А международные отношения коммунистических стран со странами Запада просто вынудили властителей Советского Союза и других коммунистических стран встать на путь ослабления и даже разрушения механизма иммунитета.
Живучесть
Советский Союз пережил гражданскую войну, интервенцию, сталинский террор, войну с Германией… И все-таки уцелел и стал еще сильнее. Несмотря на это, казалось бы, бесспорное подтверждение живучести советского общества, многие люди на Западе до сих пор надеялись, что оно скоро развалится само по себе, в силу внутренних причин. В качестве этих причин обычно называли следующие. Советские люди не верят в марксизм-ленинизм. Предприятия не приносят почти никакой прибыли и даже убыточны. Сельское хозяйство находится в катастрофическом состоянии. Без закупок продовольствия на Западе советский народ погиб бы от голода. Технология на десятки лет отстает от западной. Если бы Запад не снабжал Советский Союз своими техническими изобретениями, то последний вообще стал бы технологически отсталой страной вроде слаборазвитых стран третьего мира. Все большее число советских людей обращается к религии. Советские люди недовольны низким уровнем жизни и отсутствием демократических свобод. Национальные конфликты разъедают монолитность советской империи. Страны советского блока стремятся обрести независимость от Советского Союза и изменить свой социальный строй. Что, кажется, еще нужно? Разве все это не говорит о том, что советский режим непрочен?! Но годы шли. «Режим» не разваливался. Страх на Западе перед этой вроде бы почти рухнувшей страной все рос и рос. В последние годы надежды на скорый крах резко возросли и превратились в убеждение. Но насколько это оправдано?
Живучесть общественного организма есть нечто отличное от его стабильности и иммунитета. Это – способность страны с данным социальным строем выживать в трудных, обстоятельствах. Здесь трудно разделить живучесть социального строя как такового и живучесть народа, занимаю щего данное пространство. Советский Союз выжил в невероятно трудных исторических условиях. Но какова в этом доля социального строя и других факторов? Вопрос пока спорный. Но я склоняюсь к убеждению, что коммунистический социальный строй повышает степень выживаемости страны в огромной степени. Если бы не коммунизм, Россия была бы разгромлена в войне с Германией. И в современных условиях коммунизм является основным фактором выживания страны в случае мировых конфликтов. Чрезмерное ослабление коммунизма в Советском Союзе будет иметь неизбежным следствием распад страны и превращение ее частей в колонии стран Запада, а также Японии и Китая.
На Западе много писали и говорили о старении советского социального строя. Суждения такого рода суть элементарная чепуха. Еще совсем недавно упорно говорили о старении капитализма. Все живое, конечно, стареет. Но старение социального строя есть процесс, который может растянуться на века, а то и на тысячелетия. А коммунистическое общество еще только появилось на свет и еще не успело развить все свои потенции.
Социальная структура населения
Согласно советской идеологии, советское население имеет такую социальную структуру: два дружественных класс рабочих и крестьян и интеллигенция. Последняя не удостоена ранга класса, она считается прослойкой между клав сами. Конечно, в Советском Союзе есть рабочие и крестьяне. Есть даже интеллигенция. Но дают ли эти три понятия, «рабочие», «крестьяне» и «интеллигенция», достаточно полное и точное описание социальной структуры населения? Куда вы отнесете, например, десятки и сотни тысяч людей, имеющих высшее образование и довольно высокий уровень культуры, но работающих в органах государственной безопасности, в милиции, в юридических учреждениях, в закрытых военных институтах и штабах, разведке? Писателей и журналистов вроде бы без всяких колебаний можно отнести к интеллигенции. Но их в Советском Союзе многие десятки тысяч. И подавляющее большинство из них суть функционеры и чиновники в советской идеологической и пропагандистской системе. К какой социальной категории вы их отнесете? С учеными ситуация еще труднее. Возьмите любой исследовательский институт, и вы в нем обнаружите представителей самых различных фактических социальных категорий, что делает понятие «интеллигенция» совершенно бессмысленным в применении к этой социальной группе, которая в прошлом веке была бы единодушно отнесена к интеллигенции. А к какой категории отнести партийных работников, министров, генералов, артистов, спортсменов (профессионально работающих в спорте)? Имеются ли другие социальные различия между людьми, которые являются более важными, чем упомянутые различия их как рабочих, крестьян и интеллигентов?
Возьмите любое достаточно крупное советское учреждение, и вы заметите такие социальные различия между людьми, по сравнению с которыми различия между рабочими, крестьянами и интеллигенцией отступают на задний план. Мы говорим о классе помещиков, хотя помещиков было меньше, чем теперь директоров, заведующих, начальников. И властью эти директора, заведующие, начальники обладают немалой, часто – не меньшей, а даже большей, чем помещики. И блага имеют не меньше, а то и побольше, чем помещики. Можно не употреблять слово «класс». Но разве дело в словах? Назовите это категорией, видом, рубрикой… Суть дела от этого не меняется. Сходите на любой достаточно современный завод, и вы увидите такие различия в «рабочем классе», что наши представления о классах, навязанные сочинениями классиков, покажутся чудовищным анахронизмом. Работающие на заводе люди различаются по уровню зарплаты, по условиям работы, по роли в производстве и многим другим признакам, исключающим возможность рассматривать их как однородную массу «рабочих». А сколько существует министерств, трестов, советов, комитетов партии, комсомола и профсоюза, союзов и прочих учреждений! И они не однородны. Самый маленький чиновник в аппарате ЦК партии может оказаться значительнее в социальном отношении самого крупного лица в нижестоящем учреждении.
Определяющим для коммунизма является различение людей не по отношениям собственности, не по сферам занятости, не по профессиям, а по социальному положению в коллективах и в обществе в целом. В основе социального структурирования населения коммунистической страны лежат отношения начальствования и подчинения, обусловленные самим фактом объединения людей в группы и последних в более сложные коллективы и в единый социальный организм. Но было бы крайне абстрактным остановиться на этом. Подавляющее большинство начальников само находится в подчинении других, более высоких начальников.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69
Живучесть
Советский Союз пережил гражданскую войну, интервенцию, сталинский террор, войну с Германией… И все-таки уцелел и стал еще сильнее. Несмотря на это, казалось бы, бесспорное подтверждение живучести советского общества, многие люди на Западе до сих пор надеялись, что оно скоро развалится само по себе, в силу внутренних причин. В качестве этих причин обычно называли следующие. Советские люди не верят в марксизм-ленинизм. Предприятия не приносят почти никакой прибыли и даже убыточны. Сельское хозяйство находится в катастрофическом состоянии. Без закупок продовольствия на Западе советский народ погиб бы от голода. Технология на десятки лет отстает от западной. Если бы Запад не снабжал Советский Союз своими техническими изобретениями, то последний вообще стал бы технологически отсталой страной вроде слаборазвитых стран третьего мира. Все большее число советских людей обращается к религии. Советские люди недовольны низким уровнем жизни и отсутствием демократических свобод. Национальные конфликты разъедают монолитность советской империи. Страны советского блока стремятся обрести независимость от Советского Союза и изменить свой социальный строй. Что, кажется, еще нужно? Разве все это не говорит о том, что советский режим непрочен?! Но годы шли. «Режим» не разваливался. Страх на Западе перед этой вроде бы почти рухнувшей страной все рос и рос. В последние годы надежды на скорый крах резко возросли и превратились в убеждение. Но насколько это оправдано?
Живучесть общественного организма есть нечто отличное от его стабильности и иммунитета. Это – способность страны с данным социальным строем выживать в трудных, обстоятельствах. Здесь трудно разделить живучесть социального строя как такового и живучесть народа, занимаю щего данное пространство. Советский Союз выжил в невероятно трудных исторических условиях. Но какова в этом доля социального строя и других факторов? Вопрос пока спорный. Но я склоняюсь к убеждению, что коммунистический социальный строй повышает степень выживаемости страны в огромной степени. Если бы не коммунизм, Россия была бы разгромлена в войне с Германией. И в современных условиях коммунизм является основным фактором выживания страны в случае мировых конфликтов. Чрезмерное ослабление коммунизма в Советском Союзе будет иметь неизбежным следствием распад страны и превращение ее частей в колонии стран Запада, а также Японии и Китая.
На Западе много писали и говорили о старении советского социального строя. Суждения такого рода суть элементарная чепуха. Еще совсем недавно упорно говорили о старении капитализма. Все живое, конечно, стареет. Но старение социального строя есть процесс, который может растянуться на века, а то и на тысячелетия. А коммунистическое общество еще только появилось на свет и еще не успело развить все свои потенции.
Социальная структура населения
Согласно советской идеологии, советское население имеет такую социальную структуру: два дружественных класс рабочих и крестьян и интеллигенция. Последняя не удостоена ранга класса, она считается прослойкой между клав сами. Конечно, в Советском Союзе есть рабочие и крестьяне. Есть даже интеллигенция. Но дают ли эти три понятия, «рабочие», «крестьяне» и «интеллигенция», достаточно полное и точное описание социальной структуры населения? Куда вы отнесете, например, десятки и сотни тысяч людей, имеющих высшее образование и довольно высокий уровень культуры, но работающих в органах государственной безопасности, в милиции, в юридических учреждениях, в закрытых военных институтах и штабах, разведке? Писателей и журналистов вроде бы без всяких колебаний можно отнести к интеллигенции. Но их в Советском Союзе многие десятки тысяч. И подавляющее большинство из них суть функционеры и чиновники в советской идеологической и пропагандистской системе. К какой социальной категории вы их отнесете? С учеными ситуация еще труднее. Возьмите любой исследовательский институт, и вы в нем обнаружите представителей самых различных фактических социальных категорий, что делает понятие «интеллигенция» совершенно бессмысленным в применении к этой социальной группе, которая в прошлом веке была бы единодушно отнесена к интеллигенции. А к какой категории отнести партийных работников, министров, генералов, артистов, спортсменов (профессионально работающих в спорте)? Имеются ли другие социальные различия между людьми, которые являются более важными, чем упомянутые различия их как рабочих, крестьян и интеллигентов?
Возьмите любое достаточно крупное советское учреждение, и вы заметите такие социальные различия между людьми, по сравнению с которыми различия между рабочими, крестьянами и интеллигенцией отступают на задний план. Мы говорим о классе помещиков, хотя помещиков было меньше, чем теперь директоров, заведующих, начальников. И властью эти директора, заведующие, начальники обладают немалой, часто – не меньшей, а даже большей, чем помещики. И блага имеют не меньше, а то и побольше, чем помещики. Можно не употреблять слово «класс». Но разве дело в словах? Назовите это категорией, видом, рубрикой… Суть дела от этого не меняется. Сходите на любой достаточно современный завод, и вы увидите такие различия в «рабочем классе», что наши представления о классах, навязанные сочинениями классиков, покажутся чудовищным анахронизмом. Работающие на заводе люди различаются по уровню зарплаты, по условиям работы, по роли в производстве и многим другим признакам, исключающим возможность рассматривать их как однородную массу «рабочих». А сколько существует министерств, трестов, советов, комитетов партии, комсомола и профсоюза, союзов и прочих учреждений! И они не однородны. Самый маленький чиновник в аппарате ЦК партии может оказаться значительнее в социальном отношении самого крупного лица в нижестоящем учреждении.
Определяющим для коммунизма является различение людей не по отношениям собственности, не по сферам занятости, не по профессиям, а по социальному положению в коллективах и в обществе в целом. В основе социального структурирования населения коммунистической страны лежат отношения начальствования и подчинения, обусловленные самим фактом объединения людей в группы и последних в более сложные коллективы и в единый социальный организм. Но было бы крайне абстрактным остановиться на этом. Подавляющее большинство начальников само находится в подчинении других, более высоких начальников.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69