Это будет тяжело. Сильвия боялась подвести Ллойда; если честно, передавая работу над этим проектом кому-либо другому, она прежде всего подводила себя. Но если она останется, последствия могут оказаться гораздо более драматичными.
Злоба и презрение, проявленные Рэном сегодня вечером, лишний раз подтверждают, что у него не найдется к ней ни малейшего сочувствия. Нет, другого выхода быть не может.
Сильвия укладывалась в постель с тяжелым сердцем. Будут, конечно, и другие дома, другие проекты, но как же больно знать о том, что кому-то другому суждено восстановить фамильное поместье Рэна, и другая женщина разделит с Рэном его жизнь в любви и согласии.
Рэн не знал, что именно заставило его проснуться — выработанная привычка реагировать на любой незнакомый звук или обостренное восприятие, не отключающееся даже во сне.
Проснувшись, он лежал, вслушиваясь в темноту. На светящемся циферблате часов была половина второго. Люси, старая охотничья собака, спящая на первом этаже, залаяла бы, если б кто-то попытался проникнуть в дом.
Из открытого окна доносилось уханье филина. Никакие посторонние шумы не нарушали привычную тишину сельской ночи.
Рэн уже начал успокаиваться, когда вдруг снова услышал этот звук — скрипнувшую на втором этаже дверь. Он мгновенно выскочил из постели, набросил халат (спал он голышом) и бесшумно вышел из спальни.
Он сразу увидел ее — бесплотный белый силуэт, плывущий по коридору. Но, несмотря на кажущуюся эфемерность, Сильвия не была привидением. Рэн с первого взгляда понял, что она ходит во сне; все признаки свидетельствовали об этом. Неужели так трудно осторожно обнять ее, заставить повернуться и отвести обратно в ее спальню?
После того первого, пугающего случая, когда Сильвия бродила по «Отель-Плейс», не понимая, что делает, Рэн уяснил, что лучше всего осторожно отвести ее обратно в кровать, по возможности не разбудив. Но на этот раз, прикоснувшись к ней, Рэн почувствовал ее дрожь. Она повернулась к нему лицом, ее тело напряглось. Шепотом чертыхаясь, он взглянул на распахнутую дверь своей спальни. Может, отвести ее сюда… Старый семейный врач советовал дать ей проснуться самой, а не будить прямо во время приступа. Рэн знал, что приступ лунатизма мог быть спровоцирован сильным переживанием или душевной травмой, и догадываясь о причине сегодняшней «травмы», обругал и Вики, и Ллойда.
Разве этот мужчина не понимает, как ему повезло? Рэн бы все отдал, чтобы поменяться с ним местами.
Сильвия стояла, как вкопанная, дрожа всем телом и глядя на Рэна бессмысленными, широко раскрытыми глазами. Боясь разбудить, Рэн осторожно подтолкнул ее к двери своей спальни, уговаривая ее мягко и нежно, словно маленькую девочку.
— Все хорошо, Сильвия. Все хорошо… Иди же…
Наконец она сдвинулась с места, слегка покачнувшись в его сторону. Если ему удастся уложить ее в постель, не разбудив, он немного посидит рядом, а потом устроится на ночлег в одной из соседних комнат. Утром… Рэн нахмурился. Сейчас уже поздно сожалеть о своей вчерашней резкости, но при виде ее нового костюма Рэн испытал такой жгучий прилив ревности, что не смог сдержаться.
Он бережно подвел Сильвию к кровати. Ее легкая ночнушка была белоснежной, из тонкого хлопка. Сильвия казалась в ней девочкой… юной… невинной…
Рэн зажмурился. Незачем снова думать об этом, снова вспоминать. Стараясь подавить предательские мысли, воспоминания и чувства, бурлящие в душе, он поднял Сильвию на руки, намереваясь уложить в постель, но в этот момент из леса донесся визгливый лай лисы. Резкий звук пронзил неподвижный ночной воздух, заставив Рэна вздрогнуть, а Сильвию — проснуться.
— Рэн… что…?
Она с тревогой обвела взглядом залитую лунным светом спальню.
— Ты ходила во сне. — Рэн попытался ее успокоить. — Я слышал шум… и нашел тебя в коридоре…
Ходила во сне. Сильвия уставилась на Рэна безумными глазами.
Прошло уже много лет с тех пор, как она ходила во сне в последний раз, но Сильвия ни на секунду не сомневалась в том, что Рэн говорит правду. Ведь ему незачем было похищать ее из собственной постели и нести сюда на руках… правда? Если бы он только захотел… Она вздрогнула.
Обычно она ходила во сне только после сильных переживаний… сильного горя…
— Все хорошо, Сильвия, — мягко сказал Рэн. Он все еще держал ее в объятиях. Сильвия чувствовала тепло его рук, чувствовала его тело сквозь халат и собственную хлопчатобумажную ночнушку. Она смущенно взглянула на него, ее глаза казались огромными и круглыми на побледневшем лице.
От прозвучавшего за окном вопля павлина, взбудораженного брачными призывами лисиц, Сильвию снова бросило в дрожь.
— Все хорошо, Сильвия, — успокаивающе повторил Рэн. — Это всего лишь павлин.
Естественно, она знала — не в первый раз слышала этот звук, но чувствовала себя слишком слабой, чтобы спорить с Рэном.
Его спальня располагалась в противоположной части дома и была обставлена по-другому. Тяжелая мебель эпохи короля Георга казалась внушительной и старомодной. Эта комната подходит Рэну, — отвлеченно подумала Сильвия, — здесь все так солидно и по-мужски. При этой мысли ее охватило желание. Не удержавшись, она повернулась и протянула к Рэну свои руки.
Позже Сильвия и сама не смогла бы ответить, хотела ли она действительно дотронуться до него, или этот жест был всего лишь выражением страсти. Но когда Рэн склонил голову, пальцы Сильвии коснулись его губ. Сильвия отвела взгляд и вдруг, к своему удивлению, обнаружила, что Рэн взял ее за руку и решительно принялся целовать каждый ее пальчик по очереди.
Сильвия смотрела на него широко раскрытыми глазами, затаив дыхание.
— Рэн, — начала она, но, не договорив, шагнула к нему, стремясь ощутить тепло его тела.
В кольце его рук она чувствовала себя, как в Раю. Ничто не могло сравниться с его поцелуем, неторопливым, нежным, чувственным поцелуем… поцелуем любовника. Сильвия прижалась к Рэну еще ближе, обхватила его руками, прильнула губами, всем телом, дрожа от наплыва эмоций.
Ее глаза наполнились слезами, слезы потекли по лицу.
— Сильвия. Не плачь… пожалуйста, не плачь. Ни один мужчина не стоит твоих слез…
— Мне так больно, — призналась Сильвия, не в силах больше скрывать свои чувства. События этой ночи смыли все барьеры, которыми она пыталась отгородиться от своей любви. — Ненавижу, — прошептала она. — Ненавижу эту любовь, такую сильную и такую… такую… безответную… Это так унизительно и так больно.
Рэн застонал, словно что-то в ее искреннем признании тронуло его до глубины души, а затем обнял ее и хрипло произнес:
— Ты не должна страдать, Сильвия. Пожалуйста, не надо…
Потом, неожиданно, он поцеловал ее, не с нежностью, как раньше, а с пламенной страстью, так, что у Сильвии захватило дыхание.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32