Планш по-прежнему был убежден, что ренессансные миры сознательно разыскивают, изолируют и подавляют силы, которые скорее согласятся на мятеж, крушение и отчаяние, чем позволят развиваться прогрессу.
На ближайшем к Планшу экране сияли четыре точки, следовавшие за его быстроходным кораблем. Остатки военного могущества Ктлины. Команды этих кораблей рвались в последнюю битву с силами реакции, консерватизма и подавления.
— Мы даже не знаем, тащит ли этот робот Горнон с собой Селдона, — сказал Морс Планш. — Агент, как обычно, связался с нами, назвав только код, и скрыл свою настоящую личность.
Сибил сжала руку в кулак.
— Меня это не волнует. Селдон находится в центре всей этой кутерьмы. Уже несколько десятилетий.
Одержимость Сибил Селдоном заставила Планша задуматься. С одной стороны, у нее были для этого основания. Как бы ни повернулись события, этот старикан является одним из величайших людей Империи. Может быть, самым величайшим за всю ее историю. И все же он так же мало властен над собственной судьбой, как и все остальные. Более того, у него есть слабости. Об одной из них Планшу сообщил тот же таинственный благодетель, который организовал его бегство с Пенджии. Оказалось, что ктлинские корабли уже летят за ними, так что Планш и Сибил оставили Пенджию спустя лишь несколько часов после старта «Гордости Родии».
Попутно Планш узнал еще кое-что. Это тайное знание было чем-то вроде оружия. Той самой крупицей знания, которой Селдону отчаянно недоставало. Тем, чем в критический момент можно воспользоваться как рычагом.
Сибил продолжала твердить о своем желании во что бы то ни стало поймать старика.
— Все роботы чтят Селдона, к какой бы группе они ни принадлежали. Если мы сможем снова взять его в плен — пусть даже при этом он умрет, — это будет местью тиранам, которые угнетали нас тысячи лет. Ничто другое теперь не имеет значения.
Морс Планш кивал, хотя относился к ее речам иронически. Всего лишь месяц назад Сибил с таким же пылом обличала меритократов и аристократов как представителей «правящих классов». Сейчас она перенесла свое раздражение на Гэри Селдона и роботов.
Увы, Морс не мог отделаться от ощущения, что слишком мало знает. В игре участвовало слишком много сил, использовалось слишком много уверток и хитростей. Даже сейчас Планш подозревал, что ктлинцы, стремящиеся отомстить, могут быть пешками… и играть роль, отведенную им некоей неизвестной силой.
Глаза Ванды Селдон были закрыты, но ей не давал сосредоточиться звук шагов. Она приподняла веко и посмотрела на Гааля Дорника, чье бесконечное расхаживание взад и вперед могло бы стать символом тщетности.
— Гааль, присядь, пожалуйста, — попросила она. — Если ты будешь метаться, дела это не ускорит.
Лицо Дорника все еще сохраняло что-то мальчишеское, хотя за год, проведенный на Тренторе, этот влиятельный член Пятидесяти изрядно устал и слегка обрюзг.
— Ванда, я не понимаю, как ты можешь оставаться спокойной. Ведь он твой дед!
— И основатель нашей маленькой Академии, — добавила Ванда. — Но Гэри учил моего отца, а Рейч передал это по наследству мне: никогда не следует забывать о сверхзадаче. Нетерпение уподобляет тебя остальному человечеству, делая молекулой газа, неистово сталкивающейся с другими молекулами. Но если твой взгляд будет устремлен к далекому горизонту, ты сможешь стать той горстью камешков, падение которых вызывает обвал. — Она покачала головой. — Ты не хуже моего знаешь, что Гэри здесь не главное. Одного страха за его судьбу было бы недостаточно, чтобы мы бросили свои обязанности на Тренторе. Но я сильно подозреваю, что его бегство — не просто старческая эскапада. За этим что-то скрывается.
Ванда ощущала сумятицу чувств, которая владела Дорником. У бедняги не было и намека на защитный экран, прикрывающий психику. Она учила Гааля, но все ее усилия остались тщетными. Конечно, сейчас, когда люди-менталики являются редкостью, это не имеет особого значения. Но в будущем всем членам Второй Академии придется защищать свои мысли и чувства. Ментальный контроль начинается с самоконтроля, иначе нечего и надеяться, что ты сумеешь воспользоваться им во имя высших интересов человечества.
Гааль Дорник вздохнул.
— Может быть, я не гожусь для этого. Слишком сентиментален. Знаю, ты права, но я не могу думать ни о чем, кроме бедняги Гэри, запутавшегося в паутине, которую он сам помог свить. Ванда, мы обязаны найти его!
— Если мои сведения верны, мы скоро нагоним его.
Гааль слегка успокоился. Он и другие члены Пятидесяти воспринимали слова Ванды буквально даже тогда, когда она высказывала всего лишь предположение. Конечно, ученым должен быть присущ здоровый скепсис, но разве можно не верить члену твоей собственной группы, умеющему читать мысли?
«Не очень-то умеющему, — подумала она. — Наверно, моя сестра делала бы это лучше, если бы они с мамой пережили хаос на Сантанни».
Тем не менее дара Ванды хватило для того, чтобы засечь корабли, следовавшие за ними на значительном расстоянии. То были тяжело вооруженные крейсеры, выделенные Имперским Комитетом Общественного Спасения службе безопасности. Они летели следом, повинуясь сигналам датчика, установленного на корабле Ванды.
«Они думают, что мы этого не знаем. На самом деле они видят и слышат лишь то, что нужно нам. Что ж, это неплохой повод попрактиковаться в интригах, которыми нам придется заниматься ближайшую тысячу лет».
Они находились в самом начале долгого и трудного пути, на который ступили, повинуясь уравнениям и собственному разуму. Этот путь закончится лишь тогда, когда План Селдона, осуществляемый преданными своему делу психоисториками (в недалеком будущем — менталиками), наконец принесет плоды.
В нескольких парсеках от них находился еще один корабль, стремившийся к Земле. Половина его экипажа состояла из позитронных роботов — умных и умелых слуг. Они тесно сотрудничали с представителями расы хозяев — смертных, но больше не невежественных полубогов. Количество людей и роботов на корабле было равным. Людей, способных к такому сотрудничеству, найти было нелегко; как правило, люди относились к своим партнерам-андроидам свысока. Точнее говоря, их было так мало, что роботам приходилось уговаривать друзей создавать свои копии, используя для этого секретную технологию. Находившиеся на борту корабля знали, что они являются еретиками. Ни одна из великих культур — ни люди, ни роботы — не признавала идеи равенства.
«Но так будет не всегда», — думала Зорма, одна из руководительниц маленькой секты. Она надеялась, что этот вывод следует из уравнений психоистории. План Селдона мог закончиться счастливо не только для человечества. Для ее расы тоже.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99
На ближайшем к Планшу экране сияли четыре точки, следовавшие за его быстроходным кораблем. Остатки военного могущества Ктлины. Команды этих кораблей рвались в последнюю битву с силами реакции, консерватизма и подавления.
— Мы даже не знаем, тащит ли этот робот Горнон с собой Селдона, — сказал Морс Планш. — Агент, как обычно, связался с нами, назвав только код, и скрыл свою настоящую личность.
Сибил сжала руку в кулак.
— Меня это не волнует. Селдон находится в центре всей этой кутерьмы. Уже несколько десятилетий.
Одержимость Сибил Селдоном заставила Планша задуматься. С одной стороны, у нее были для этого основания. Как бы ни повернулись события, этот старикан является одним из величайших людей Империи. Может быть, самым величайшим за всю ее историю. И все же он так же мало властен над собственной судьбой, как и все остальные. Более того, у него есть слабости. Об одной из них Планшу сообщил тот же таинственный благодетель, который организовал его бегство с Пенджии. Оказалось, что ктлинские корабли уже летят за ними, так что Планш и Сибил оставили Пенджию спустя лишь несколько часов после старта «Гордости Родии».
Попутно Планш узнал еще кое-что. Это тайное знание было чем-то вроде оружия. Той самой крупицей знания, которой Селдону отчаянно недоставало. Тем, чем в критический момент можно воспользоваться как рычагом.
Сибил продолжала твердить о своем желании во что бы то ни стало поймать старика.
— Все роботы чтят Селдона, к какой бы группе они ни принадлежали. Если мы сможем снова взять его в плен — пусть даже при этом он умрет, — это будет местью тиранам, которые угнетали нас тысячи лет. Ничто другое теперь не имеет значения.
Морс Планш кивал, хотя относился к ее речам иронически. Всего лишь месяц назад Сибил с таким же пылом обличала меритократов и аристократов как представителей «правящих классов». Сейчас она перенесла свое раздражение на Гэри Селдона и роботов.
Увы, Морс не мог отделаться от ощущения, что слишком мало знает. В игре участвовало слишком много сил, использовалось слишком много уверток и хитростей. Даже сейчас Планш подозревал, что ктлинцы, стремящиеся отомстить, могут быть пешками… и играть роль, отведенную им некоей неизвестной силой.
Глаза Ванды Селдон были закрыты, но ей не давал сосредоточиться звук шагов. Она приподняла веко и посмотрела на Гааля Дорника, чье бесконечное расхаживание взад и вперед могло бы стать символом тщетности.
— Гааль, присядь, пожалуйста, — попросила она. — Если ты будешь метаться, дела это не ускорит.
Лицо Дорника все еще сохраняло что-то мальчишеское, хотя за год, проведенный на Тренторе, этот влиятельный член Пятидесяти изрядно устал и слегка обрюзг.
— Ванда, я не понимаю, как ты можешь оставаться спокойной. Ведь он твой дед!
— И основатель нашей маленькой Академии, — добавила Ванда. — Но Гэри учил моего отца, а Рейч передал это по наследству мне: никогда не следует забывать о сверхзадаче. Нетерпение уподобляет тебя остальному человечеству, делая молекулой газа, неистово сталкивающейся с другими молекулами. Но если твой взгляд будет устремлен к далекому горизонту, ты сможешь стать той горстью камешков, падение которых вызывает обвал. — Она покачала головой. — Ты не хуже моего знаешь, что Гэри здесь не главное. Одного страха за его судьбу было бы недостаточно, чтобы мы бросили свои обязанности на Тренторе. Но я сильно подозреваю, что его бегство — не просто старческая эскапада. За этим что-то скрывается.
Ванда ощущала сумятицу чувств, которая владела Дорником. У бедняги не было и намека на защитный экран, прикрывающий психику. Она учила Гааля, но все ее усилия остались тщетными. Конечно, сейчас, когда люди-менталики являются редкостью, это не имеет особого значения. Но в будущем всем членам Второй Академии придется защищать свои мысли и чувства. Ментальный контроль начинается с самоконтроля, иначе нечего и надеяться, что ты сумеешь воспользоваться им во имя высших интересов человечества.
Гааль Дорник вздохнул.
— Может быть, я не гожусь для этого. Слишком сентиментален. Знаю, ты права, но я не могу думать ни о чем, кроме бедняги Гэри, запутавшегося в паутине, которую он сам помог свить. Ванда, мы обязаны найти его!
— Если мои сведения верны, мы скоро нагоним его.
Гааль слегка успокоился. Он и другие члены Пятидесяти воспринимали слова Ванды буквально даже тогда, когда она высказывала всего лишь предположение. Конечно, ученым должен быть присущ здоровый скепсис, но разве можно не верить члену твоей собственной группы, умеющему читать мысли?
«Не очень-то умеющему, — подумала она. — Наверно, моя сестра делала бы это лучше, если бы они с мамой пережили хаос на Сантанни».
Тем не менее дара Ванды хватило для того, чтобы засечь корабли, следовавшие за ними на значительном расстоянии. То были тяжело вооруженные крейсеры, выделенные Имперским Комитетом Общественного Спасения службе безопасности. Они летели следом, повинуясь сигналам датчика, установленного на корабле Ванды.
«Они думают, что мы этого не знаем. На самом деле они видят и слышат лишь то, что нужно нам. Что ж, это неплохой повод попрактиковаться в интригах, которыми нам придется заниматься ближайшую тысячу лет».
Они находились в самом начале долгого и трудного пути, на который ступили, повинуясь уравнениям и собственному разуму. Этот путь закончится лишь тогда, когда План Селдона, осуществляемый преданными своему делу психоисториками (в недалеком будущем — менталиками), наконец принесет плоды.
В нескольких парсеках от них находился еще один корабль, стремившийся к Земле. Половина его экипажа состояла из позитронных роботов — умных и умелых слуг. Они тесно сотрудничали с представителями расы хозяев — смертных, но больше не невежественных полубогов. Количество людей и роботов на корабле было равным. Людей, способных к такому сотрудничеству, найти было нелегко; как правило, люди относились к своим партнерам-андроидам свысока. Точнее говоря, их было так мало, что роботам приходилось уговаривать друзей создавать свои копии, используя для этого секретную технологию. Находившиеся на борту корабля знали, что они являются еретиками. Ни одна из великих культур — ни люди, ни роботы — не признавала идеи равенства.
«Но так будет не всегда», — думала Зорма, одна из руководительниц маленькой секты. Она надеялась, что этот вывод следует из уравнений психоистории. План Селдона мог закончиться счастливо не только для человечества. Для ее расы тоже.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99