорно, и на двести.
А все, что увеличилось вдвойне,
приемлемо и больше не ничтожно.
Проблему одиночества вполне
решить за счет раздвоенности можно.
Отчаянье раскачивает мне,
как доску, душу надвое, как нож, но
не я с ним остаюсь наедине.
А если двоедушие безбожно,
то не дрова нуждаются в огне,
а греет то, что противоположно.
Ты, Боже, если властен сразу двум,
двум голосам внимать, притом бегущим
из уст одних, и видеть в них не шум,
а вид борьбы минувшего с грядущим,
восхить к Себе мой кашляющий ум,
микробы расселив его по кущам,
и сумму дней и судорожных дум
Ты раздели им жестом всемогущим.
А мне оставь, как разность этих сумм,
победу над молчаньем и удушьем.
А ежели мне впрямь необходим
здесь слушатель, то, Господи, не мешкай:
пошли мне небожителя. Над ним
ни болью не возвышусь, ни усмешкой,
поскольку он для них неуязвим.
По мне, коль оборачиваться решкой,
то пусть не Горчаков, а херувим
возносится над грязною ночлежкой
и кружит над рыданьями и слежкой
прямым благословением Твоим".
IV Горчаков и врачи
«Ну, Горчаков, давайте ваш доклад».
«О Горбунове?» «Да, о Горбунове».
"Он выражает беспартийный взгляд
на вещи, на явления — в основе
своей диалектический; но ряд -
но ряд его высказываний внове
для нас". "Они, бесспорно, говорят
о редкостной насыщенности крови
азотом, разложившим аппарат
самоконтроля". "Сросшиеся брови,
ассиметричность подбородка, жир
на подбородке. Нос его расцвечен
сосудами, раздавшимися вширь..."
«Я думаю, разрушенная печень».
"Компрессами и путаницей жил
ассиметричный лоб его увенчан.
Лисички — его слабость и кумир.
Он так непривлекателен для женщин.
"Преувеличен внутренний наш мир,
а внешний, соответственно, уменьшен", -
вот характерный для него язык.
В таких вот выражениях примерных
свой истинный показывает лик
сторонник непартийных, эфемерных
воззрений..." "В этом чувствуется сдвиг
налево от открытий достоверных
марксизма". «Недостаточно улик».
«А как насчет явлений атмосферных?»
«А он отвык от женщины?» "Отвык.
В нем нет телодвижений, характерных
для этого... ну как его... ах ты!.."
«Спокойно, Горчаков!» «...для женолюба».
"А как он там... ну, в смысле наготы?..
Там органы и прочее?" "Сугубо,
сугубо от нужды и до нужды.
Простите, что высказываюсь грубо".
«Ну что вы! Не хотите ли воды?»
«Воды?» «А вы хотели коньяку бы?»
«Не признаю я этой ерунды».
«Зачем же вы облизывали губы?»
«Не знаю... Что-то связано с водой».
«Что именно?» «Не помню, извините».
«Наверное, стакан перед едой?»
"Да нет же, вы мне спутали все нити...
Постойте, вижу... человек... худой...
вокруг — пустыня... Азия... взгляните:
ползут пески татарскою ордой,
пылает солнце... как его?.. в зените.
Он окружен враждебною средой...
И вдруг — колодец..." «Дальше! Не тяните!»
"А дальше вновь все пусто и мертво.
Колодец... это самое... сокрылся".
«Эй, Горчаков! Что с вами?» "Я... того.
Я, знаете, того... заговорился.
Во всем великолепьи своего
идеализма нынче он раскрылся".
«Кто? Горбунов?» "Ну да, я про него.
Простите мне, товарищи, что сбился".
«Нет-нет, вы продолжайте. Ничего».
"Я слишком в Горбунова углубился...
Он — беспартийный, вот его беда!
И если день особенно морозен,
он сильно отклоняется туда...
ну, влево, к отопленью..." «Грандиозен!»
«А он религиозен?» "О, да-да!
Он так религио... религиозен!
Я даже опасаюсь иногда:
того гляди, что бухнется он оземь
и станет Бога требовать сюда".
«Он так от беспартийности нервозен».
«Он влево уклоняется». «Ха-ха!»
«Чему вы усмехаетесь, коллега?»
"Тому, что это, в общем, чепуха:
от Горчакова батареи слева,
от Горбунова, стало быть..." "Ага!
Как в шахматах? Король и королева?
Напротив!" «Справедливо». "От греха
запишем, так сказать, для подогрева
два мнения". «Идея неплоха».
"Какая ж это песня без припева?
Ну вот и заключение... шнурков!
подшить!.. Эй, Гочаков, вы не могли бы
автограф свой?" «Я нынче без очков».
«Мои не подойдут?» "Да подошли бы.
Так: «влево уклоняется»... каков!
..."и вправо"... справедливо! Справедливы
два мнения. Мы этих барчуков...
Одно из двух: мы выкурим их, либо..."
"Спасибо вам, товарищ Горчаков.
На Пасху мы вас выпустим". "Спасибо.
Да-да. Благодарю. Благодарить...
Не сделать ли поклона поясного?...
Где Горбунов?! Глаза ему раскрыть!..
О, ужас, я же истины — ни слова...
Да, собственно, откуда эта прыть?
Плевать на параноика лесного!
Уток теряет собственную нить,
когда под ним беснуется основа.
Как странно Горчакову говорить
безумными словами Горбунова!"
V Песня в третьем лице
«И он ему сказал». "И он ему
сказал". «И он сказал». «И он ответил».
«И он сказал». «И он». "И он во тьму
воззрился и сказал". «Слова на ветер».
«И он ему сказал». "Но, так сказать,
сказать «сказал» сказать совсем не то, что
он сам сказал". "И он "к чему влезать
в подробности" сказал; все ясно. Точка".
«Один сказал другой сказал струит».
«Сказал греха струит сказал к веригам».
«И молча на столе сказал стоит».
«И, в общем, отдает татарским игом».
«И он ему сказал». "А он связал
и свой сказал и тот, чей отзвук замер".
«И он сказал». «Но он тогда сказал».
«И он ему сказал; и время занял».
«И он сказал». "Вот так булыжник вдруг
швыряют в пруд. Круги — один, четыре..."
«И он сказал». "И это — тот же круг,
но радиус его, бесспорно, шире".
«Сказал — кольцо». «Сказал — еще кольцо».
«И вот его сказал уткнулся в берег».
"И собственный сказал толкнул в лицо,
вернувшись вспять". «И больше нет Америк».
«Сказал». «Сказал». «Сказал». «Сказал». «Сказал».
«Суть поезда». «Все дальше, дальше рейсы».
«И вот уже сказал почти вокзал».
«Никто из них не хочет лечь на рельсы».
«И он сказал». «А он сказал в ответ».
«Сказал исчез». «Сказал пришел к перрону».
«И он сказал». "Но раз сказал — предмет,
то также относиться должно к ону".
«И он ему». «И он». «И он ему».
«И я готов считать, что вечер начат».
«И он ему». "И все это к тому,
что оба суть одно взаимно значат".
«Он, собственно, вопрос». «Ему — ответ».
«Потом наоборот».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160
Собой? А не позвать ли Горчакова?
Эй, Горчаков!.. Да нет, уже отбой.
Да так ли это, впрочем, бестолково,
когда одни уста наперебой
поют двоих в отсутствии алькова?
Я сам слежу за собственной губой.
Их пополам притягивает слово.
Я — круг в сеченьи. Стало быть, любой
из нас двоих — магнитная подкова.
Ночь. Губы на два голоса поют.
Ты думаешь, не много ли мне чести?
Но в этом есть особенный уют:
пускай противоречие, но вместе.
Они почти семейство создают
в молчаньи. А тем более — в присесте.
Возлюбленному верхняя приют.
А нижняя относится к невесте.
Но то, что на два делится, то тут
разделится, бесспорно, и на двести.
А все, что увеличилось вдвойне,
приемлемо и больше не ничтожно.
Проблему одиночества вполне
решить за счет раздвоенности можно.
Отчаянье раскачивает мне,
как доску, душу надвое, как нож, но
не я с ним остаюсь наедине.
А если двоедушие безбожно,
то не дрова нуждаются в огне,
а греет то, что противоположно.
Ты, Боже, если властен сразу двум,
двум голосам внимать, притом бегущим
из уст одних, и видеть в них не шум,
а вид борьбы минувшего с грядущим,
восхить к Себе мой кашляющий ум,
микробы расселив его по кущам,
и сумму дней и судорожных дум
Ты раздели им жестом всемогущим.
А мне оставь, как разность этих сумм,
победу над молчаньем и удушьем.
А ежели мне впрямь необходим
здесь слушатель, то, Господи, не мешкай:
пошли мне небожителя. Над ним
ни болью не возвышусь, ни усмешкой,
поскольку он для них неуязвим.
По мне, коль оборачиваться решкой,
то пусть не Горчаков, а херувим
возносится над грязною ночлежкой
и кружит над рыданьями и слежкой
прямым благословением Твоим".
IV Горчаков и врачи
«Ну, Горчаков, давайте ваш доклад».
«О Горбунове?» «Да, о Горбунове».
"Он выражает беспартийный взгляд
на вещи, на явления — в основе
своей диалектический; но ряд -
но ряд его высказываний внове
для нас". "Они, бесспорно, говорят
о редкостной насыщенности крови
азотом, разложившим аппарат
самоконтроля". "Сросшиеся брови,
ассиметричность подбородка, жир
на подбородке. Нос его расцвечен
сосудами, раздавшимися вширь..."
«Я думаю, разрушенная печень».
"Компрессами и путаницей жил
ассиметричный лоб его увенчан.
Лисички — его слабость и кумир.
Он так непривлекателен для женщин.
"Преувеличен внутренний наш мир,
а внешний, соответственно, уменьшен", -
вот характерный для него язык.
В таких вот выражениях примерных
свой истинный показывает лик
сторонник непартийных, эфемерных
воззрений..." "В этом чувствуется сдвиг
налево от открытий достоверных
марксизма". «Недостаточно улик».
«А как насчет явлений атмосферных?»
«А он отвык от женщины?» "Отвык.
В нем нет телодвижений, характерных
для этого... ну как его... ах ты!.."
«Спокойно, Горчаков!» «...для женолюба».
"А как он там... ну, в смысле наготы?..
Там органы и прочее?" "Сугубо,
сугубо от нужды и до нужды.
Простите, что высказываюсь грубо".
«Ну что вы! Не хотите ли воды?»
«Воды?» «А вы хотели коньяку бы?»
«Не признаю я этой ерунды».
«Зачем же вы облизывали губы?»
«Не знаю... Что-то связано с водой».
«Что именно?» «Не помню, извините».
«Наверное, стакан перед едой?»
"Да нет же, вы мне спутали все нити...
Постойте, вижу... человек... худой...
вокруг — пустыня... Азия... взгляните:
ползут пески татарскою ордой,
пылает солнце... как его?.. в зените.
Он окружен враждебною средой...
И вдруг — колодец..." «Дальше! Не тяните!»
"А дальше вновь все пусто и мертво.
Колодец... это самое... сокрылся".
«Эй, Горчаков! Что с вами?» "Я... того.
Я, знаете, того... заговорился.
Во всем великолепьи своего
идеализма нынче он раскрылся".
«Кто? Горбунов?» "Ну да, я про него.
Простите мне, товарищи, что сбился".
«Нет-нет, вы продолжайте. Ничего».
"Я слишком в Горбунова углубился...
Он — беспартийный, вот его беда!
И если день особенно морозен,
он сильно отклоняется туда...
ну, влево, к отопленью..." «Грандиозен!»
«А он религиозен?» "О, да-да!
Он так религио... религиозен!
Я даже опасаюсь иногда:
того гляди, что бухнется он оземь
и станет Бога требовать сюда".
«Он так от беспартийности нервозен».
«Он влево уклоняется». «Ха-ха!»
«Чему вы усмехаетесь, коллега?»
"Тому, что это, в общем, чепуха:
от Горчакова батареи слева,
от Горбунова, стало быть..." "Ага!
Как в шахматах? Король и королева?
Напротив!" «Справедливо». "От греха
запишем, так сказать, для подогрева
два мнения". «Идея неплоха».
"Какая ж это песня без припева?
Ну вот и заключение... шнурков!
подшить!.. Эй, Гочаков, вы не могли бы
автограф свой?" «Я нынче без очков».
«Мои не подойдут?» "Да подошли бы.
Так: «влево уклоняется»... каков!
..."и вправо"... справедливо! Справедливы
два мнения. Мы этих барчуков...
Одно из двух: мы выкурим их, либо..."
"Спасибо вам, товарищ Горчаков.
На Пасху мы вас выпустим". "Спасибо.
Да-да. Благодарю. Благодарить...
Не сделать ли поклона поясного?...
Где Горбунов?! Глаза ему раскрыть!..
О, ужас, я же истины — ни слова...
Да, собственно, откуда эта прыть?
Плевать на параноика лесного!
Уток теряет собственную нить,
когда под ним беснуется основа.
Как странно Горчакову говорить
безумными словами Горбунова!"
V Песня в третьем лице
«И он ему сказал». "И он ему
сказал". «И он сказал». «И он ответил».
«И он сказал». «И он». "И он во тьму
воззрился и сказал". «Слова на ветер».
«И он ему сказал». "Но, так сказать,
сказать «сказал» сказать совсем не то, что
он сам сказал". "И он "к чему влезать
в подробности" сказал; все ясно. Точка".
«Один сказал другой сказал струит».
«Сказал греха струит сказал к веригам».
«И молча на столе сказал стоит».
«И, в общем, отдает татарским игом».
«И он ему сказал». "А он связал
и свой сказал и тот, чей отзвук замер".
«И он сказал». «Но он тогда сказал».
«И он ему сказал; и время занял».
«И он сказал». "Вот так булыжник вдруг
швыряют в пруд. Круги — один, четыре..."
«И он сказал». "И это — тот же круг,
но радиус его, бесспорно, шире".
«Сказал — кольцо». «Сказал — еще кольцо».
«И вот его сказал уткнулся в берег».
"И собственный сказал толкнул в лицо,
вернувшись вспять". «И больше нет Америк».
«Сказал». «Сказал». «Сказал». «Сказал». «Сказал».
«Суть поезда». «Все дальше, дальше рейсы».
«И вот уже сказал почти вокзал».
«Никто из них не хочет лечь на рельсы».
«И он сказал». «А он сказал в ответ».
«Сказал исчез». «Сказал пришел к перрону».
«И он сказал». "Но раз сказал — предмет,
то также относиться должно к ону".
«И он ему». «И он». «И он ему».
«И я готов считать, что вечер начат».
«И он ему». "И все это к тому,
что оба суть одно взаимно значат".
«Он, собственно, вопрос». «Ему — ответ».
«Потом наоборот».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160