* * *
Некоторое время она стояла в нерешительности перед воротами, увитыми диким виноградом, пока вдалеке не увидела Сару. Та беседовала с садовником. И тогда Ева позвонила.
Сара, заслышав звонок, побежала по дорожке к воротам.
— С приездом, — до отвращения вежливо произнесла служанка и открыла металлическую калитку.
Казалось, Ева никуда и не уезжала. Тихо и спокойно было в этом райском месте, где каждый был занят своим делом. Натали сидела на террасе, подставив солнцу свое тонкое лицо.
Увидев приближающуюся Еву, она встала и принялась нервно обмахивать лицо руками:
— Приехала? Ты приехала?
Ева приблизилась к ней и поняла, что Натали хочет обнять ее. Неужели она думала, что Ева не вернется?
— Конечно.
— А если бы не Бернар, то могло бы быть иначе? — осторожно спросила Натали, усаживая Еву и жестом подзывая Сару. — Принеси чего-нибудь, видишь, человек с дороги…
— Где Бернар? Где ты его оставила, в аэропорту?
И тут до Евы дошло, что в аэропорту она оставила свой багаж — два ящика с картинами.
— Знаете, у меня температура… Я совершенно потеряла чувство реальности. Натали, я оставила в аэропорту все свои картины.
— А Бернар? Разве он не заберет их? — По тону, которым все это было сказано, Ева догадалась, что Натали начинает кое-что понимать.
А именно: Бернара Ева не видела.
Натали, Ева и Франсуа на фургончике приехали в аэропорт.
Пока Натали со знанием дела получала драгоценный багаж, Ева стояла неподалеку. Она находилась в полуобморочном состоянии. Наконец, когда все формальности были улажены, ящики погружены в фургон и отправлены с Франсуа домой, Натали взяла такси и повезла Еву в ресторан.
Крохотный, с белоснежными развевающимися на ветру тентами и плетеной мебелью, ресторан располагался на берегу Сены. Оттуда открывался вид на причал, возле которого сверкала свежевыкрашенными бортами голубая яхта.
Рядом с ней по колено в воде стоял худенький загорелый мальчик в красных шортах и дразнил большущего рыже-белого сенбернара. Солнце плескалось в зелено-мутной воде, в воздухе носился запах жареной рыбы и кофе.
— Так вы не встретились с Бернаром?
— Нет!
— Но ведь он вылетел практически вслед за тобой! Вы с ним не могли не встретиться!
— Возможно, у него в Москве были какие-то дела…
— Ерунда! Никаких дел! Он как сумасшедший помчался за тобой. Он мне наговорил такого, что только слабоумный не понял бы, как он влюблен в тебя… — Натали осеклась, словно боясь сказать лишнего, и надолго замолчала.
Принесли салат и жаркое. Обед прошел в тягостном молчании. Натали, не вполне уверенная в том, что Ева знает об их с Бернаром контракте, так и не рассказала ей, что же произошло. Неужели Бернар расторг контракт? А потом, приехав в Москву, позвонил и сказал о том, что «совершил страшную глупость»? Неужели он действительно считает, что для нее деньги играют такую большую роль? Но ведь Натали не слепая, она прекрасно видела и понимала, она должна была предположить, что с появлением в жизни мужа Евы он отдалится.
— Ну что? — спросила наконец Натали, когда было съедено мороженое и выпит последний бокал белого вина. — Ты готова работать?
— Конечно. Я только об этом и думала. — Ева не лукавила. Она дождаться не могла того момента, когда переступит порог «своей» просторной мастерской и продолжит работу.
— Тогда поедем. — Они встали из-за стола. — Ты увидишь, что в мастерской стало еще удобнее. Там появилось новое кресло для отдыха, большое зеркало, а еще Франсуа установил переговорное устройство. Теперь ты сможешь говорить и со мной, когда я нахожусь в своей комнате, и с Сарой. А насчет Бернара — не переживай. Я его знаю, он, очевидно, захотел побыть какое-то время один. Ему предстоит принять решение, а это не всегда просто.

* * *
Отдохнув и набравшись сил, Ева в своей комнате перебирала эскизы портрета Натали. Раз от раза лицо на портрете действительно приобретало все более и более моложавый вид.
Но моложавый — не молодой.
Они договорились, что Ева придет в ее спальню в три часа.
Она посмотрела на часы: без пяти три. Пора.
Сложив все рисунки в папку, она вышла в коридор и, тут же вспомнив о письме Драницына, вернулась и взяла его с собой. Странно, что Натали не спросила ее о Леве.

* * *
Натали неподвижно сидела в кресле в своей излюбленной позе, скрестив ноги и вытянув руки на подлокотниках. На ней был шелковый темно-бордовый халат, на ногах — бархатные туфли. Волосы забраны под черную атласную косынку, завязанную сзади и плотно стягивающую голову.
— Я болела все это время, — сказала она тихо, — не очень заметно?
— Нет, все нормально. — Ева поправила на мольберте подрамник, выдавила на палитру немного белой, черной и желтой краски и сосредоточенно принялась всматриваться в лицо сидящей перед ней женщины. Она, сощурив глаза, пыталась представить ее без морщин, с гладким, матовым лбом, менее острыми скулами и более светлыми губами. И все же: какого цвета были ее волосы? Для такой смуглой кожи и темных глаз ей больше подошли бы темно-каштановые.
Ева смешала краски и провела несколько волнистых линий. Лицо на полотне сразу же изменилось, оно оживало на глазах. Пусть это будут распущенные по плечам волосы. Или нет, скорее, у нее была стрижка, едва прикрывающая уши.
Ева увлеченно работала до самого ужина.
Когда же Натали попросила ее передать пачку сигарет, Ева словно очнулась, отложила кисти и закурила вместе с ней.
— Как вы посмотрите на то, что я приду к вам завтра в восемь утра?
— Да ты, как я вижу, увлеклась? Хорошо. В восемь так в восемь.
— А почему вы не спросите меня про Леву?
Натали вздохнула, потянулась до хруста в костях и горько усмехнулась:
— Я позвонила ему вчера вечером. Гриша сообщил мне телефон к нему на дачу.
— А кто эта женщина? — набравшись решимости, задала нескромный, как ей казалось, вопрос Ева. Ведь если бы Натали хотела, она сама рассказала бы ей об этом.
— Да так… Старая история. Но я поручила Леве отыскать еще одного человека. Быть может, еще не все потеряно? Ну да ладно. Не будем об этом. — Она взяла трубку переговорного устройства и сказала Саре, чтобы та подавала ужин. — Сейчас придет Симон. Он обожает рисовый пудинг с орехами.
И что только эти иностранцы находят в пудингах? Обычная рисовая каша, подслащенная и сдобренная яйцами и маслом.

* * *
Симон — рыжий пухлый человек с голубыми глазами и пушистыми желтыми ресницами.
По тому, как он ухаживал за Натали, Ева поняла, что они близки. Непонятно, зачем она мучает Бернара? Но при мысли о Бернаре настроение ее вконец испортилось. Почему он не звонит? Что он делает столь долгое время в Москве? Почему не зашел к ней домой?
Что за разговор произошел у него с Натали?
Почему он бросил ее, Еву?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40