Мне просто пришлось исполнить свой христианский долг.
Сраженная жестокой прямотой, Пенни возмущенно вступилась за мать.
– В тот день она была сама не своя из-за того, что приходилось отдавать меня чужим людям. Обычно мама себя так не вела!
– Твой отчим был сентиментальной тряпкой. Отца своего ты не знаешь, а твоя мать – пьяница, – повторил Эдгар Блейн с презрением и отвращением. – С такой жалкой, постыдной биографией, как ты смеешь поднимать на меня голос?!
Униженная и расстроенная Пенни покинула поле боя. Она укрылась в лесу, окружавшем дом, чтобы поплакать в одиночестве. Там, куда девятью годами раньше увел ее Ник, чтобы рассказать о Люси, особо упирая на то, как ей грустно и одиноко, с тех пор как она лишилась мужа. Он так преуспел, что, только став намного старше, Пенни поняла, в каком неоплатном долгу перед этой женщиной…
Поэтому-то тогда именно Ник догадался, где нужно ее искать. Часом раньше она видела, как подлетал его вертолет, и поняла, что скоро ее хватятся, но не могла заставить себя вернуться туда, где предстояло сидеть за обеденным столом с Люси, Ником и теми, кто еще жил в этом огромном доме.
Спортивный автомобиль затормозил на обочине дороги, проходившей в нескольких ярдах от реки. После целого дня напряженной работы и дальних переездов Ник, вышедший из машины, был свеж и элегантен в своем великолепно сшитом сером костюме.
Ничто не предвещало последовавшей за этим эмоциональной сцены. Всегда окруженный аурой отрешенности и самодостаточности, Ник, казалось, был недоступен для обычных человеческих чувств. Когда он подошел к Пенни, солнечные лучи, проникшие сквозь густую листву деревьев, осветили его темные, бездонные глаза. Для Пенни это оказалось сродни удару молнии. Он был так великолепен, что у нее перехватило дыхание.
– Мой отец очень болен, – натянуто проговорил Ник. – Прикованный к постели, он страдает от бездействия и бессилия. К сожалению, он имеет привычку срывать зло на тех, кто не может за себя постоять. Я должен принести свои извинения…
– Твой отец презирает меня. Считает меня худшей из худших!
– Это не так, – убежденно возразил Ник.
И Пенни почувствовала, как ему хочется, чтобы она поверила этому неправдоподобному утверждению, с каким трудом он превозмогает свою невероятную сдержанность, пытаясь одновременно и объяснить, и оправдать произошедшее в спальне отца.
– Моя мать не пьяница! – воскликнула Пен ни, подходя ближе в отчаянном порыве убедить его. – А мой отчим, хоть и игрок, но был чудесным, чудесным человеком!
Ник смотрел на нее с нескрываемым напряжением.
– Значит, все это на моей совести. Если бы я не был столь откровенен с отцом, вернувшись из Лос-Анджелеса, тебя бы не разлучили так надолго с матерью.
– Нет, твоей вины здесь нет. Ты не знал ее. Неудивительно, что у тебя сложилось превратное впечатление. Но то был единственный раз, когда я видела мать в таком состоянии.
От переполнявших ее эмоций Пенни разрыдалась. Ник вытянул вперед руки и очень медленно и осторожно, словно недавно ослепший человек, с трудом нащупывающий дорогу, привлек ее к себе. Между ними еще оставался добрый фут пустого пространства, и Пенни быстро преодолела его. Ник оказался не податливее живой дышащей скалы.
– Думаю, пора предоставить тебе возможность заново познакомиться с твоей матерью, – пробормотал он.
Мягко отстранив ее от себя, Ник восстановил дистанцию, но тут же лишился этого преимущества. Пенни снова бросилась ему на грудь и вопросительно, с надеждой посмотрела прямо в глаза.
– Ты действительно знаешь, где Лиз?
– Да. Тебе уже восемнадцать. Строго говоря, отец больше не является твоим опекуном. Если хочешь встретиться с матерью, я это устрою.
– Ты говоришь серьезно?
– Я не даю невыполнимых обещаний.
И именно в этот момент Пенни по уши влюбилась в Ника Блейна. В момент, когда представила, как прекрасно мог бы сочетаться ее неукротимый темперамент с его сдержанностью. В момент, когда приоткрылась тщательно скрываемая уязвимость этого крайне несчастного человека, лишенного детства.
Она видела только, что Ник невероятно добр и сочувствует ей. Она не знала, что он поставил себе задачей убедить ее простить своего отца и остаться. Зачем? Эдгару Блейну необходимо было успокаивающее присутствие Люси. Если бы Пенни решила возвратиться в Нью-Йорк, привязанности к семье Блейн могло бы не хватить на то, чтобы удержать Люси в Техасе…
За ее спиной тихо скрипнула половица, и Пенни вздрогнула, очнувшись от воспоминаний. Она с изумлением обнаружила, что все еще стоит в огромной спальне Ника, где в ночь зачатия Алана не зажигала света, чтобы создать более интимную обстановку.
– Я думал, ты уже в постели.
Ник произнес это так легко, небрежно, словно они уже долгие годы делили спальню. Когда до нее дошел смысл сказанного, Пенни резко повернулась и с негодованием воскликнула:
– Ты думаешь, я буду спать здесь… с тобой?
Уголки его чувственного рта приподнялись в едва заметной улыбке.
– Почему тебя это так ужасает?
5
Пенни, широко раскрыв синие глаза, смотрела на Ника.
– Только без мелодрам, пожалуйста, – с мягкой усмешкой предупредил он, снимая пиджак и направляясь в гардеробную.
– Нам обоим будет неудобно в одной комнате! – Пенни сложила руки в молящем жесте. – Я перейду в соседнюю спальню…
– Это исключено, – очень спокойно ответил Ник.
Его высокомерное нежелание принимать возражения потрясло молодую женщину.
– Нам совсем ни к чему…
Черные глаза холодно сверкнули. И Ник ленивой походкой, в которой было что-то угрожающее, направился к ней.
– Послушай меня, – властно проговорил он. – Поскольку этим летом я нечасто буду появляться здесь, самое меньшее, что мы можем сделать для поддержания всеобщего заблуждения, – это жить в одной комнате. Когда придет время демонстрировать иссякающий энтузиазм, ты сможешь перебраться в другую комнату – но не раньше.
– Люси даже в голову не придет интересоваться, как мы спим! – запротестовала Пенни. – Но это, разумеется, не пройдет мимо ее внимания. Я не умею притворяться. Я не актер, – с растущим нетерпением заявил Ник. – То, что мы спим в одной постели, будет единственным доказательством нашего примирения.
Пенни вздернула подбородок.
– Для меня более наглядным свидетельством было бы то, что ты приносишь домой цветы по пятницам. Не сомневаюсь, даже ты способен справиться с этим!
– Цветы – это по твоей части, – напомнил Ник. – Я получал по дюжине красных роз каждый день в течение нашего короткого брака. Их доставляли прямо к дверям моего кабинета с прикрепленной к букету маленькой, написанной от руки карточкой. Мои подчиненные прилагали немыслимые усилия, чтобы успеть прочитать эти карточки до моего прихода.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39
Сраженная жестокой прямотой, Пенни возмущенно вступилась за мать.
– В тот день она была сама не своя из-за того, что приходилось отдавать меня чужим людям. Обычно мама себя так не вела!
– Твой отчим был сентиментальной тряпкой. Отца своего ты не знаешь, а твоя мать – пьяница, – повторил Эдгар Блейн с презрением и отвращением. – С такой жалкой, постыдной биографией, как ты смеешь поднимать на меня голос?!
Униженная и расстроенная Пенни покинула поле боя. Она укрылась в лесу, окружавшем дом, чтобы поплакать в одиночестве. Там, куда девятью годами раньше увел ее Ник, чтобы рассказать о Люси, особо упирая на то, как ей грустно и одиноко, с тех пор как она лишилась мужа. Он так преуспел, что, только став намного старше, Пенни поняла, в каком неоплатном долгу перед этой женщиной…
Поэтому-то тогда именно Ник догадался, где нужно ее искать. Часом раньше она видела, как подлетал его вертолет, и поняла, что скоро ее хватятся, но не могла заставить себя вернуться туда, где предстояло сидеть за обеденным столом с Люси, Ником и теми, кто еще жил в этом огромном доме.
Спортивный автомобиль затормозил на обочине дороги, проходившей в нескольких ярдах от реки. После целого дня напряженной работы и дальних переездов Ник, вышедший из машины, был свеж и элегантен в своем великолепно сшитом сером костюме.
Ничто не предвещало последовавшей за этим эмоциональной сцены. Всегда окруженный аурой отрешенности и самодостаточности, Ник, казалось, был недоступен для обычных человеческих чувств. Когда он подошел к Пенни, солнечные лучи, проникшие сквозь густую листву деревьев, осветили его темные, бездонные глаза. Для Пенни это оказалось сродни удару молнии. Он был так великолепен, что у нее перехватило дыхание.
– Мой отец очень болен, – натянуто проговорил Ник. – Прикованный к постели, он страдает от бездействия и бессилия. К сожалению, он имеет привычку срывать зло на тех, кто не может за себя постоять. Я должен принести свои извинения…
– Твой отец презирает меня. Считает меня худшей из худших!
– Это не так, – убежденно возразил Ник.
И Пенни почувствовала, как ему хочется, чтобы она поверила этому неправдоподобному утверждению, с каким трудом он превозмогает свою невероятную сдержанность, пытаясь одновременно и объяснить, и оправдать произошедшее в спальне отца.
– Моя мать не пьяница! – воскликнула Пен ни, подходя ближе в отчаянном порыве убедить его. – А мой отчим, хоть и игрок, но был чудесным, чудесным человеком!
Ник смотрел на нее с нескрываемым напряжением.
– Значит, все это на моей совести. Если бы я не был столь откровенен с отцом, вернувшись из Лос-Анджелеса, тебя бы не разлучили так надолго с матерью.
– Нет, твоей вины здесь нет. Ты не знал ее. Неудивительно, что у тебя сложилось превратное впечатление. Но то был единственный раз, когда я видела мать в таком состоянии.
От переполнявших ее эмоций Пенни разрыдалась. Ник вытянул вперед руки и очень медленно и осторожно, словно недавно ослепший человек, с трудом нащупывающий дорогу, привлек ее к себе. Между ними еще оставался добрый фут пустого пространства, и Пенни быстро преодолела его. Ник оказался не податливее живой дышащей скалы.
– Думаю, пора предоставить тебе возможность заново познакомиться с твоей матерью, – пробормотал он.
Мягко отстранив ее от себя, Ник восстановил дистанцию, но тут же лишился этого преимущества. Пенни снова бросилась ему на грудь и вопросительно, с надеждой посмотрела прямо в глаза.
– Ты действительно знаешь, где Лиз?
– Да. Тебе уже восемнадцать. Строго говоря, отец больше не является твоим опекуном. Если хочешь встретиться с матерью, я это устрою.
– Ты говоришь серьезно?
– Я не даю невыполнимых обещаний.
И именно в этот момент Пенни по уши влюбилась в Ника Блейна. В момент, когда представила, как прекрасно мог бы сочетаться ее неукротимый темперамент с его сдержанностью. В момент, когда приоткрылась тщательно скрываемая уязвимость этого крайне несчастного человека, лишенного детства.
Она видела только, что Ник невероятно добр и сочувствует ей. Она не знала, что он поставил себе задачей убедить ее простить своего отца и остаться. Зачем? Эдгару Блейну необходимо было успокаивающее присутствие Люси. Если бы Пенни решила возвратиться в Нью-Йорк, привязанности к семье Блейн могло бы не хватить на то, чтобы удержать Люси в Техасе…
За ее спиной тихо скрипнула половица, и Пенни вздрогнула, очнувшись от воспоминаний. Она с изумлением обнаружила, что все еще стоит в огромной спальне Ника, где в ночь зачатия Алана не зажигала света, чтобы создать более интимную обстановку.
– Я думал, ты уже в постели.
Ник произнес это так легко, небрежно, словно они уже долгие годы делили спальню. Когда до нее дошел смысл сказанного, Пенни резко повернулась и с негодованием воскликнула:
– Ты думаешь, я буду спать здесь… с тобой?
Уголки его чувственного рта приподнялись в едва заметной улыбке.
– Почему тебя это так ужасает?
5
Пенни, широко раскрыв синие глаза, смотрела на Ника.
– Только без мелодрам, пожалуйста, – с мягкой усмешкой предупредил он, снимая пиджак и направляясь в гардеробную.
– Нам обоим будет неудобно в одной комнате! – Пенни сложила руки в молящем жесте. – Я перейду в соседнюю спальню…
– Это исключено, – очень спокойно ответил Ник.
Его высокомерное нежелание принимать возражения потрясло молодую женщину.
– Нам совсем ни к чему…
Черные глаза холодно сверкнули. И Ник ленивой походкой, в которой было что-то угрожающее, направился к ней.
– Послушай меня, – властно проговорил он. – Поскольку этим летом я нечасто буду появляться здесь, самое меньшее, что мы можем сделать для поддержания всеобщего заблуждения, – это жить в одной комнате. Когда придет время демонстрировать иссякающий энтузиазм, ты сможешь перебраться в другую комнату – но не раньше.
– Люси даже в голову не придет интересоваться, как мы спим! – запротестовала Пенни. – Но это, разумеется, не пройдет мимо ее внимания. Я не умею притворяться. Я не актер, – с растущим нетерпением заявил Ник. – То, что мы спим в одной постели, будет единственным доказательством нашего примирения.
Пенни вздернула подбородок.
– Для меня более наглядным свидетельством было бы то, что ты приносишь домой цветы по пятницам. Не сомневаюсь, даже ты способен справиться с этим!
– Цветы – это по твоей части, – напомнил Ник. – Я получал по дюжине красных роз каждый день в течение нашего короткого брака. Их доставляли прямо к дверям моего кабинета с прикрепленной к букету маленькой, написанной от руки карточкой. Мои подчиненные прилагали немыслимые усилия, чтобы успеть прочитать эти карточки до моего прихода.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39