Он никогда не был груб настолько, чтобы оттолкнуть ее грубостью. Она любила тяжесть его влажного, горячего тела, так чудесно пахнущего особенным мужским запахом, любила берущие, властные поцелуи и ласки, доводящие до экстаза, но никогда не насыщающие, а лишь обостряющие желание.
Губы Стоуна жадно поймали стон ее наслаждения и другой — когда Тэра испытала мгновение проникновения. Радость обладания была сама по себе прекрасна, но ощущения, которые обладание несло с собой, были превыше всяких сравнений. Два тела двигались в одном ритме, два сердца бились, как безумные, и казалось, что две души рука об руку поднимаются все выше и выше; к вершине блаженства. По мере того, как это длилось, Тэра пребывала в счастливой уверенности, что уж на этот раз не переживет наслаждения настолько острого. Оно охватило се и не желало отступать. На этот раз не одна волна, а несколько подняли ее на своем гребне, а когда наконец отхлынули, она еще долго пребывала между двумя мирами, как будто рассталась со своей телесной оболочкой и стала наслаждением в чистом виде.
И все же она уловила и разделила момент, когда Стоун излился внутрь ее тела, уловила его содрогания и приглушенный стон его удовольствия. Потом наступили минуты покоя, когда оба лишь безмолвно сжимали друг друга в объятиях, не находя сил даже на то, чтобы разжать их. Одинокая слезинка скатилась по щеке Тэры, знак великого счастья, которое она испытывала.
— Если бы только так было у нас с тобой всегда… годы и годы… — прошептала девушка, касаясь губами бешено бьющегося пульса на крепкой шее Стоуна и отводя дрожащими пальцами волосы, упавшие на его влажный лоб. — Знаешь, как пусто мне было без тебя? Все было пусто, и душа, и тело. А теперь я полна, Стоун, любовь моя! Я всегда хотела сказать тебе, что в тебе весь мой мир, ты мое солнце, и луна, и звезды. Это значит, когда тебя нет со мной, кругом только тьма и холод, а я… я не живу, а существую.
— Неплохо бы твоему дедушке выслушать все это. — с ласковой усмешкой заметил Стоун, перекатываясь на бок и приподнимаясь на локте, чтобы заглянуть ей в лицо. — Хотя, боюсь, упрямец и тогда заявил бы, что это всего-навсего преходящее увлечение.
— Тогда что же ты собираешься предпринять… если собираешься? — спросила Тэра с вернувшейся тревогой.
— Конечно, собираюсь. Или ты думаешь, что я наговорил тебе красивых слов только для того, чтобы мы снова оказались в постели? Что нужно для того, чтобы ты наконец мне поверила? Одна попытка уже была, только что, но у меня в запасе есть и другие варианты, если тот не показался тебе достаточно убедительным. А может, у тебя есть какие-то пожелания? Давай обсудим лучше их, а о будущем подумаем завтра.
Тихий довольный вздох сорвался с губ Тэры, когда поцелуи и ласки возобновились, возвращая ее к жизни и наслаждению, раздувая едва отпылавшее пламя в ее крови. Как быстро, с какой готовностью она вспыхнула снова! То была страсть, подобная совершенному солнцу, чей обжигающий жар и сияющий свет поддерживали жизнь в маленькой вселенной, созданной двоими и существующей для двоих.
— Это еще что такое? — пробормотал Райан О’Доннел, садясь в постели и инстинктивно вглядываясь во тьму, хотя звук, который разбудил его, раздался где-то за пределами его комнаты.
Слух у старика был так же остер, как и дальнозоркое зрение, и он прекрасно знал, что приглушенный женский крик раздался наяву, а не в его сне. Кряхтя, Райан сполз с высокой кровати, облачился в халат и отправился на разведку. В коридоре было тихо и пусто, горели притушенные светильники. Старик постоял, выбирая направление. Комната дочери была левее, а внучкина — правее, и как раз оттуда минут пять назад послышался крик.
Как сотни раз в своей жизни, Райан приоткрыл дверь спальни Тэры совсем бесшумно, чтобы не разбудить ее, если кошмар уже сменился мирным сном.
— Что за черт! — вырвалось у него, когда свет из коридора упал на кровать.
Неужели он перепутал право и лево и вместо комнаты внучки забрел к дочери? Не хватало еще старческого маразма ни с того ни с сего!
Ручка двери выскользнула из внезапно вспотевших пальцев, и дверь захлопнулась с негромким стуком, но рассвет уже просачивался в окно, и все оставалось по-прежнему. На кровати лежали двое: женщина, укрытая простыней, и совершенно голый мужчина, спавший ничком, уткнувшись в подушку. Присмотревшись, Райан понял, что видит все-таки Тэру, а не Либби, и приблизился, чтобы понять, кто же это разлегся рядом.
Чувство опасности вырвало Стоуна из объятий сна, которым он забылся едва ли пару минут назад. Он резко уселся в постели, увидел незваного гостя и прикрылся подушкой.
— Та-ак… — протянул Райан, насмешливо глядя то на него, то на внучку, которая тоже успела проснуться и сразу нырнула под простыню по самые глаза. — Я вижу, мистер Прескотт, вы слишком буквально поняли мое разрешение «возобновить знакомство на новом уровне». Надеюсь по крайней мере, это новый уровень в ваших отношениях?
Стоун, отчаянно пытавшийся подобрать слова для объяснения, только хмыкнул.
— Ладно, не утруждайтесь, — отмахнулся Райан, — я не такой уж старый осел, каким, может быть, кажусь. Почему было просто не сказать, что вы уже женаты на Тэре, и не морочить мне голову?
— Я уже говорила тебе, но ты мне не верил! — воскликнула Тэра. — С какой стати тебе было верить ему?
— И как же вы намеревались выпутаться?
— Могу я по крайней мере одеться перед допросом?
— В свое время. — буркнул Райан, усаживаясь и разглядывая перстень на руке Тэры, хорошо заметный на белой простыне, натянутой на лицо.
Первоначальное смущение сменилось в Стоуне облегчением. Правда, ситуация была довольно неловкой, зато она весьма облегчала объяснение и разрешала возникшую проблему: теперь, когда между ним и Тэрой все было ясно, он мог случайно позволить себе вольности в присутствии Райана и тем самым восстановить его против себя.
— Это что же, обручальное кольцо? — ворчливо осведомился старик.
— Именно так, — гордо признала Тэра, открывая лицо, поскольку самообладание вернулось к ней. — Как замужняя женщина, я имею право его носить. А я ведь говорила, что нахожусь в законном браке!
— Значит, не слишком настойчиво, — буркнул ее дедушка.
— В таком случае я весьма и весьма настойчиво утверждаю, что не могу стать женой Джозефа Рутерфорда… — Тэра подвинулась поближе к Стоуну и потерлась виском о его колено, только что не мурлыча, как оглашенная кошка. — Я люблю своего мужа, а он любит меня.
— Вся эта болтовня про любовь не имеет цены, если к ней не прилагается слово «муж», — ядовито заметил Райан. — Я имею в виду, когда в приличном доме под покровом ночи занимаются… тем, чем вы занимались минут за пять до того, как я появился.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114
Губы Стоуна жадно поймали стон ее наслаждения и другой — когда Тэра испытала мгновение проникновения. Радость обладания была сама по себе прекрасна, но ощущения, которые обладание несло с собой, были превыше всяких сравнений. Два тела двигались в одном ритме, два сердца бились, как безумные, и казалось, что две души рука об руку поднимаются все выше и выше; к вершине блаженства. По мере того, как это длилось, Тэра пребывала в счастливой уверенности, что уж на этот раз не переживет наслаждения настолько острого. Оно охватило се и не желало отступать. На этот раз не одна волна, а несколько подняли ее на своем гребне, а когда наконец отхлынули, она еще долго пребывала между двумя мирами, как будто рассталась со своей телесной оболочкой и стала наслаждением в чистом виде.
И все же она уловила и разделила момент, когда Стоун излился внутрь ее тела, уловила его содрогания и приглушенный стон его удовольствия. Потом наступили минуты покоя, когда оба лишь безмолвно сжимали друг друга в объятиях, не находя сил даже на то, чтобы разжать их. Одинокая слезинка скатилась по щеке Тэры, знак великого счастья, которое она испытывала.
— Если бы только так было у нас с тобой всегда… годы и годы… — прошептала девушка, касаясь губами бешено бьющегося пульса на крепкой шее Стоуна и отводя дрожащими пальцами волосы, упавшие на его влажный лоб. — Знаешь, как пусто мне было без тебя? Все было пусто, и душа, и тело. А теперь я полна, Стоун, любовь моя! Я всегда хотела сказать тебе, что в тебе весь мой мир, ты мое солнце, и луна, и звезды. Это значит, когда тебя нет со мной, кругом только тьма и холод, а я… я не живу, а существую.
— Неплохо бы твоему дедушке выслушать все это. — с ласковой усмешкой заметил Стоун, перекатываясь на бок и приподнимаясь на локте, чтобы заглянуть ей в лицо. — Хотя, боюсь, упрямец и тогда заявил бы, что это всего-навсего преходящее увлечение.
— Тогда что же ты собираешься предпринять… если собираешься? — спросила Тэра с вернувшейся тревогой.
— Конечно, собираюсь. Или ты думаешь, что я наговорил тебе красивых слов только для того, чтобы мы снова оказались в постели? Что нужно для того, чтобы ты наконец мне поверила? Одна попытка уже была, только что, но у меня в запасе есть и другие варианты, если тот не показался тебе достаточно убедительным. А может, у тебя есть какие-то пожелания? Давай обсудим лучше их, а о будущем подумаем завтра.
Тихий довольный вздох сорвался с губ Тэры, когда поцелуи и ласки возобновились, возвращая ее к жизни и наслаждению, раздувая едва отпылавшее пламя в ее крови. Как быстро, с какой готовностью она вспыхнула снова! То была страсть, подобная совершенному солнцу, чей обжигающий жар и сияющий свет поддерживали жизнь в маленькой вселенной, созданной двоими и существующей для двоих.
— Это еще что такое? — пробормотал Райан О’Доннел, садясь в постели и инстинктивно вглядываясь во тьму, хотя звук, который разбудил его, раздался где-то за пределами его комнаты.
Слух у старика был так же остер, как и дальнозоркое зрение, и он прекрасно знал, что приглушенный женский крик раздался наяву, а не в его сне. Кряхтя, Райан сполз с высокой кровати, облачился в халат и отправился на разведку. В коридоре было тихо и пусто, горели притушенные светильники. Старик постоял, выбирая направление. Комната дочери была левее, а внучкина — правее, и как раз оттуда минут пять назад послышался крик.
Как сотни раз в своей жизни, Райан приоткрыл дверь спальни Тэры совсем бесшумно, чтобы не разбудить ее, если кошмар уже сменился мирным сном.
— Что за черт! — вырвалось у него, когда свет из коридора упал на кровать.
Неужели он перепутал право и лево и вместо комнаты внучки забрел к дочери? Не хватало еще старческого маразма ни с того ни с сего!
Ручка двери выскользнула из внезапно вспотевших пальцев, и дверь захлопнулась с негромким стуком, но рассвет уже просачивался в окно, и все оставалось по-прежнему. На кровати лежали двое: женщина, укрытая простыней, и совершенно голый мужчина, спавший ничком, уткнувшись в подушку. Присмотревшись, Райан понял, что видит все-таки Тэру, а не Либби, и приблизился, чтобы понять, кто же это разлегся рядом.
Чувство опасности вырвало Стоуна из объятий сна, которым он забылся едва ли пару минут назад. Он резко уселся в постели, увидел незваного гостя и прикрылся подушкой.
— Та-ак… — протянул Райан, насмешливо глядя то на него, то на внучку, которая тоже успела проснуться и сразу нырнула под простыню по самые глаза. — Я вижу, мистер Прескотт, вы слишком буквально поняли мое разрешение «возобновить знакомство на новом уровне». Надеюсь по крайней мере, это новый уровень в ваших отношениях?
Стоун, отчаянно пытавшийся подобрать слова для объяснения, только хмыкнул.
— Ладно, не утруждайтесь, — отмахнулся Райан, — я не такой уж старый осел, каким, может быть, кажусь. Почему было просто не сказать, что вы уже женаты на Тэре, и не морочить мне голову?
— Я уже говорила тебе, но ты мне не верил! — воскликнула Тэра. — С какой стати тебе было верить ему?
— И как же вы намеревались выпутаться?
— Могу я по крайней мере одеться перед допросом?
— В свое время. — буркнул Райан, усаживаясь и разглядывая перстень на руке Тэры, хорошо заметный на белой простыне, натянутой на лицо.
Первоначальное смущение сменилось в Стоуне облегчением. Правда, ситуация была довольно неловкой, зато она весьма облегчала объяснение и разрешала возникшую проблему: теперь, когда между ним и Тэрой все было ясно, он мог случайно позволить себе вольности в присутствии Райана и тем самым восстановить его против себя.
— Это что же, обручальное кольцо? — ворчливо осведомился старик.
— Именно так, — гордо признала Тэра, открывая лицо, поскольку самообладание вернулось к ней. — Как замужняя женщина, я имею право его носить. А я ведь говорила, что нахожусь в законном браке!
— Значит, не слишком настойчиво, — буркнул ее дедушка.
— В таком случае я весьма и весьма настойчиво утверждаю, что не могу стать женой Джозефа Рутерфорда… — Тэра подвинулась поближе к Стоуну и потерлась виском о его колено, только что не мурлыча, как оглашенная кошка. — Я люблю своего мужа, а он любит меня.
— Вся эта болтовня про любовь не имеет цены, если к ней не прилагается слово «муж», — ядовито заметил Райан. — Я имею в виду, когда в приличном доме под покровом ночи занимаются… тем, чем вы занимались минут за пять до того, как я появился.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114