Ваши контракты наверняка не оставляют никаких лазеек, и вас, очевидно, никогда не обвиняли в мошенничестве. Ho я говорю о возможности доверять вам в личном плане.
— Черт возьми, Сиренити, мне это очень не нравится. Я не лгу.
— Если это вам так сильно не нравится, то вы вольны уехать из Уиттс-Энда в любое время. Никто не собирается вас удерживать.
Калеб отпустил ее руку. Он двинулся вперед, и в его шагах было что-то гневное и угрожающее.
— Вы нарочно хотите все осложнить, не так ли?
— Осложнить? — Сиренити ускорила шаг, чтобы догнать его. — Калеб, я не понимаю, что здесь происходит. Что вы от меня хотите после всего, что между нами произошло?
— Разве не ясно? Хочу, чтобы вы дали мне еще один шанс.
— Но вы и так получаете ваш второй шанс, — возразила она. — Похоже, что я не могу вам в этом помешать. Как вы говорите, мне от вас не отделаться, и вы остаетесь моим консультантом, хочу я этого или нет.
— Я говорю сейчас не о деловой стороне всего этого. Я это говорю в личном плане.
Вопреки своей настороженности и глубокой неуверенности Сиренити вдруг ощутила трепет радостного возбуждения и надежды. Она крепко сжала конверт.
— В личном плане?
— Послушайте, давайте попробуем быть чуточку честными оба, идет? — спокойным тоном сказал Калеб. — Нас обоих тянет друг к другу. Мы оба более или менее признали это, когда я поцеловал вас у себя в офисе. Если припоминаете, вы ответили на мой поцелуй. Я прекрасно знаю, что вы хотите меня не меньше, чем я хочу вас.
Сиренити вся внутренне напряглась.
— Мне как-то не очень хочется связываться с человеком, которому пришлось бы сильно сосредоточиваться, чтобы не думать о нескольких моих фотографиях каждый раз, когда он будет целовать меня.
— Готов признать, что новость об этих снимках в первый момент меня ошеломила, но потом у меня была возможность успокоиться. Я знаю, что вы не…
— Не кто? — Ей вдруг стало очень любопытно.
— Я знаю, что вы не относитесь к такому сорту женщин, которые намеренно позируют для грязных снимков. Я не сомневаюсь, что вы поверили Эстерли, когда он уговаривал вас позировать ему ради искусства.
— Ну, мистер Вентресс, ваше великодушие просто потрясает. Не знаю, что и сказать.
— Скажите «да». — Калеб опять остановился и стал изучающе всматриваться ей в лицо с неистовым блеском в глазах. — Скажите, что дадите мне шанс доказать, что вы можете снова доверять мне в личном плане. — Он остановился на секунду, словно готовясь прыгнуть с обрыва в бушующее море. — Пожалуйста.
И такая страстная мольба прозвучала в одном этом пожалуйста, что Сиренити сдалась. Она встретилась с Калебом глазами, и на малую долю мгновения eй показалось, что она уловила след какого-то глубокого, темного чувства, всплывшего к самой поверхности. И на этот раз он дотянулся, коснулся ее каким-то очень личным, необъяснимым образом, и она не могла противиться этому контакту. Она была вынуждена тоже коснуться его.
— Ладно, — мягко сказала она.
На лице Калеба промелькнуло облегчение. Но оно вспыхнуло и исчезло так же быстро, как и то, другое, более таинственное чувство. Он нахмурился.
— Ладно? И это все, что вы можете сказать?
— А что еще надо говорить? — Она улыбнулась ему загадочной улыбкой. — Уиттс-Энд ведь и существует для тех, кто хочет получить еще один шанс. Это практически девиз городка. С моей стороны было бы упущением в смысле гражданского долга не дать вам возможности доказать, что вы совсем не тот надутый, нетерпимый и негибкий сукин сын, каким кажетесь.
— Это очень порядочно с вашей стороны, мисс Мейкпис, — пробурчал он. — Давайте заключим сделку. Когда вы покажете мне эти фотографии, я буду знать, что вы мне доверяете. Идет?
Немного поколебавшись, Сиренити пожала плечами.
— Идет. Но решение принимаю я. Договорились?
— Вы жестко ведете переговоры.
— Я беру уроки у эксперта.
Спустя сорок минут, оставшись одна в своем крохотном офисе, устроенном в заднем помещении магазина, Сиренити открыла конверт, который взяла из архива Эмброуза.
Она перевернула его и вытрясла оттуда три снимка. Посмотрела на них без особого интереса, так как уже видела раньше. На снимках она полулежала и сидела на крупном валуне у ручья. Эффектное освещение создавало впечатление иновселенности. Сами фотографии ее не беспокоили.
Обеспокоило ее то, что негативов в конверте не было.
Глава 5
— Что вы несете, черт возьми? Как это — нет негативов? — Опершись обеими ладонями о стол Сиренити, Калеб подался вперед с весьма устрашающим, как могло показаться, видом.
Кое-кто сказал бы, без сомнения, что не очень-то порядочно запугивать королеву бабочек, потому что именно так выглядела Сиренити этим утром. Что-то летящее, прозрачное, радужно-зеленое, надетое поверх зеленого, закрытого костюма типа комбинезона с длинными рукавами, определенно делало ее похожей на персону королевской крови из царства бабочек. Необузданная масса рыжих волос лишь усиливала общий эффект. Здесь, в Уитс-Энде, как заметил Калеб, Сиренити не носила ничего бежевого и серого, как в Сиэтле.
В данный момент его не особенно заботило, что ему могут предъявить обвинение в запугивании бабочек. Он был в бешенстве. В таком бешенстве, что ему даже было наплевать на последствия своих поступков.
Гнев был не единственным обуревавшим его чувством. Новость, которую сообщила ему Сиренити, вселила в него глубокое беспокойство со множеством оттенков. Он не верил своим ушам. Нет, поправил он себя, с ушами у него, конечно, все в порядке. Просто он не хотел верить услышанному.
— Не орите на меня, пожалуйста. — Сиренити схватилась за подлокотники кресла и свирепо уставилась на него. — У меня сегодня трудный день. И мне ни к чему, чтобы из-за вас он стал еще труднее.
— Я не ору. Когда заору, вы сразу это поймете.
— В таком случае, я была бы вам признательна, если бы вы перестали рычать.
— Я и не рычу. Почему вы не сказали мне раньше, что негативов нет?
— Потому что у меня было интуитивное предчувствие: вы будете слишком остро реагировать, — призналась Сиренити. — А мне только и не хватало ваших неадекватных реакций.
— Так я, по-вашему, слишком остро реагирую? Да вы просто никогда не видели настоящей острой реакции. — Калеб резко отодвинул в сторону стопку деловых бумаг, которыми занимался последние два часа.
Он выпрямился и стал ходить взад и вперед по маленькому офису. Он не орал в полном смысле этого слова лишь по одной причине — боялся, что его услышат Зоун и те несколько местных жителей, которые в это время делали покупки в магазине. Закрытая дверь, отделявшая офис от основной части магазина, была тонковата.
— У меня с утра было предчувствие, что это еще не конец истории, — пробормотал Калеб. — Я знал, что будет какая-то еще неприятность.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90
— Черт возьми, Сиренити, мне это очень не нравится. Я не лгу.
— Если это вам так сильно не нравится, то вы вольны уехать из Уиттс-Энда в любое время. Никто не собирается вас удерживать.
Калеб отпустил ее руку. Он двинулся вперед, и в его шагах было что-то гневное и угрожающее.
— Вы нарочно хотите все осложнить, не так ли?
— Осложнить? — Сиренити ускорила шаг, чтобы догнать его. — Калеб, я не понимаю, что здесь происходит. Что вы от меня хотите после всего, что между нами произошло?
— Разве не ясно? Хочу, чтобы вы дали мне еще один шанс.
— Но вы и так получаете ваш второй шанс, — возразила она. — Похоже, что я не могу вам в этом помешать. Как вы говорите, мне от вас не отделаться, и вы остаетесь моим консультантом, хочу я этого или нет.
— Я говорю сейчас не о деловой стороне всего этого. Я это говорю в личном плане.
Вопреки своей настороженности и глубокой неуверенности Сиренити вдруг ощутила трепет радостного возбуждения и надежды. Она крепко сжала конверт.
— В личном плане?
— Послушайте, давайте попробуем быть чуточку честными оба, идет? — спокойным тоном сказал Калеб. — Нас обоих тянет друг к другу. Мы оба более или менее признали это, когда я поцеловал вас у себя в офисе. Если припоминаете, вы ответили на мой поцелуй. Я прекрасно знаю, что вы хотите меня не меньше, чем я хочу вас.
Сиренити вся внутренне напряглась.
— Мне как-то не очень хочется связываться с человеком, которому пришлось бы сильно сосредоточиваться, чтобы не думать о нескольких моих фотографиях каждый раз, когда он будет целовать меня.
— Готов признать, что новость об этих снимках в первый момент меня ошеломила, но потом у меня была возможность успокоиться. Я знаю, что вы не…
— Не кто? — Ей вдруг стало очень любопытно.
— Я знаю, что вы не относитесь к такому сорту женщин, которые намеренно позируют для грязных снимков. Я не сомневаюсь, что вы поверили Эстерли, когда он уговаривал вас позировать ему ради искусства.
— Ну, мистер Вентресс, ваше великодушие просто потрясает. Не знаю, что и сказать.
— Скажите «да». — Калеб опять остановился и стал изучающе всматриваться ей в лицо с неистовым блеском в глазах. — Скажите, что дадите мне шанс доказать, что вы можете снова доверять мне в личном плане. — Он остановился на секунду, словно готовясь прыгнуть с обрыва в бушующее море. — Пожалуйста.
И такая страстная мольба прозвучала в одном этом пожалуйста, что Сиренити сдалась. Она встретилась с Калебом глазами, и на малую долю мгновения eй показалось, что она уловила след какого-то глубокого, темного чувства, всплывшего к самой поверхности. И на этот раз он дотянулся, коснулся ее каким-то очень личным, необъяснимым образом, и она не могла противиться этому контакту. Она была вынуждена тоже коснуться его.
— Ладно, — мягко сказала она.
На лице Калеба промелькнуло облегчение. Но оно вспыхнуло и исчезло так же быстро, как и то, другое, более таинственное чувство. Он нахмурился.
— Ладно? И это все, что вы можете сказать?
— А что еще надо говорить? — Она улыбнулась ему загадочной улыбкой. — Уиттс-Энд ведь и существует для тех, кто хочет получить еще один шанс. Это практически девиз городка. С моей стороны было бы упущением в смысле гражданского долга не дать вам возможности доказать, что вы совсем не тот надутый, нетерпимый и негибкий сукин сын, каким кажетесь.
— Это очень порядочно с вашей стороны, мисс Мейкпис, — пробурчал он. — Давайте заключим сделку. Когда вы покажете мне эти фотографии, я буду знать, что вы мне доверяете. Идет?
Немного поколебавшись, Сиренити пожала плечами.
— Идет. Но решение принимаю я. Договорились?
— Вы жестко ведете переговоры.
— Я беру уроки у эксперта.
Спустя сорок минут, оставшись одна в своем крохотном офисе, устроенном в заднем помещении магазина, Сиренити открыла конверт, который взяла из архива Эмброуза.
Она перевернула его и вытрясла оттуда три снимка. Посмотрела на них без особого интереса, так как уже видела раньше. На снимках она полулежала и сидела на крупном валуне у ручья. Эффектное освещение создавало впечатление иновселенности. Сами фотографии ее не беспокоили.
Обеспокоило ее то, что негативов в конверте не было.
Глава 5
— Что вы несете, черт возьми? Как это — нет негативов? — Опершись обеими ладонями о стол Сиренити, Калеб подался вперед с весьма устрашающим, как могло показаться, видом.
Кое-кто сказал бы, без сомнения, что не очень-то порядочно запугивать королеву бабочек, потому что именно так выглядела Сиренити этим утром. Что-то летящее, прозрачное, радужно-зеленое, надетое поверх зеленого, закрытого костюма типа комбинезона с длинными рукавами, определенно делало ее похожей на персону королевской крови из царства бабочек. Необузданная масса рыжих волос лишь усиливала общий эффект. Здесь, в Уитс-Энде, как заметил Калеб, Сиренити не носила ничего бежевого и серого, как в Сиэтле.
В данный момент его не особенно заботило, что ему могут предъявить обвинение в запугивании бабочек. Он был в бешенстве. В таком бешенстве, что ему даже было наплевать на последствия своих поступков.
Гнев был не единственным обуревавшим его чувством. Новость, которую сообщила ему Сиренити, вселила в него глубокое беспокойство со множеством оттенков. Он не верил своим ушам. Нет, поправил он себя, с ушами у него, конечно, все в порядке. Просто он не хотел верить услышанному.
— Не орите на меня, пожалуйста. — Сиренити схватилась за подлокотники кресла и свирепо уставилась на него. — У меня сегодня трудный день. И мне ни к чему, чтобы из-за вас он стал еще труднее.
— Я не ору. Когда заору, вы сразу это поймете.
— В таком случае, я была бы вам признательна, если бы вы перестали рычать.
— Я и не рычу. Почему вы не сказали мне раньше, что негативов нет?
— Потому что у меня было интуитивное предчувствие: вы будете слишком остро реагировать, — призналась Сиренити. — А мне только и не хватало ваших неадекватных реакций.
— Так я, по-вашему, слишком остро реагирую? Да вы просто никогда не видели настоящей острой реакции. — Калеб резко отодвинул в сторону стопку деловых бумаг, которыми занимался последние два часа.
Он выпрямился и стал ходить взад и вперед по маленькому офису. Он не орал в полном смысле этого слова лишь по одной причине — боялся, что его услышат Зоун и те несколько местных жителей, которые в это время делали покупки в магазине. Закрытая дверь, отделявшая офис от основной части магазина, была тонковата.
— У меня с утра было предчувствие, что это еще не конец истории, — пробормотал Калеб. — Я знал, что будет какая-то еще неприятность.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90