Клодин развеселилась и раскраснелась, махая рукой деревенским детишкам, которые бежали за каретой, пока самый маленький не споткнулся и не разбил коленку. Тогда Клодин приказала остановиться, вышла из экипажа и, осмотрев рану, перевязала ее своим накрахмаленным носовым платком.
Она наслаждалась каждой минутой, проведенной в обществе Филиппа. Втроем они сидели в тенистом саду. Хозяин показывал гостьям альбомы с карандашными и акварельными зарисовками Мартиники и даже фотографии живописного острова. Клодин заметила, как очарована Розелла видами огромных бухт, старых плантаторских домов, сахароперерабатывающих заводиков, загорелых рыбаков в странных остроконечных шляпах и бесконечным разнообразием экзотических деревьев и цветов. Клодин подумала, что ее подруга рассматривает картинки, думая о дедушке и матери, которые, должно быть, видели эти пейзажи и гуляли по этим пустынным пляжам. Сама же Клодин больше всего радовалась интересу Филиппа к ней и ее высказываниям. Гостьи и хозяин вели легкий, приятный разговор, от души веселились и смеялись.
Отношение Филиппа морально подбодрило Клодин. Она почувствовала себя все еще привлекательной и желанной, а не тяжеловесной, некрасивой беременной женщиной. Клодин осмелилась подумать о других выездах из дома, конечно, не со знакомыми дамами, чьи зоркие глаза не обманет аккуратно повязанная шаль. Она могла бы наблюдать за скачками из открытого экипажа, смотреть пьесы из театральной ложи, слушать концерты с места за колоннами. Даже предстоящий летний бал, который обсуждали Розелла и Филипп, можно посетить, следя за танцующими из занавешенной ниши, ведь вокруг танцевальной площадки под открытым небом обязательно возведут специальные ложи. Клодин решила быть на балу.
В вечер бала Розелла встретила Клодин на галерее перед главной лестницей, и они с интересом рассмотрели платья друг друга.
– Ты уверена, что моя шаль хорошо скрывает живот? – шепотом спросила Клодин, пока подруги спускались вниз, где их ждали Филипп и Себастьен.
– Не беспокойся, – успокоила Розелла. – Никто не заметит. К тому же будет темно при свете одних бумажных фонариков.
– Я бы хотела остаться с тобой и Филиппом, – снова прошептала Клодин, – но Себастьен сказал, мы должны присоединиться к Софи и Арману. – Она скорчила недовольную гримасу. – Луиза едет с каким-то молодым человеком. Я его никогда не видела. Мадам де Луимонт тоже пожелала отправиться на бал.
– Мама уже готова?
Голос Луизы раздался с порога салона, выходившего в холл. Там она показывала кавалеру свой портрет, ожидая, пока все соберутся.
– Не знаю, – ответила Клодин. – Я не видела ее.
Луиза попыталась скрыть раздражение на мать, которая наверняка опоздает, и на Клодин, которая, по ее мнению, вообще не должна показываться в обществе, и начала представлять высокого светловолосого молодого человека.
– Я бы хотела познакомить вас с месье Марселем Бертье… – Луиза запнулась, ошеломленная видом появившейся на верхней площадке лестницы матери. – Maman! Боже милостивый! Что это?…
Все обернулись туда, куда с ужасом и изумлением смотрела Луиза. Маргарита, не осознавая, какое нелепое зрелище она представляет, разоделась в пожелтевшее атласное платье, модное во времена широченных кринолинов. Декольте и подол украшали помятые розочки, которые, несмотря на определенную прелесть, подчеркивали абсурдность девичьего наряда на постаревшей Маргарите. Волосы, вероятно, причесанные горничной до того, как мадам своевольно переоделась, были поспешно распущены по голым плечам. Результат получился ужасным: мягкие пряди разлетались во все стороны. Маргарита забыла перчатки, зато повязала ленточки вокруг запястий и шеи; на каждом пальце сверкало несколько колец.
Первым пришел в себя Себастьен. Он предостерегающе коснулся руки Луизы, когда та хотела что-то сказать, и молниеносно взбежал по лестнице. Взяв руку матери, Себастьен поднес ее к своим губам.
– Не сомневаюсь, вы были бы царицей бала в этом наряде, – сказал он, улыбаясь, – и уверен, там не было бы более красивой женщины, но сегодня я надеялся увидеть вас в особом платье, которое идет вам, как ни одно другое.
Маргарита рассеянно улыбнулась, удивляясь.
– Какое же это?
– Новое бархатное. Вы забыли его? Оно доставлено из Парижа только на прошлой неделе.
Она смутилась, вспомнив о роскошном парижском наряде.
– Я совсем забыла о нем! Ты действительно считаешь, что то платье идет мне больше, чем это?
– Безусловно. Вы выбрали тот оттенок синего под ваши сапфиры.
– Да-да, конечно! – Маргарита взглянула на тех, кто, как статуи, стояли в холле и не могли отвести от нее глаз. – Но я надену бархатное платье в следующий раз. Все уже выходят…
– Софи и Арман еще не приехали, – возразил Себастьен тем же спокойным голосом. – Я хотел бы, чтобы все выпили по бокалу вина перед отъездом. Луиза вызовет вашу горничную, – он незаметным жестом подал сестре знак и предложил матери руку, чтобы проводить назад в ее комнату, – и когда вы будете готовы, вместе с Клодин мы отправимся в моей карете.
Они скрылись из виду, пока Себастьен продолжал говорить, словно не случилось ничего удивительного. Луиза, пунцовая от едва сдерживаемого гнева и смущения, пробормотала месье Бертье что-то об очаровательной забывчивости матери и направилась отыскивать небрежную горничную, которой можно было уже начинать паковать чемоданы.
Месье Бертье, смущенный не меньше Луизы, неловко откашлялся.
– Чудесный вечер для бала, не так ли? – Он вытащил носовой платок и осторожно вытер лоб. – Прекрасная погода. Может, только немного душновато.
Филипп и Розелла первыми отправились в путь, и он заговорил с ней о странном поведении Маргариты.
– Однажды Луиза рассказала мне, что несколько лет назад с мадам де Луимонт случился нервный припадок. На мой взгляд, она так полностью и не оправилась, хотя Луиза считает, будто ее мать притворяется больной, чтобы заставить всех подчиняться своим капризам. Должен признать, Себастьен точно знает, как лучше управлять ею.
– Маргарита обожает сына. Думаю, его отъезд в свадебное путешествие, случившийся слишком быстро после моего неожиданного появления в замке, ухудшил состояние бедняжки. Кажется, она не чувствует себя в безопасности, когда Себастьена нет поблизости.
– Ты имеешь ввиду, что он стал ее опорой после смерти мужа? – Филипп понимающе кивнул. Потом его внимание привлекло мерцание разноцветных огоньков. – Мы почти приехали!
Стояла великолепная звездная ночь. Музыка не утихала до рассвета. Гостям предлагали шампанское со льдом и всевозможные деликатесы. Все съехались туда. У Розеллы оказалось много поклонников, но Филипп заранее вписал свое имя в ее бальную книжечку на все танцы после полуночи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58
Она наслаждалась каждой минутой, проведенной в обществе Филиппа. Втроем они сидели в тенистом саду. Хозяин показывал гостьям альбомы с карандашными и акварельными зарисовками Мартиники и даже фотографии живописного острова. Клодин заметила, как очарована Розелла видами огромных бухт, старых плантаторских домов, сахароперерабатывающих заводиков, загорелых рыбаков в странных остроконечных шляпах и бесконечным разнообразием экзотических деревьев и цветов. Клодин подумала, что ее подруга рассматривает картинки, думая о дедушке и матери, которые, должно быть, видели эти пейзажи и гуляли по этим пустынным пляжам. Сама же Клодин больше всего радовалась интересу Филиппа к ней и ее высказываниям. Гостьи и хозяин вели легкий, приятный разговор, от души веселились и смеялись.
Отношение Филиппа морально подбодрило Клодин. Она почувствовала себя все еще привлекательной и желанной, а не тяжеловесной, некрасивой беременной женщиной. Клодин осмелилась подумать о других выездах из дома, конечно, не со знакомыми дамами, чьи зоркие глаза не обманет аккуратно повязанная шаль. Она могла бы наблюдать за скачками из открытого экипажа, смотреть пьесы из театральной ложи, слушать концерты с места за колоннами. Даже предстоящий летний бал, который обсуждали Розелла и Филипп, можно посетить, следя за танцующими из занавешенной ниши, ведь вокруг танцевальной площадки под открытым небом обязательно возведут специальные ложи. Клодин решила быть на балу.
В вечер бала Розелла встретила Клодин на галерее перед главной лестницей, и они с интересом рассмотрели платья друг друга.
– Ты уверена, что моя шаль хорошо скрывает живот? – шепотом спросила Клодин, пока подруги спускались вниз, где их ждали Филипп и Себастьен.
– Не беспокойся, – успокоила Розелла. – Никто не заметит. К тому же будет темно при свете одних бумажных фонариков.
– Я бы хотела остаться с тобой и Филиппом, – снова прошептала Клодин, – но Себастьен сказал, мы должны присоединиться к Софи и Арману. – Она скорчила недовольную гримасу. – Луиза едет с каким-то молодым человеком. Я его никогда не видела. Мадам де Луимонт тоже пожелала отправиться на бал.
– Мама уже готова?
Голос Луизы раздался с порога салона, выходившего в холл. Там она показывала кавалеру свой портрет, ожидая, пока все соберутся.
– Не знаю, – ответила Клодин. – Я не видела ее.
Луиза попыталась скрыть раздражение на мать, которая наверняка опоздает, и на Клодин, которая, по ее мнению, вообще не должна показываться в обществе, и начала представлять высокого светловолосого молодого человека.
– Я бы хотела познакомить вас с месье Марселем Бертье… – Луиза запнулась, ошеломленная видом появившейся на верхней площадке лестницы матери. – Maman! Боже милостивый! Что это?…
Все обернулись туда, куда с ужасом и изумлением смотрела Луиза. Маргарита, не осознавая, какое нелепое зрелище она представляет, разоделась в пожелтевшее атласное платье, модное во времена широченных кринолинов. Декольте и подол украшали помятые розочки, которые, несмотря на определенную прелесть, подчеркивали абсурдность девичьего наряда на постаревшей Маргарите. Волосы, вероятно, причесанные горничной до того, как мадам своевольно переоделась, были поспешно распущены по голым плечам. Результат получился ужасным: мягкие пряди разлетались во все стороны. Маргарита забыла перчатки, зато повязала ленточки вокруг запястий и шеи; на каждом пальце сверкало несколько колец.
Первым пришел в себя Себастьен. Он предостерегающе коснулся руки Луизы, когда та хотела что-то сказать, и молниеносно взбежал по лестнице. Взяв руку матери, Себастьен поднес ее к своим губам.
– Не сомневаюсь, вы были бы царицей бала в этом наряде, – сказал он, улыбаясь, – и уверен, там не было бы более красивой женщины, но сегодня я надеялся увидеть вас в особом платье, которое идет вам, как ни одно другое.
Маргарита рассеянно улыбнулась, удивляясь.
– Какое же это?
– Новое бархатное. Вы забыли его? Оно доставлено из Парижа только на прошлой неделе.
Она смутилась, вспомнив о роскошном парижском наряде.
– Я совсем забыла о нем! Ты действительно считаешь, что то платье идет мне больше, чем это?
– Безусловно. Вы выбрали тот оттенок синего под ваши сапфиры.
– Да-да, конечно! – Маргарита взглянула на тех, кто, как статуи, стояли в холле и не могли отвести от нее глаз. – Но я надену бархатное платье в следующий раз. Все уже выходят…
– Софи и Арман еще не приехали, – возразил Себастьен тем же спокойным голосом. – Я хотел бы, чтобы все выпили по бокалу вина перед отъездом. Луиза вызовет вашу горничную, – он незаметным жестом подал сестре знак и предложил матери руку, чтобы проводить назад в ее комнату, – и когда вы будете готовы, вместе с Клодин мы отправимся в моей карете.
Они скрылись из виду, пока Себастьен продолжал говорить, словно не случилось ничего удивительного. Луиза, пунцовая от едва сдерживаемого гнева и смущения, пробормотала месье Бертье что-то об очаровательной забывчивости матери и направилась отыскивать небрежную горничную, которой можно было уже начинать паковать чемоданы.
Месье Бертье, смущенный не меньше Луизы, неловко откашлялся.
– Чудесный вечер для бала, не так ли? – Он вытащил носовой платок и осторожно вытер лоб. – Прекрасная погода. Может, только немного душновато.
Филипп и Розелла первыми отправились в путь, и он заговорил с ней о странном поведении Маргариты.
– Однажды Луиза рассказала мне, что несколько лет назад с мадам де Луимонт случился нервный припадок. На мой взгляд, она так полностью и не оправилась, хотя Луиза считает, будто ее мать притворяется больной, чтобы заставить всех подчиняться своим капризам. Должен признать, Себастьен точно знает, как лучше управлять ею.
– Маргарита обожает сына. Думаю, его отъезд в свадебное путешествие, случившийся слишком быстро после моего неожиданного появления в замке, ухудшил состояние бедняжки. Кажется, она не чувствует себя в безопасности, когда Себастьена нет поблизости.
– Ты имеешь ввиду, что он стал ее опорой после смерти мужа? – Филипп понимающе кивнул. Потом его внимание привлекло мерцание разноцветных огоньков. – Мы почти приехали!
Стояла великолепная звездная ночь. Музыка не утихала до рассвета. Гостям предлагали шампанское со льдом и всевозможные деликатесы. Все съехались туда. У Розеллы оказалось много поклонников, но Филипп заранее вписал свое имя в ее бальную книжечку на все танцы после полуночи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58