— Тебе известно не хуже меня, насколько сильно его обаяние. Если он захочет пустить его в ход, то, несомненно, очарует ее, и она забудет о своей неприязни. Так что можешь смело просить свою подопечную о помощи: думаю, она согласится. — Де Винтер выразительно посмотрел на Ника. — Само собой разумеется, тебе не придется менять что-либо в ваших отношениях и после того, как она привлечет к себе внимание герцога. Полли достаточно умна, чтобы понять и выполнить возложенную на нее задачу.
Николас подошел к окну и взглянул в ночной мрак. Всего лишь два месяца назад он был так же циничен и, главное, верил в то, о чем говорил.
Чувствуя себя крайне неуверенно, Ник попытался изменить ход мыслей.
Почему, собственно, занятия любовью должны предполагать безусловную верность одной из сторон? Это просто смешно. Женщины всех сословий и во все времена всегда использовали свое тело для достижения определенных целей. В конце концов, это единственное богатство, которого у них никому не отнять. Вряд ли кто осмелится оспаривать ту истину, что представительница прекрасного пола вполне может завести себе кого-то еще, даже если она уже замужем. Например, тот же Роджер Пальмер, граф Кастлмейнский, ни в чем не стесняет свою жену, и это не мешает им жить вместе в дружбе и согласии.
Николас вспомнил еще с полдюжины семейств, в которых мужчины вполне терпимо относятся к неверности своих жен и, не оставаясь у них в долгу, сами изменяют им направо и налево. Верность давно уже не является непременным атрибутом семейной жизни. Правда, время от времени дуэли все же случаются, и тогда соблазнитель чужой жены предстает перед судом обманутого мужа. И все-таки факт остается фактом: толки и пересуды в обществе вызывают в основном сами поединки, а не причины, приводящие к ним.
Так отчего же мысль, что его Полли — девчонка, родившаяся в долговой тюрьме Ньюгейт и проведшая детство свое и юность в таверне, — будет изменять ему с Джорджем Виллерсом или с кем-то еще, была ему столь неприятна, хотя он сам же решил вовлечь ее в политическую авантюру и заранее уготовил ей судьбу наложницы герцога Букингемского?
— Я взял на себя определенные обязательства и не подведу вас, — проговорил со вздохом лорд Кинкейд. — Однако, повторяю, мне вовсе не хочется принуждать ее делать нечто такое, что могло бы вызвать у нее отвращение.
— Постарайся убедить ее, что герцог не такой уж отвратительный, — посоветовал ему Де Винтер. — Повлияй на ее умонастроение как покровитель и… любовник и сделай это еще до того, как обратишься к ней с просьбой о помощи.
Какой расчетливый цинизм — использовать любовь для достижения подобных целей! Но у него, лорда Кинкейда, нет выбора. По крайней мере, сказать открыто обо всем куда честнее, чем действовать обманом.
Однако рассуждения подобного рода — слабое утешение для того, кто вынужден манипулировать доверчивой невинностью.
— Я сделаю все, что потребуется, — заверил Ричарда Ник.
После ухода Де Винтера Николас зашел в спальню. Полли, разметавшись на постели, спала глубоким сном. Он осторожно, стараясь не разбудить ее, лег рядом.
— Ник? — сонно пробормотала она.
— Кто же еще? — пошутил он, и Полли, улыбнувшись во сне, придвинулась к нему.
Когда она проснулась, солнце вовсю светило в окна. Веселый дрозд, сидя на серой ветке старой яблони, выкрикивал бодро свои приветствия. То было утро первого весеннего дня.
Полли тихо лежала, утопая в пуховой постели. От вчерашних опасений не осталось и следа. Она с сожалением вспомнила, как нещадно испытывала терпение Ника, и, наклонившись, нежно поцеловала его. Глаза ее возлюбленного были закрыты, но он чувствовал прикосновение девушки. Поскольку Николас, отдавшись сладостной истоме, даже не пошевелился, она скользнула под одеяло и стала ласкать его. Это было уж слишком, и он, не сдерживаясь больше, застонал от удовольствия.
— Остановись, — хрипло произнес Ник, но Полли не слушала его. Тогда он оторвал ее от себя. — Ты хоть понимаешь, что делаешь со мной?
Она засмеялась, откидывая волосы.
— Конечно, понимаю. Но должна же я как-то разбудить вашу светлость?
Полли наклонилась и снова поцеловала его в губы.
— Я хочу вас! — прошептала девушка с пылкой и бесстыдной искренностью, лаская его снова и снова. Когда же он ответил ей, она вскрикнула невольно от пульсирующего огня его прикосновения.
— Ну вот, теперь я твой. И что же собираешься ты делать со своим приобретением, детка?
— Кажется, только одно, — прошептала она сладострастно.
— Тогда давай сделаем так, чтобы земля уплыла под нами, — сказал он, сжимая ее в объятиях.
— Давайте, — эхом отозвалась Полли, чувствуя, что они, сжигаемые одним и тем же пламенем любви, становятся единым существом.
Пение дрозда стало еще более громким и призывным, и земля медленно покачнулась.
В этот день она покачнулась еще раз, правда, совсем по другому поводу и не только для двоих. Когда Полли стояла за кулисами, дожидаясь своего выхода, ее вдруг охватила паника. Она беспомощно оглянулась, словно искала кого-то.
— Я здесь, — послышался вдруг спокойный и тихий голос Томаса. — Не волнуйтесь, все хорошо. Это пройдет, как только вы окажетесь на сцене.
— Откуда вы знаете это? — срывающимся голосом спросила Полли, отчаянно стараясь поверить ему.
— Не вы одна прошли через это, — просто ответил Киллигрэ. — Я буду рядом. Если почувствуете себя неуверенно, взгляните на меня.
В эту минуту прозвучала ключевая фраза, означавшая ее выход, и Полли шагнула из-за кулис на сцену. Она не слышала шума аплодисментов, приветствовавших ее появление, и не заметила необычной тишины, воцарившейся в зале, когда она произнесла первые слова своей роли. Эта благоговейная тишина длилась еще несколько долгих минут, пока не взорвалась оглушительным смехом в ответ на остроумные реплики, живость и кокетство главной героини. Веселость Полли была столь очевидной, что легко передавалась и другим актерам, и зрителям. За игрой ее следили затаив дыхание. Никому и в голову не приходило встать со своего места, как это обычно бывало, или затеять постороннюю беседу, почти не глядя на сцену.
Николас сидел неподвижно, испытывая целую гамму чувств, среди коих и гордость, и удовлетворение, и радость любовника, и, ко всему прочему, ревность. Этим вечером Полли была не с ним. Она принадлежала каждому сидевшему в этом зале. Ее поразительная красота, чувственность, озорная призывность взглядов, обворожительный голос — все было обращено к зрителям.
До того момента когда Полли вышла на сцену, Николас думал о ней как о своем творении. Но это было не так. Полли оказалась вполне самостоятельной личностью, исполнившей самой себе данные обещания.
Джордж Виллерс, который также присутствовал в зале, не отрываясь смотрел на сцену.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82
Николас подошел к окну и взглянул в ночной мрак. Всего лишь два месяца назад он был так же циничен и, главное, верил в то, о чем говорил.
Чувствуя себя крайне неуверенно, Ник попытался изменить ход мыслей.
Почему, собственно, занятия любовью должны предполагать безусловную верность одной из сторон? Это просто смешно. Женщины всех сословий и во все времена всегда использовали свое тело для достижения определенных целей. В конце концов, это единственное богатство, которого у них никому не отнять. Вряд ли кто осмелится оспаривать ту истину, что представительница прекрасного пола вполне может завести себе кого-то еще, даже если она уже замужем. Например, тот же Роджер Пальмер, граф Кастлмейнский, ни в чем не стесняет свою жену, и это не мешает им жить вместе в дружбе и согласии.
Николас вспомнил еще с полдюжины семейств, в которых мужчины вполне терпимо относятся к неверности своих жен и, не оставаясь у них в долгу, сами изменяют им направо и налево. Верность давно уже не является непременным атрибутом семейной жизни. Правда, время от времени дуэли все же случаются, и тогда соблазнитель чужой жены предстает перед судом обманутого мужа. И все-таки факт остается фактом: толки и пересуды в обществе вызывают в основном сами поединки, а не причины, приводящие к ним.
Так отчего же мысль, что его Полли — девчонка, родившаяся в долговой тюрьме Ньюгейт и проведшая детство свое и юность в таверне, — будет изменять ему с Джорджем Виллерсом или с кем-то еще, была ему столь неприятна, хотя он сам же решил вовлечь ее в политическую авантюру и заранее уготовил ей судьбу наложницы герцога Букингемского?
— Я взял на себя определенные обязательства и не подведу вас, — проговорил со вздохом лорд Кинкейд. — Однако, повторяю, мне вовсе не хочется принуждать ее делать нечто такое, что могло бы вызвать у нее отвращение.
— Постарайся убедить ее, что герцог не такой уж отвратительный, — посоветовал ему Де Винтер. — Повлияй на ее умонастроение как покровитель и… любовник и сделай это еще до того, как обратишься к ней с просьбой о помощи.
Какой расчетливый цинизм — использовать любовь для достижения подобных целей! Но у него, лорда Кинкейда, нет выбора. По крайней мере, сказать открыто обо всем куда честнее, чем действовать обманом.
Однако рассуждения подобного рода — слабое утешение для того, кто вынужден манипулировать доверчивой невинностью.
— Я сделаю все, что потребуется, — заверил Ричарда Ник.
После ухода Де Винтера Николас зашел в спальню. Полли, разметавшись на постели, спала глубоким сном. Он осторожно, стараясь не разбудить ее, лег рядом.
— Ник? — сонно пробормотала она.
— Кто же еще? — пошутил он, и Полли, улыбнувшись во сне, придвинулась к нему.
Когда она проснулась, солнце вовсю светило в окна. Веселый дрозд, сидя на серой ветке старой яблони, выкрикивал бодро свои приветствия. То было утро первого весеннего дня.
Полли тихо лежала, утопая в пуховой постели. От вчерашних опасений не осталось и следа. Она с сожалением вспомнила, как нещадно испытывала терпение Ника, и, наклонившись, нежно поцеловала его. Глаза ее возлюбленного были закрыты, но он чувствовал прикосновение девушки. Поскольку Николас, отдавшись сладостной истоме, даже не пошевелился, она скользнула под одеяло и стала ласкать его. Это было уж слишком, и он, не сдерживаясь больше, застонал от удовольствия.
— Остановись, — хрипло произнес Ник, но Полли не слушала его. Тогда он оторвал ее от себя. — Ты хоть понимаешь, что делаешь со мной?
Она засмеялась, откидывая волосы.
— Конечно, понимаю. Но должна же я как-то разбудить вашу светлость?
Полли наклонилась и снова поцеловала его в губы.
— Я хочу вас! — прошептала девушка с пылкой и бесстыдной искренностью, лаская его снова и снова. Когда же он ответил ей, она вскрикнула невольно от пульсирующего огня его прикосновения.
— Ну вот, теперь я твой. И что же собираешься ты делать со своим приобретением, детка?
— Кажется, только одно, — прошептала она сладострастно.
— Тогда давай сделаем так, чтобы земля уплыла под нами, — сказал он, сжимая ее в объятиях.
— Давайте, — эхом отозвалась Полли, чувствуя, что они, сжигаемые одним и тем же пламенем любви, становятся единым существом.
Пение дрозда стало еще более громким и призывным, и земля медленно покачнулась.
В этот день она покачнулась еще раз, правда, совсем по другому поводу и не только для двоих. Когда Полли стояла за кулисами, дожидаясь своего выхода, ее вдруг охватила паника. Она беспомощно оглянулась, словно искала кого-то.
— Я здесь, — послышался вдруг спокойный и тихий голос Томаса. — Не волнуйтесь, все хорошо. Это пройдет, как только вы окажетесь на сцене.
— Откуда вы знаете это? — срывающимся голосом спросила Полли, отчаянно стараясь поверить ему.
— Не вы одна прошли через это, — просто ответил Киллигрэ. — Я буду рядом. Если почувствуете себя неуверенно, взгляните на меня.
В эту минуту прозвучала ключевая фраза, означавшая ее выход, и Полли шагнула из-за кулис на сцену. Она не слышала шума аплодисментов, приветствовавших ее появление, и не заметила необычной тишины, воцарившейся в зале, когда она произнесла первые слова своей роли. Эта благоговейная тишина длилась еще несколько долгих минут, пока не взорвалась оглушительным смехом в ответ на остроумные реплики, живость и кокетство главной героини. Веселость Полли была столь очевидной, что легко передавалась и другим актерам, и зрителям. За игрой ее следили затаив дыхание. Никому и в голову не приходило встать со своего места, как это обычно бывало, или затеять постороннюю беседу, почти не глядя на сцену.
Николас сидел неподвижно, испытывая целую гамму чувств, среди коих и гордость, и удовлетворение, и радость любовника, и, ко всему прочему, ревность. Этим вечером Полли была не с ним. Она принадлежала каждому сидевшему в этом зале. Ее поразительная красота, чувственность, озорная призывность взглядов, обворожительный голос — все было обращено к зрителям.
До того момента когда Полли вышла на сцену, Николас думал о ней как о своем творении. Но это было не так. Полли оказалась вполне самостоятельной личностью, исполнившей самой себе данные обещания.
Джордж Виллерс, который также присутствовал в зале, не отрываясь смотрел на сцену.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82