Так, шимпанзе Люси при виде чашки делала жесты «пить», «красный», «стекло», которые четко описывали именно эту чашку. Не зная нужных «слов», она называла банан «зеленый огурец сладкий», а редиску – «боль, плакать, еда».
Обнаружились и способности к употреблению усвоенных знаков в переносном и даже в бранном смысле. Оказалось, что у многих из обезьян, живших в разных лабораториях и, разумеется же, никогда не общавшихся друг с другом, слово «грязный» – любимое ругательство. Одни называли «грязным» ненавистный поводок, который им обязательно надевают во время прогулки, собак и мартышек, которых они не любят, наконец тех сотрудников, которые им чем-то не угодили. Так, однажды Уошо посадили в клетку на время уборки во дворе, по которому она обычно свободно передвигалась. Обезьяна бурно выражала свое неудовольствие, а когда к ней пригляделись повнимательнее, оказалось, что она к тому же еще и жестикулирует: «Грязный Джек, дай пить!». Горилла Коко выражалась еще более радикально. Когда ей не нравилось, как с ней обращаются, она жестикулировала: «Ты грязный плохой туалет».
Как выяснилось, обезьянам присуще и своеобразное чувство юмора. Так, однажды Люси, сидевшая на плечах у своего воспитателя Роджера Футса, нечаянно пустила лужицу ему за шиворот и просигналила: «Смешно».
Наиболее веские доказательства того, что владение шимпанзе усвоенным «языком» действительно основано на способности оперировать усвоенными символами в отсутствии обозначаемых ими предметов, о возможности понимать смысл не только слов, но и целых фраз, получены в работах С.Севидж-Рамбо. Она воспитывала с самого раннего возраста (6–10 месяцев) нескольких детенышей карликовых шимпанзе (бонобо), которые постоянно находились в лаборатории, наблюдали за всем происходящим и слышали ведущиеся при них разговоры. Когда одному из воспитанников, Кэнзи, исполнилось 2 года, экспериментаторы обнаружили, что он самостоятельно научился обращаться с клавиатурой. Это произошло в процессе его контактов с приемной матерью, Мататой, которую обучали языку, но безуспешно. В этом же возрасте выяснилось, что Кэнзи понимал и многие слова, а к 5 годам – даже целые фразы, которым его специально никто не учил и которые он слышал впервые. После этого его, а затем и других бонобо, воспитанных сходным образом, стали «экзаменовать» – день за днем они выполняли серии заданий по впервые услышанным ими инструкциям самого разного рода. Часть из них касалась самых обычных повседневных действий: «положи булку в микроволновку»; «достань сок из холодильника»; «дай черепахе картошки»; «выйди на улицу и найди там морковку». Другие фразы предполагали совершение мало предсказуемых действий с обычными предметами: «выдави зубную пасту на гамбургер»; «найди (игрушечную) собачку и сделай ей укол»; «нашлепай гориллу открывалкой для банок»; «пусть (игрушечная) змея укусит Линду (сотрудницу)» и так далее.
Особенности поведения Кэнзи и других бонобо полностью совпадали с поведением детей в возрасте 2,5 лет. Однако, если позже речь детей продолжала стремительно развиваться и усложняться, то обезьяны, хотя и совершенствовались, но только в пределах уже достигнутого уровня.
Эти удивительные результаты были получены в нескольких независимо работающих лабораториях, что свидетельствует об их особой достоверности. Кроме того, способность обезьян (а также ряда других животных) оперировать символами доказана и различными более традиционными лабораторными экспериментами. Наконец, московские ученые еще в 1960-е годы показали, что в мозге обезьян есть области коры больших полушарий, которые представляют собой прообраз речевых зон мозга человека.
Все это – факты. Свидетельствующие об очень высоком уровне эмоционального и интеллектуального развития животных, они установлены с предельной строгостью, которая предъявляется к современному научному эксперименту. Но если на подобное способна какая-то обезьяна, то почему я должен отказывать в талантах весьма смышленому и находчивому члену моей собственной семьи?
Знаки, которые подают нам наши питомцы, бывают разные.
Например, приветствие. Известно всем, что этот сигнал и у собаки, и у кошки подается хвостом; собака размахивает им, как флагом, у кошки он поднимается вертикально. Можно пронаблюдать за ее поведением, когда она по каким-то своим, не во всем открытым для нас, делам проходит мимо: за несколько шагов хвост, подрагивая, начинает подниматься вверх, в самой близости он занимает вертикальную позицию, а через какое-то время снова начинает опускаться. Если хвост кошки претерпевает именно такие эволюции, можно быть уверенным, она испытывает к своему хозяину то, что мы называем теплыми чувствами. Напротив, если она стремится прошмыгнуть мимо него с опущенным, а еще хуже – поджатым, хвостом, значит, в их отношениях что-то не так (впрочем, все то же может вызываться простым осознанием кошкой какой-то вины перед ним). Но есть и нюансы. У быстроходного парусника только средняя (грот) мачта стоит вертикально, передняя (фок) всегда наклонена вперед, задняя (бизань) – несколько отклонена от вертикали назад. Если ее хвост не пересекает угла, свойственного бизани, то приветствие – не более чем доброжелательность, в позиции грота – это уже самая теплая симпатия, но если он переходит линию фока, и к тому же вибрирует как натянутая струна, можно утверждать: кошка всем своим существом демонстрирует нам самую искреннюю любовь.
Строго говоря, значение этого сигнала несколько шире простого приветствия, по существу – это показатель ее настроения, ибо все эволюции хвоста непроизвольны и могут происходить даже вдали от хозяев. Проходя же мимо них, домашняя кошка просто вступает в некую зону, незримое тепло которой приятно волнует ее, что, собственно, и заставляет этот весьма чувствительный орган ее тела возноситься ввысь. Угол же отклонения от вертикали и знаменует собой степень сиюминутно испытываемой ею «приятности» (кстати, позицию бушприта хвосту мешает занять только анатомическое его строение). Заметим еще, что домашняя кошка – это единственная представительница кошачьих, которая в состоянии держать свой хвост вертикально при ходьбе, все остальные способны держать его только в горизонтальной позиции, а то и вообще между ног.
Или – благодарность.
То, какой угол наклона принимает кошачий хвост, во многом зависит от еды. Есть много признаков, по которым можно судить, понравилось ли ей то, чем ее угостили или нет, но лишь один из них сопряжен с прямой благодарностью нам, – это то, как она облизывается. Нет-нет, не то, как она ухаживает за своей шерсткой, или умывается лапкой, – как она облизывает свою мордочку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75