— язвительно продолжал ее мучитель. — Но я не сделал ни того, ни другого. Я промолчал. Я устранился… Я позволил тебе самой принимать решение…
— Нелепая чушь! — выкрикнула Полетт. — Я и не нуждалась в твоем позволении. Плевать я хотела на твое мнение!
— Это неправда.
— Нет, правда, — с горечью настаивала Полетт. — И не смей забывать о том шантаже и давлении, которые всему этому предшествовали! Лично я всегда помню об этом. Ты не сделал и малейшей попытки понять, что я чувствовала в то время. Я предала Арманда. Я совершила непростительный поступок по отношению к человеку, которого, как мне казалось, любила. Мне было настолько стыдно, что я не могла этого выдержать. А как поступил ты? Ты торжествовал. Тебе было наплевать на всех, кроме себя. В этом ты обвинял своего отца — но то же самое относилось и к тебе!
Франко застыл, вперив изумленный взгляд в ее исполненное негодования лицо.
— Ты сказала… человек, которого ты, как тебе казалось, любила. Вот ты наконец и призналась, — расхохотался он, откинув голову. — Вот ты наконец и призналась, что не любила его.
Полетт резко отвернулась, проклиная свой острый язык и несдержанность натуры, позволившие ей проговориться.
— Я думала, что люблю его… а позже поняла, что ошиблась, — в замешательстве, запинаясь, проговорила она, — по крайней мере… не так, как должна была его любить.
— Позже? — воскликнул Франко голосом, полным презрения.
Тяжело дыша, Полетт закрыла глаза. Она тогда не понимала, что любила Арманда исключительно как друга. Будь их супружеская жизнь нормальной, она, быть может, продолжала бы верить, что любит его, но, когда месяц за месяцем они проводили в разных спальнях, связанные лишь узами, подобными тем, что соединяют брата и сестру, у нее оказалось достаточно времени, чтобы понять тот факт, что Арманд не привлекает ее сексуально и что если она предложит ему себя, если попытается заговорить о полном отсутствии в их жизни физической близости, то поступит так лишь из чувства вины. Подобная позиция еще дальше отодвинула от нее Арманда — и так продолжалось до тех пор, пока он не заболел и секс стал наименьшей из их проблем.
— Десять дней назад ты назвал меня шлюхой за то, что произошло тогда! — с обидой напомнила Полетт. — И именно так ты ко мне относился. Мне было всего двадцать, и у меня совсем не было опыта общения с людьми, подобными тебе. Этим ты и воспользовался.
— Я не относился к тебе, как к шлюхе… Я желал тебя. — В его бесстрастном заверении не прозвучало ни малейшего намека на чувство вины.
Губы Полетт скривились.
— Для меня верность — не пустой звук. Я с трудом могла жить после того… того, что казалось тебе лишь маленьким развлечением, которое ты устроил, чтобы доказать себе, что я легкая добыча. И это того стоило?
— Нет, — пробормотал Франко, внезапно понизив голос — Теперь, оглядываясь назад, я понимаю, что не стоило.
Полетт невольно загляделась на него. Его точеный профиль казался словно вырезанным из мрамора. Внезапно ей захотелось, хотя это было и глупо, чтобы он стал возражать, спорить с нею. Он никогда не прикоснулся бы к ней в тот день, но оба просто не смогли обуздать свои желания. Теперь Полетт это понимала, что отнюдь не значило, что она прощает ему последующее поведение!
Франко направил яхту к берегу, и Полетт не могла дождаться момента, когда наконец выберется на твердую землю, поскольку угрюмое настроение Франко угнетало ее. Она почувствовала себя отвергнутой, брошенной и поняла, насколько слаба и как больно ранит ее повисший в воздухе холод. А ведь еще совсем недавно она мечтала, чтобы Франко оставил ее в покое и даже вообще забыл о ее существовании.
Полетт потратила массу времени, готовясь к ужину. На этот раз она выбрала черное платье. Оно соответствовало ее настроению — длинное, темное, но великолепно подчеркивающее каждый изгиб ее безупречной фигуры. Теперь можно потягаться и с Бонни, с безразличием подумала она.
Карлос за обеденным столом отсутствовал.
— Он отдыхает, — объяснила Лоредана. — Сегодня он слишком переволновался.
Бонни, сверкая в обрамлении изумрудного цвета кружев и бриллиантов словно новогодняя елочка, натянуто рассмеялась.
— Переволновался? Здесь, на Богом забытой скале? Ты шутишь!
— Для всех нас пришло трудное время, — тихо проговорила Лоредана.
— Он умирает, но и я все равно что мертвая. Ненавижу это место! — с горечью воскликнула Бонни.
— Никто тебя тут не держит. — Полное лицо Лореданы залила краска гнева.
— Что ж, большое спасибо на добром слове! — Окинув Лоредану полным ненависти взглядом, Бонни поднялась из-за стола и гордым шагом покинула гостиную.
— Не нужно мне было этого говорить, — огорченно прошептала Лоредана, и на ее ресницах задрожали слезинки.
Франко произнес что-то по-итальянски и похлопал сестру по руке. Та благодарно сжала его пальцы, губы ее тронула горестная улыбка.
— Пойду посижу с отцом, — сказал Франко и, не дожидаясь десерта, вышел, даже не бросив взгляда в сторону своей невесты.
После обеда Полетт решила осмотреть дом и, прогуливаясь по чудесно обставленным и украшенным, но безжизненным гостиным, с радостью набрела на библиотеку. Но книги обманули ее ожидания. Полетт вдруг обнаружила, что не может сосредоточиться ни на одной строчке.
Тогда она поднялась, отворила доходящее до пола окно — и вышла на террасу. Проходя мимо открытых дверей, Полетт вдруг услышала звенящий, словно колокольчик, голос Бонни.
— Ты не можешь любить ее, Франко… это невозможно! — резко настаивала та. — И он не может заставить тебя жениться на ней!
— Возьми себя в руки, — жестко ответил Франко. — Ты представляешь, что он тебе устроит, если узнает, что ты была здесь со мной?
— Ты же хочешь меня… а не ее! — прошептала Бонни. — Я люблю тебя… и ты это знаешь! Посмотри, на какой риск я иду ради тебя!
Франко произнес что-то, напоминающее ругательство.
Полетт застыла на месте. Уши ее заполнил странный звон, дыхание остановилось. Шторы на окне не были задернуты, и Полетт могла наблюдать за ними. Франко стоял к ней спиной. Бонни бросилась в кресло и истерически воскликнула:
— Почему ты не объяснишь ему, что не хочешь на ней жениться? Ты же единственный из нас, кто может позволить себе не подчиниться ему. Он отдаст тебе все, что захочешь.
— Сомневаюсь, что и свою жену тоже — независимо от того, нужна она ему или нет.
— Прости меня, Господи, но когда же он наконец помрет! — И Бонни разрыдалась.
8
Внезапный стон слетел с губ Полетт, и Франко быстро обернулся. Но Полетт уже исчезла, охваченная единственным желанием провалиться сквозь землю. Она бросилась вниз по ступеням, что вели в сад, рыдания вырывались из ее груди.
Полетт мчалась наугад, не обращая внимания на хлещущие по лицу ветки деревьев.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42
— Нелепая чушь! — выкрикнула Полетт. — Я и не нуждалась в твоем позволении. Плевать я хотела на твое мнение!
— Это неправда.
— Нет, правда, — с горечью настаивала Полетт. — И не смей забывать о том шантаже и давлении, которые всему этому предшествовали! Лично я всегда помню об этом. Ты не сделал и малейшей попытки понять, что я чувствовала в то время. Я предала Арманда. Я совершила непростительный поступок по отношению к человеку, которого, как мне казалось, любила. Мне было настолько стыдно, что я не могла этого выдержать. А как поступил ты? Ты торжествовал. Тебе было наплевать на всех, кроме себя. В этом ты обвинял своего отца — но то же самое относилось и к тебе!
Франко застыл, вперив изумленный взгляд в ее исполненное негодования лицо.
— Ты сказала… человек, которого ты, как тебе казалось, любила. Вот ты наконец и призналась, — расхохотался он, откинув голову. — Вот ты наконец и призналась, что не любила его.
Полетт резко отвернулась, проклиная свой острый язык и несдержанность натуры, позволившие ей проговориться.
— Я думала, что люблю его… а позже поняла, что ошиблась, — в замешательстве, запинаясь, проговорила она, — по крайней мере… не так, как должна была его любить.
— Позже? — воскликнул Франко голосом, полным презрения.
Тяжело дыша, Полетт закрыла глаза. Она тогда не понимала, что любила Арманда исключительно как друга. Будь их супружеская жизнь нормальной, она, быть может, продолжала бы верить, что любит его, но, когда месяц за месяцем они проводили в разных спальнях, связанные лишь узами, подобными тем, что соединяют брата и сестру, у нее оказалось достаточно времени, чтобы понять тот факт, что Арманд не привлекает ее сексуально и что если она предложит ему себя, если попытается заговорить о полном отсутствии в их жизни физической близости, то поступит так лишь из чувства вины. Подобная позиция еще дальше отодвинула от нее Арманда — и так продолжалось до тех пор, пока он не заболел и секс стал наименьшей из их проблем.
— Десять дней назад ты назвал меня шлюхой за то, что произошло тогда! — с обидой напомнила Полетт. — И именно так ты ко мне относился. Мне было всего двадцать, и у меня совсем не было опыта общения с людьми, подобными тебе. Этим ты и воспользовался.
— Я не относился к тебе, как к шлюхе… Я желал тебя. — В его бесстрастном заверении не прозвучало ни малейшего намека на чувство вины.
Губы Полетт скривились.
— Для меня верность — не пустой звук. Я с трудом могла жить после того… того, что казалось тебе лишь маленьким развлечением, которое ты устроил, чтобы доказать себе, что я легкая добыча. И это того стоило?
— Нет, — пробормотал Франко, внезапно понизив голос — Теперь, оглядываясь назад, я понимаю, что не стоило.
Полетт невольно загляделась на него. Его точеный профиль казался словно вырезанным из мрамора. Внезапно ей захотелось, хотя это было и глупо, чтобы он стал возражать, спорить с нею. Он никогда не прикоснулся бы к ней в тот день, но оба просто не смогли обуздать свои желания. Теперь Полетт это понимала, что отнюдь не значило, что она прощает ему последующее поведение!
Франко направил яхту к берегу, и Полетт не могла дождаться момента, когда наконец выберется на твердую землю, поскольку угрюмое настроение Франко угнетало ее. Она почувствовала себя отвергнутой, брошенной и поняла, насколько слаба и как больно ранит ее повисший в воздухе холод. А ведь еще совсем недавно она мечтала, чтобы Франко оставил ее в покое и даже вообще забыл о ее существовании.
Полетт потратила массу времени, готовясь к ужину. На этот раз она выбрала черное платье. Оно соответствовало ее настроению — длинное, темное, но великолепно подчеркивающее каждый изгиб ее безупречной фигуры. Теперь можно потягаться и с Бонни, с безразличием подумала она.
Карлос за обеденным столом отсутствовал.
— Он отдыхает, — объяснила Лоредана. — Сегодня он слишком переволновался.
Бонни, сверкая в обрамлении изумрудного цвета кружев и бриллиантов словно новогодняя елочка, натянуто рассмеялась.
— Переволновался? Здесь, на Богом забытой скале? Ты шутишь!
— Для всех нас пришло трудное время, — тихо проговорила Лоредана.
— Он умирает, но и я все равно что мертвая. Ненавижу это место! — с горечью воскликнула Бонни.
— Никто тебя тут не держит. — Полное лицо Лореданы залила краска гнева.
— Что ж, большое спасибо на добром слове! — Окинув Лоредану полным ненависти взглядом, Бонни поднялась из-за стола и гордым шагом покинула гостиную.
— Не нужно мне было этого говорить, — огорченно прошептала Лоредана, и на ее ресницах задрожали слезинки.
Франко произнес что-то по-итальянски и похлопал сестру по руке. Та благодарно сжала его пальцы, губы ее тронула горестная улыбка.
— Пойду посижу с отцом, — сказал Франко и, не дожидаясь десерта, вышел, даже не бросив взгляда в сторону своей невесты.
После обеда Полетт решила осмотреть дом и, прогуливаясь по чудесно обставленным и украшенным, но безжизненным гостиным, с радостью набрела на библиотеку. Но книги обманули ее ожидания. Полетт вдруг обнаружила, что не может сосредоточиться ни на одной строчке.
Тогда она поднялась, отворила доходящее до пола окно — и вышла на террасу. Проходя мимо открытых дверей, Полетт вдруг услышала звенящий, словно колокольчик, голос Бонни.
— Ты не можешь любить ее, Франко… это невозможно! — резко настаивала та. — И он не может заставить тебя жениться на ней!
— Возьми себя в руки, — жестко ответил Франко. — Ты представляешь, что он тебе устроит, если узнает, что ты была здесь со мной?
— Ты же хочешь меня… а не ее! — прошептала Бонни. — Я люблю тебя… и ты это знаешь! Посмотри, на какой риск я иду ради тебя!
Франко произнес что-то, напоминающее ругательство.
Полетт застыла на месте. Уши ее заполнил странный звон, дыхание остановилось. Шторы на окне не были задернуты, и Полетт могла наблюдать за ними. Франко стоял к ней спиной. Бонни бросилась в кресло и истерически воскликнула:
— Почему ты не объяснишь ему, что не хочешь на ней жениться? Ты же единственный из нас, кто может позволить себе не подчиниться ему. Он отдаст тебе все, что захочешь.
— Сомневаюсь, что и свою жену тоже — независимо от того, нужна она ему или нет.
— Прости меня, Господи, но когда же он наконец помрет! — И Бонни разрыдалась.
8
Внезапный стон слетел с губ Полетт, и Франко быстро обернулся. Но Полетт уже исчезла, охваченная единственным желанием провалиться сквозь землю. Она бросилась вниз по ступеням, что вели в сад, рыдания вырывались из ее груди.
Полетт мчалась наугад, не обращая внимания на хлещущие по лицу ветки деревьев.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42