Он увидел Марка уже у заднего бампера. Оперевшись для уверенности на заднюю фару, старший брат медленно снял шланг с трубы. Вновь трава слабо зашелестела и закачалась. Через несколько секунд Марк был уже рядом с Рикки, задыхающийся и вспотевший, но, как ни странно, улыбающийся.
Они сидели под кустом, поджав под себя ноги, как два кузнечика, и наблюдали за машиной.
– Что, если он снова вылезет? – спросил Рикки. – И увидит нас?
– Он нас не может увидеть. Но, если он пойдет в эту сторону, делай все, что и я. Мы исчезнем, не успеет он сделать и шага.
– Почему нам не исчезнуть сейчас?
Марк с негодованием посмотрел на него.
– Я пытаюсь спасти ему жизнь, понял? Вдруг он увидит, что ничего не получается, и, может, решит подождать или еще что. Разве так трудно это понять?
– Да он сумасшедший. Если он может убить себя, он может убить и нас. А это разве так трудно понять?
Марк только покачал головой. Неожиданно дверца снова распахнулась. Толстяк выкатился из машины, бормоча что-то про себя, и потопал по траве вдоль машины. Схватил конец шланга, посмотрел на него так, как будто упрекал за плохое поведение, и медленно оглядел небольшую полянку. Он тяжело дышал и был весь в поту. Затем взглянул в сторону деревьев, и мальчики быстро прижались к земле. Он посмотрел вниз и замер, как будто что-то сообразив. Трава вокруг была слегка примята, и он было наклонился, чтобы рассмотреть получше, но потом надел шланг на выхлопную трубу и заторопился к дверце. Казалось, ему было безразлично, следит ли кто за ним из-за деревьев или нет. Он хотел умереть побыстрее.
Две головы поднялись над кустарником. Они долго присматривались. Рикки готов был дать деру, но Марк колебался.
– Марк, ну пожалуйста, пошли, – умолял Рикки. – Он нас почти заметил. А что, если у него есть пистолет?
– Если бы у него был пистолет, он бы застрелился.
Рикки закусил губу, и на его глазах снова появились слезы. Ему никогда раньше не удавалось переспорить брата, видно, и на этот раз не удастся.
Прошла еще минута, и Марк снова задвигался.
– Попробую еще раз и все, ладно? И, если он не откажется от своей затеи, мы уйдем. Я обещаю, слышишь?
Рикки кивнул без всякого энтузиазма. Брат снова растянулся на животе и осторожно пополз к машине. Рикки грязными пальцами вытер слезы со щек.
* * *
Раздувая ноздри, адвокат старался дышать поглубже. Медленно выдохнув, он старался определить, проникает ли смертельный газ ему в кровь, начинает ли действовать. Рядом на сиденье лежал заряженный пистолет. В руке была наполовину пустая бутылка виски. Отпив глоток, он завинтил пробку и положил бутылку на сиденье. Снова глубоко вздохнул и закрыл глаза, пытаясь почувствовать действие газа. Как это будет – он просто потеряет сознание? Записка прикреплена к приборной панели над рулем. Рядом стояла бутылочка с таблетками.
Он плакал в разговаривал сам с собой, уговаривая газ поспешить, черт бы его побрал, и убить его, пока он не потерял терпение и не воспользовался пистолетом. Он был трусом, хотя и упорным трусом, и предпочитал потерять сознание, надышавшись газа, а не засовывать дуло себе в рот.
Он еще раз приложился к бутылке и почувствовал, как напиток обжег горло. Да, газ начал действовать. Скоро все будет кончено. Он улыбнулся своему отражению в зеркале: план удался, скоро он умрет, а это значит, что не такой уж он и трус. Чтобы все это провернуть, тоже нужно мужество.
Плача и бормоча, адвокат отвинтил пробку, чтобы сделать, может быть, последний глоток. Виски из слишком резко наклоненной бутылки потекло по губам и бороде.
Никто о нем не пожалеет. И, хотя эта мысль должна была бы причинить боль, адвоката утешало сознание, что ни один человек не будет опечален его смертью. Мать была единственным человеком, который его любил, но она умерла четыре года назад, так что ей он страданий не причинит. Был еще ребенок от первого, неудачного, брака, дочь, которую он не видел уже одиннадцать лет, но она в своей секте стала такой же сумасшедшей, как и ее мать.
Похороны будут скромными. Несколько приятелей-адвокатов да парочка судей, все в темных костюмах, будут с важным видом перешептываться под органную музыку в полупустой церкви. Никаких слез. Адвокаты будут сидеть, поглядывая на часы, пока священник произнесет казенные слова о дорогих усопших, никогда не посещавших церкви.
На все уйдет не более пятнадцати минут, ничего лишнего. В записке на приборной доске просьба кремировать тело.
– О-о, – вздохнул он тихо, снова приложился к бутылке и, делая глоток, заметил в зеркале заднего обзора, как колыхнулись заросли за машиной.
Рикки увидел распахнувшуюся дверь раньше, чем Марк что-либо услышал. Дверь открылась резко, как от пинка, и неожиданно большой и толстый человек с красным лицом побежал вдоль машины, придерживаясь за нее и рыча. Рикки окаменел от страха и намочил штаны.
Марк только успел дотронуться до бампера, когда услышал звук открывающейся двери. Он на секунду замер, прикинул, не стоит ли залезть под машину, и эта нерешительность погубила его. Пытаясь встать, чтобы убежать, он поскользнулся, и в этот момент мужчина схватил его.
– Ты! Ты, маленький ублюдок! – взвизгнул он, схватив Марка за волосы и толкнув на багажник. – Ах ты, маленький ублюдок! – Мальчик лягался, пытаясь высвободиться, но получил затрещину. Он снова принялся брыкаться, но уже с меньшим энтузиазмом, и получил еще оплеуху. Марк видел дикое, злобное лицо всего в нескольких дюймах от себя. Глаза мужчины были мокрыми и налитыми кровью. Из носа и с подбородка текло. – Ты, маленький ублюдок! – еще раз прорычал он сквозь сжатые зубы.
Ненадежнее прижав мальчика к машине и убедившись, что он больше не сопротивляется, адвокат снова надел шланг на выхлопную трубу, сдернул Марка с багажника за воротник и потащил по траве к открытой дверце. Он впихнул мальчонку в машину и протолкнул дальше, на правое сиденье.
Марк схватился за ручку дверцы и принялся искать замок, ее открывающий, но в этот момент мужчина сам повалился на водительское сиденье. Захлопнув за собой дверцу, показал на дверную ручку и завопил:
– Не смей трогать! – Он с силой ударил Марка тыльной стороной ладони по левому глазу.
Марк вскрикнул от боли, закрыл глаза руками и согнулся, залившись слезами. Нос болел ужасно, а рот и того хуже. В голове шумело. Во рту был привкус крови. Человек рядом бормотал и всхлипывал. Сильно пахло виски. Правым глазом он мог видеть свои колени в грязных джинсах. Левый глаз начал затекать. Перед ним все плыло.
Толстяк глотнул виски и уставился на Марка, который сидел согнувшись и дрожал как осиновый лист.
– Перестань реветь, – прорычал он. Марк облизал губы и сглотнул кровь. Он потер шишку над бровью и постарался дышать поглубже, все еще не отводя взгляда, от джинсов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120
Они сидели под кустом, поджав под себя ноги, как два кузнечика, и наблюдали за машиной.
– Что, если он снова вылезет? – спросил Рикки. – И увидит нас?
– Он нас не может увидеть. Но, если он пойдет в эту сторону, делай все, что и я. Мы исчезнем, не успеет он сделать и шага.
– Почему нам не исчезнуть сейчас?
Марк с негодованием посмотрел на него.
– Я пытаюсь спасти ему жизнь, понял? Вдруг он увидит, что ничего не получается, и, может, решит подождать или еще что. Разве так трудно это понять?
– Да он сумасшедший. Если он может убить себя, он может убить и нас. А это разве так трудно понять?
Марк только покачал головой. Неожиданно дверца снова распахнулась. Толстяк выкатился из машины, бормоча что-то про себя, и потопал по траве вдоль машины. Схватил конец шланга, посмотрел на него так, как будто упрекал за плохое поведение, и медленно оглядел небольшую полянку. Он тяжело дышал и был весь в поту. Затем взглянул в сторону деревьев, и мальчики быстро прижались к земле. Он посмотрел вниз и замер, как будто что-то сообразив. Трава вокруг была слегка примята, и он было наклонился, чтобы рассмотреть получше, но потом надел шланг на выхлопную трубу и заторопился к дверце. Казалось, ему было безразлично, следит ли кто за ним из-за деревьев или нет. Он хотел умереть побыстрее.
Две головы поднялись над кустарником. Они долго присматривались. Рикки готов был дать деру, но Марк колебался.
– Марк, ну пожалуйста, пошли, – умолял Рикки. – Он нас почти заметил. А что, если у него есть пистолет?
– Если бы у него был пистолет, он бы застрелился.
Рикки закусил губу, и на его глазах снова появились слезы. Ему никогда раньше не удавалось переспорить брата, видно, и на этот раз не удастся.
Прошла еще минута, и Марк снова задвигался.
– Попробую еще раз и все, ладно? И, если он не откажется от своей затеи, мы уйдем. Я обещаю, слышишь?
Рикки кивнул без всякого энтузиазма. Брат снова растянулся на животе и осторожно пополз к машине. Рикки грязными пальцами вытер слезы со щек.
* * *
Раздувая ноздри, адвокат старался дышать поглубже. Медленно выдохнув, он старался определить, проникает ли смертельный газ ему в кровь, начинает ли действовать. Рядом на сиденье лежал заряженный пистолет. В руке была наполовину пустая бутылка виски. Отпив глоток, он завинтил пробку и положил бутылку на сиденье. Снова глубоко вздохнул и закрыл глаза, пытаясь почувствовать действие газа. Как это будет – он просто потеряет сознание? Записка прикреплена к приборной панели над рулем. Рядом стояла бутылочка с таблетками.
Он плакал в разговаривал сам с собой, уговаривая газ поспешить, черт бы его побрал, и убить его, пока он не потерял терпение и не воспользовался пистолетом. Он был трусом, хотя и упорным трусом, и предпочитал потерять сознание, надышавшись газа, а не засовывать дуло себе в рот.
Он еще раз приложился к бутылке и почувствовал, как напиток обжег горло. Да, газ начал действовать. Скоро все будет кончено. Он улыбнулся своему отражению в зеркале: план удался, скоро он умрет, а это значит, что не такой уж он и трус. Чтобы все это провернуть, тоже нужно мужество.
Плача и бормоча, адвокат отвинтил пробку, чтобы сделать, может быть, последний глоток. Виски из слишком резко наклоненной бутылки потекло по губам и бороде.
Никто о нем не пожалеет. И, хотя эта мысль должна была бы причинить боль, адвоката утешало сознание, что ни один человек не будет опечален его смертью. Мать была единственным человеком, который его любил, но она умерла четыре года назад, так что ей он страданий не причинит. Был еще ребенок от первого, неудачного, брака, дочь, которую он не видел уже одиннадцать лет, но она в своей секте стала такой же сумасшедшей, как и ее мать.
Похороны будут скромными. Несколько приятелей-адвокатов да парочка судей, все в темных костюмах, будут с важным видом перешептываться под органную музыку в полупустой церкви. Никаких слез. Адвокаты будут сидеть, поглядывая на часы, пока священник произнесет казенные слова о дорогих усопших, никогда не посещавших церкви.
На все уйдет не более пятнадцати минут, ничего лишнего. В записке на приборной доске просьба кремировать тело.
– О-о, – вздохнул он тихо, снова приложился к бутылке и, делая глоток, заметил в зеркале заднего обзора, как колыхнулись заросли за машиной.
Рикки увидел распахнувшуюся дверь раньше, чем Марк что-либо услышал. Дверь открылась резко, как от пинка, и неожиданно большой и толстый человек с красным лицом побежал вдоль машины, придерживаясь за нее и рыча. Рикки окаменел от страха и намочил штаны.
Марк только успел дотронуться до бампера, когда услышал звук открывающейся двери. Он на секунду замер, прикинул, не стоит ли залезть под машину, и эта нерешительность погубила его. Пытаясь встать, чтобы убежать, он поскользнулся, и в этот момент мужчина схватил его.
– Ты! Ты, маленький ублюдок! – взвизгнул он, схватив Марка за волосы и толкнув на багажник. – Ах ты, маленький ублюдок! – Мальчик лягался, пытаясь высвободиться, но получил затрещину. Он снова принялся брыкаться, но уже с меньшим энтузиазмом, и получил еще оплеуху. Марк видел дикое, злобное лицо всего в нескольких дюймах от себя. Глаза мужчины были мокрыми и налитыми кровью. Из носа и с подбородка текло. – Ты, маленький ублюдок! – еще раз прорычал он сквозь сжатые зубы.
Ненадежнее прижав мальчика к машине и убедившись, что он больше не сопротивляется, адвокат снова надел шланг на выхлопную трубу, сдернул Марка с багажника за воротник и потащил по траве к открытой дверце. Он впихнул мальчонку в машину и протолкнул дальше, на правое сиденье.
Марк схватился за ручку дверцы и принялся искать замок, ее открывающий, но в этот момент мужчина сам повалился на водительское сиденье. Захлопнув за собой дверцу, показал на дверную ручку и завопил:
– Не смей трогать! – Он с силой ударил Марка тыльной стороной ладони по левому глазу.
Марк вскрикнул от боли, закрыл глаза руками и согнулся, залившись слезами. Нос болел ужасно, а рот и того хуже. В голове шумело. Во рту был привкус крови. Человек рядом бормотал и всхлипывал. Сильно пахло виски. Правым глазом он мог видеть свои колени в грязных джинсах. Левый глаз начал затекать. Перед ним все плыло.
Толстяк глотнул виски и уставился на Марка, который сидел согнувшись и дрожал как осиновый лист.
– Перестань реветь, – прорычал он. Марк облизал губы и сглотнул кровь. Он потер шишку над бровью и постарался дышать поглубже, все еще не отводя взгляда, от джинсов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120