Спас от безобидного паука. Стал близок с ней, желая большего…
– Это невозможно, – прохрипел Кардал.
– Да ну? – Она вздернула подбородок. – Мне казалось, мы заключили соглашение.
– Обстоятельства изменились после того, как ты пришла в мою постель. По взаимному согласию, – добавил он.
– То есть ты утверждаешь, что мне следует остаться в Бхакаре, поскольку я могу носить твоего ребенка?
Отвернувшись, Джессика отошла в сторону. Вид ее голой спины мало способствовал рассудительности. У Кардала возникло абсурдное желание сжать ее в объятиях и целовать, пока она тоже не забудет разумные доводы.
Наконец Джессика снова повернулась к нему.
– Я не беременна.
– Ты уверена?
– Почти, – отвела глаза она.
– «Почти» не пойдет.
– А я считаю, что не пойдет дать ребенка человеку, не способному его полюбить.
– Вот что ты имела в виду, говоря, что судьба не может быть такой жестокой.
– Именно. Ты сам утверждал, что никогда больше не полюбишь. Не лучший вариант для малыша. Моя мать любила меня, но бутылку она любила больше. Для своего ребенка я хочу неограниченной любви обоих родителей, а ты к этому неспособен. Я понимаю, потери твои громадны. Но прошло время, а для тебя жизнь остановилась.
Права ли она? Неужели его сердце не примет ребенка, которого они могли зачать? Кардал не знал, что и думать. Знал только, что не может отпустить ее. Не сейчас.
– Джессика…
– Тебе не удастся меня поколебать. У тебя нет больше доводов.
– Ребенок – если он будет – станет претендентом на трон Бхакара. Его следует воспитать так, чтобы впоследствии он был способен принять на себя бремя ответственности.
– Проклятие. Ты переходишь к недозволенным приемам.
Несчастное выражение лица Джессики рождало в нем желание обнять ее, утешая. А ведь он сам и виноват.
– Ничего не поделать, я – принц королевской крови.
– Я усвоила. – Она скрестила руки на груди. – Ладно. Твоя взяла. Я остаюсь в стране, пока мы не узнаем, беременна я или нет.
Настроение его мгновенно улучшилось.
– Отлично.
– Но я переезжаю к моим дедушке и бабушке. Если журналисты станут приставать, скажи им, что мне захотелось получше познакомиться с ними. Или придумай что-нибудь еще.
А вот это уже хуже. Он предпочитал, чтобы она оставалась во дворце, рядом с ним, не очень понимая, к чему ему это. Вероятно, виной тому тревога, что пострадает его имидж. Странно, что он так болезненно воспринимает подобные мелочи.
Очень не хочется, чтобы она уезжала. Но если она не беременна, то он не представляет, как ее удержать.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Скажи Кардал, что она небезразлична ему, Джессика осталась бы во дворце. Ему даже не требовалось говорить, что он ее любит, хотя сейчас она понимала – именно это ей больше всего хотелось услышать.
Когда он сказал, что она не может уехать, девушку посетила надежда, хуже того – желание. А он в качестве предлога использовал ее возможную беременность. И спокойно отпустил ее из дворца. Правда, лично решил сопровождать до дома дедушки и бабушки. Лишь холодно поинтересовался:
– Ты обсуждала свой приезд с ними? Одобрят ли они твое бегство от мужа?
– Они сделают все, что я попрошу. – Джессика сжала руки так, что побелели костяшки пальцев. – И да, я позвонила им и договорилась, что поживу у них.
От злости его черные глаза запылали, как уголья.
– Ты недалеко ушла от своей матери. Тоже норовишь сбежать.
Не ответив, Джессика выбралась из машины, взбежала по ступеням к двери. Пока водитель заносил в дом багаж, она оглянулась через плечо на Кардала.
Ее сердце заныло при виде худощавой элегантной фигуры, облокотившейся о дверцу машины. Вспомнив упоительное ощущение от его поцелуев, она вздрогнула от желания. Никогда ей не встречался такой, как он – добрый, надежный, слишком красивый. Проще сказать, самый лучший человек в мире.
У нее хорошие основания слегка отодвинуться от него в сторонку. Ничего она не сбегает, просто с достоинством удаляется.
Знакомым жестом Кардал пропустил пальцы сквозь густые черные волосы, и сердце Джессики снова подскочило. Как хорошо успела она его узнать. Удивительно, насколько привыкла на него полагаться. Что поделать – их отношениям не суждено длиться долго. Зато теперь у нее есть родные. Самое время обратиться к ним сейчас, когда ее сердце разбито. Тот, кого она любит, не отвечает ей взаимностью.
Джессика помахала ему и позволила бабушке увести себя в дом.
– Я попросила подать чай в гостиную, – сказала пожилая женщина. – Там и поговорим.
– А дедушка где?
– Он вернется домой немного погодя. Нас не побеспокоят.
Джессика провалилась в мягкие подушки дивана.
– Спасибо, что приютили меня.
– А тебе спасибо, что попросила нас. Для того и родные. Но меня интересует, почему ты оставила принца. У вас проблемы?
Только если она беременна.
– Нам надо кое-что решить, и мне показалось, я смогу лучше разобраться в себе, побыв одна.
– Понятно.
Джессика сложила руки на коленях.
– Почему она убежала? Моя мама, я хочу сказать. Почему не обратилась к вам за помощью?
– Не могу сказать наверняка.
– Но ты знала ее. Она была самой дорогой, любимой. Должна же ты догадываться, что она чувствовала.
– Гордость. Стыд. – Бабушка невидящим взглядом смотрела в окно.
– В письме она писала, что мой отец был дипломатом.
Бабушка кивнула.
– Мэрам встретила его в этом самом доме, на приеме, который давали мы с мужем. Дипломат этот был женат, вдали от дома. Она – молода, очень хороша собой. Потом то она выискивала повод посетить министерство иностранных дел, то он находил предлог появиться в нашем доме. Мы понимали, что происходит, предостерегали Мэрам, и не раз. Но наше неодобрение лишь подхлестывало ее.
– Она отказалась прекратить свидания с ним?
Лиина кивком подтвердила ее слова.
– Мы были вне себя от горя и огорчения. Не знали, как справиться с упрямицей. Вначале мы не знали о ее беременности. Она просто исчезла.
– Вы разговаривали с моим отцом?
– Конечно. Он не знал, где Мэрам, хотя и признался, что она приходила и сказала ему о своем положении. Он ответил ей, что никогда не пойдет на скандал, оставив жену.
– Негодяй. Учитывая все вышесказанное, меня удивляет, что вы так тепло приняли меня. Я – дочь человека, навлекшего позор на вашу дочь.
– Она тоже виновата. – Бабушка ободряюще потрепала Джессику по руке. – Но мы никогда не переставали ее любить. Ты – дочка нашей дочери, и тебя мы тоже любим. А сейчас я вижу, что ты чем-то огорчена. И чувствую, тут не обошлось без его высочества принца.
– Неудивительно, что маме не удавалось вас дурачить, – ответила Джессика с наигранной веселостью.
– Я стара, но зрение и слух пока мне не изменяют.
– Ты вовсе не старая.
– Пытаешься мне льстить? Ценное качество для внучки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27