Им казалось, что Канада — это где-то за тысячи миль от них. Гораздо ближе, чем Вьетнам, заверил их я.
Вторым нанятым мной для реконструкции дома Хокутов подрядчиком был мистер Лестер Кламп из Шейди-Гроув. Мне его энергично рекомендовал Бэгги, который, разумеется, точно знал, как перестраивать дома. Стэн Аткавадж тоже одобрил кандидатуру мистера Клампа, а поскольку именно Стэн дал мне сто тысяч под залог, я его послушался. Первый подрядчик просто не появился, и, когда я после трех дней ожидания позвонил ему, телефон оказался отключенным. Я счел это дурным знаком.
Мистер Кламп со своим сыном Лестером-младшим, несколько дней побродив по дому, пришли в ужас от предстоящего объема работ и сообщили мне, что, если кто-то, особенно я, будет их торопить, ремонт превратится в сплошной кошмар. Они работали не спеша, методично, даже разговаривали медленнее, чем большинство жителей округа Форд, и через некоторое время я понял: все, что делают они, делают «на второй скорости». Вероятно, я совершил ошибку, поведав им, что обитаю во вполне приемлемой для жилья части поместья: мастера усвоили, что я не останусь на улице, если они не поторопятся.
У Клампов была репутация людей непьющих и обычно заканчивающих работу в срок. Благодаря этому они занимали позицию на самой вершине корпорации ремонтников-реконструкторов.
После нескольких дней чесания в затылках и ковыряния гравия мысами туфель мы пришли к соглашению, что я буду платить им за работу и стройматериалы понедельно и прибавлять десять процентов за «накладные расходы»; я очень надеялся, что не останусь в убытке. Через неделю беспрерывной ругани с Гарри Рексом я заставил-таки его составить контракт, зафиксировавший эти условия. Поначалу он отказывался и награждал меня всякими нелестными прозвищами.
Клампам предстояло начать с расчистки и перепланировки, потом перейти к ремонту крыши и веранд. Когда это будет сделано, решили мы, нужно будет сесть и выработать план дальнейших действий. В апреле 1972-го работы начались.
Минимум один из Клампов каждый день приезжал руководить бригадой рабочих. Первый месяц они потратили на то, чтобы очистить дом от многочисленных представителей флоры и фауны, десятилетиями его населявших.
* * *
Через несколько часов после окончания школьного выпускного вечера дорожный патруль штата остановил машину, набитую выпускниками. Машина была завалена банками с пивом, и патрульный, новичок, недавно окончивший полицейскую школу, где их натаскивали на подобные вещи, учуял специфический запах. Наркотики проложили себе путь и в округ Форд.
В машине нашли марихуану. Шестерых выпускников обвинили в хранении наркотиков и во всех прочих правонарушениях, какие только смогла придумать полиция. Город был шокирован: как невинная маленькая община могла подхватить эту заразу? Как остановить ее? Я написал по этому поводу сдержанную статью: незачем было сурово сечь шестерых хороших ребят за то, что те совершили ошибку. Я процитировал шерифа Мередита, который сказал, что его служба будет действовать решительно, чтобы «выкорчевать сам корень зла» из нашего общества. «Здесь вам не Калифорния», — добавил он.
Что характерно, все клэнтонцы немедленно бросились искать наркодилеров, хотя никто толком не представлял себе, как они выглядят.
Поскольку полицейские находились в состоянии повышенной боевой готовности и ничего не желали сильнее, чем задержать еще одного наркомана, четверговый покер был перенесен в другое место, подальше от города. Бабба Крокет и Даррел Редке жили в обшарпанной хибаре вместе с еще одним ветераном по имени Олли Хиндс, который в покер не играл. Свое жилище они называли «лисьей норой». Оно пряталось в лощине в глубине леса, там, где проселок упирался в тупик. Эту дорогу и в ясный солнечный день было трудно найти.
Олли Хиндс страдал всеми формами посттравматического военного, а возможно, и довоенного синдрома. Он был родом из Миннесоты, служил вместе с Баббой и вместе с ним прошел через ад войны: был ранен, горел, побывал в плену, бежал и, наконец, был демобилизован и отправлен на родину, когда армейский психиатр пришел к выводу, что ему требуется серьезное лечение. Судя по всему, никакого лечения он не получил. Когда я впервые увидел Олли, он был без рубашки, вся грудь и спина в шрамах и татуировках, а взгляд — остекленевший. Впрочем, скоро я убедился, что взгляд у него таким был всегда.
Я порадовался тому, что он не играет в покер. Стоило бы ему получить пару плохих сдач — и он наверняка мог бы схватить свою «М-16», чтобы сравнять шансы. Поимка ребят с наркотиками и реакция города на происшедшее были в этой компании предметом насмешек и издевательств. Их смешило, что люди вели себя так, будто до этих шестерых подростков никто вообще не употреблял наркотик и будто округ вдруг оказался в состоянии острого кризиса. С нечеловеческой прозорливостью и суровостью клэнтонцы возлагали ответственность за чуму наркомании и нелегальной торговли наркотиками на северян.
Никсон заминировал бухту у Хайфона и яростно бомбил Ханой. Я затронул эту тему, чтобы понаблюдать за их реакцией, но в тот вечер война мало занимала приятелей.
Даррел упомянул, что, по слухам, какой-то черный парень из Клэнтона, получив повестку, слинял в Канаду. Я промолчал.
— Умный парнишка, — вставил Бабба. — Молодец.
Разговор снова свернул на наркотики. В какой-то момент Бабба, похвалив свою сигарету с марихуаной, заметил:
— Господи, вот это вещь, не то что пэджитовская дрянь.
— Это из Мемфиса, — пояснил Даррел. — Мексиканская.
Поскольку мои познания о местных путях распространения наркотиков равнялись нулю, я весь обратился в слух, однако стало очевидно, что никто эту тему поддерживать не собирается. Чтобы вернуть их к ней, пришлось сказать:
— А я думал, Пэджиты гонят приличный товар...
— Лучше бы они продолжали гнать свое паленое виски, — усмехнулся Бабба.
— Да нет, — возразил Даррел, — если ничего лучше нет, и это сойдет. Они напали на эту жилу несколько лет назад и начали выращивать марихуану задолго до других. А теперь у них завелись соперники.
— Я слышал, они сворачивают производство и возвращаются к виски и угону машин, — продолжал Бабба.
— Почему? — поинтересовался я.
— Слишком много «нарков» развелось — федеральных, штатских, местных. У них теперь есть вертолеты и служба слежения. Не то что в Мексике, где всем наплевать, что у тебя растет.
Где-то неподалеку послышалась стрельба. Никто и ухом не повел.
— Что это может быть? — встрепенулся я.
— Олли, — успокоил меня Даррел. — Преследует опоссума. Он надевает очки ночного видения, берет свою «М-16» и бродит — высматривает дичь. У него это называется «охотой за болваном».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106