В конце концов, откуда тебе знать о подобных делах?
Гарри тяжело вздохнул:
— Как раз об этом я обязательно бы знал, Августа.
— Вот уж не похоже!
— Да, я бы обязательно знал об этом, потому что если бы Ричард действительно был агентом британской разведки, то почти наверняка работал бы на меня.
Глава 11
— Что вы хотите этим сказать? Почему мой брат в таком случае работал бы на вас? — напряженным голосом проговорила Августа; в голове у нее все смешалось. — И чем занимались вы сами, если подобные сведения попадали в первую очередь к вам?
Гарри ничуть не изменил своей ленивой позы, однако наконец оторвал взгляд от Мередит и посмотрел Августе прямо в глаза:
— Чем тогда занимался я, теперь уже совершенно неважно. Война закончена, и я весьма счастлив забыть о сыгранной мною в этой войне роли. Достаточно сказать, что я был связан со сбором сведений в пользу Англии.
— Ты был шпионом? — вырвалось у Августы. Губы Гарри изогнулись в легкой усмешке.
— Очевидно, дорогая, ты никак не можешь представить меня в роли человека действия?
— Нет, дело совсем не в этом! — Она нахмурилась, не в силах сосредоточиться. — Должна признаться, мне не давала покоя мысль о том, где это ты научился так здорово отпирать любой замок и почему всегда оказываешься рядом со мной именно тогда, когда я меньше всего этого ожидаю. Теперь понятно: типично шпионские замашки. И все-таки, на мой взгляд, подобная карьера совершенно не для тебя, Гарри.
— Совершенно с тобою согласен. Более того, я никогда не рассматривал свою деятельность во время войны как способ сделать карьеру или хотя бы как профессию. Я всегда считал это занятие не более чем временным неудобством, ибо оно крайне мешало мне посвятить себя любимому делу — античной филологии, а также отвлекало меня от управления моими владениями.
Августа прикусила губу:
— Но все это, наверное, было очень опасно?
— Иногда, — пожал плечами Гарри. — Большую часть времени я проводил за письменным столом, руководя действиями своих агентов и разгадывая послания, написанные симпатическими чернилами или зашифрованные.
— Симпатическими чернилами? — Августа, похоже, была безумно заинтригована. — То есть невидимыми на бумаге?
— М-м-м…
— Но это же просто чудесно! Как бы мне хотелось иметь немножко таких невидимых чернил!
— Я с удовольствием приготовлю их для тебя. — Гарри вдруг развеселился. — Но должен предупредить, они не слишком пригодны для обычной переписки. У получателя такого письма должно быть под рукой специальное вещество, которое сделает написанное видимым.
— Такими чернилами можно писать, например, дневник… — мечтательно проговорила Августа. — Но возможно, шифр был бы еще лучше. Да, идея о шифре мне очень нравится.
— Я бы предпочел думать, что моей жене не нужно записывать в свой дневник ничего сверхсекретного, для чего потребовались бы бесцветные чернила или тайный шифр.
Августа не обратила внимания на скрытый намек.
— Значит, ты поэтому провел так много времени на Континенте во время войны?
— К несчастью, да.
— А ведь все считают, что ты и тогда продолжал заниматься классической филологией!
— Так и было, особенно когда я попадал в Италию и Грецию. Но все же большую часть времени я действительно отдавал деятельности во славу Британской Короны. — Гарри выбрал один из выращенных в оранжерее персиков и вынул его из корзинки. — Теперь, поскольку война закончена, я могу подумать о поездке на Континент с совершенно иными и куда более интересными целями. А ты бы хотела поехать со мной, Августа? Мы, конечно, взяли бы с собой и Мередит. Путешествия очень познавательны.
Августа приподняла бровь:
— Так кого ты хотел бы просветить в первую очередь: меня или свою дочь?
— Мередит, без сомнения, получила бы от такого путешествия больше всех. А тебе, чтобы углубить кое-какие знания, совсем необязательно даже выходить из спальни. И должен сказать, ты все схватываешь буквально на лету.
Августа не выдержала и смутилась:
— Гарри, честное слово, порой ты говоришь совершенно непристойные вещи! Тебе должно быть стыдно.
— Прошу прощения, дорогая. Никогда не думал, что ты станешь такой поборницей приличий. Склоняю голову перед твоими глубочайшими познаниями в этой области.
— Ох, Гарри, пожалуйста, замолчи, иначе я вывалю остатки нашего пикника тебе на голову!
— Как вам будет угодно, мадам.
— Ну хватит, лучше расскажи, почему ты так уверен, что мой брат не был вовлечен в тайную деятельность английской разведки.
— Дело в том, что если бы он был штатным агентом, то работал бы именно на меня — либо непосредственно, либо через кого-то другого. Я уже объяснял, что моя работа главным образом заключалась в том, чтобы руководить другими людьми. Эти люди, в свою очередь, собирали огромное количество сведений, благодаря своим собственным агентам, и предоставляли эти сведения мне. Я должен был разбираться во всей этой чертовой каше и отделять зерна от плевел.
Августа лишь изумленно покачала головой, не в силах представить себе Гарри за подобной работой.
— Но ведь в таких делах, должно быть, участвовало невероятное количество людей как здесь, так и за границей?
— Порой даже чересчур много, — сухо подтвердил Гарри. — Во время войны шпионы кишат, как муравьи на скатерти для пикника. Это доставляет массу неприятных хлопот, но без тайных агентов невозможно выполнить ни одну задачу.
— Но если так, то Ричарда вполне могли завербовать, и ты никогда бы не узнал об этом? — спросила Августа. Гарри молча ел персик.
— Я учитываю эту возможность. А потому провел кое-какие расследования.
— Расследования? Какие еще расследования?
— Попросил кое-кого из старых друзей выяснить, не был ли Ричард Баллинджер каким-то образом приобщен к работе официальной британской разведки. Ответ был отрицательным, Августа.
Августа подтянула колени к подбородку и обхватала их руками, явно недовольная категоричностью последних слов Гарри.
— И все-таки я думаю, что мои предположения заслуживают внимания.
Гарри не ответил.
— Ты все же должен допустить, что существует — пусть очень небольшая — возможность того, что Ричард оказался замешанным в дела разведки. Может быть, он сам обнаружил что-нибудь важное и собирался передать сведения кому следует.
Гарри по-прежнему не отвечал и молча доедал персик.
— Ну? — теребила его Августа, пытаясь скрыть волнение. — Разве ты со мной не согласен?
— Ты хочешь, чтобы я солгал тебе, Августа?
— Нет, конечно же нет! — Она сжала кулаки. — Я просто хочу, чтобы ты согласился, что мог и не знать всего о деятельности разведки во время войны.
Гарри коротко кивнул:
— С этим я, пожалуй, соглашусь. Никто не мог бы знать абсолютно все. Во время войны всегда слишком много тумана.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96
Гарри тяжело вздохнул:
— Как раз об этом я обязательно бы знал, Августа.
— Вот уж не похоже!
— Да, я бы обязательно знал об этом, потому что если бы Ричард действительно был агентом британской разведки, то почти наверняка работал бы на меня.
Глава 11
— Что вы хотите этим сказать? Почему мой брат в таком случае работал бы на вас? — напряженным голосом проговорила Августа; в голове у нее все смешалось. — И чем занимались вы сами, если подобные сведения попадали в первую очередь к вам?
Гарри ничуть не изменил своей ленивой позы, однако наконец оторвал взгляд от Мередит и посмотрел Августе прямо в глаза:
— Чем тогда занимался я, теперь уже совершенно неважно. Война закончена, и я весьма счастлив забыть о сыгранной мною в этой войне роли. Достаточно сказать, что я был связан со сбором сведений в пользу Англии.
— Ты был шпионом? — вырвалось у Августы. Губы Гарри изогнулись в легкой усмешке.
— Очевидно, дорогая, ты никак не можешь представить меня в роли человека действия?
— Нет, дело совсем не в этом! — Она нахмурилась, не в силах сосредоточиться. — Должна признаться, мне не давала покоя мысль о том, где это ты научился так здорово отпирать любой замок и почему всегда оказываешься рядом со мной именно тогда, когда я меньше всего этого ожидаю. Теперь понятно: типично шпионские замашки. И все-таки, на мой взгляд, подобная карьера совершенно не для тебя, Гарри.
— Совершенно с тобою согласен. Более того, я никогда не рассматривал свою деятельность во время войны как способ сделать карьеру или хотя бы как профессию. Я всегда считал это занятие не более чем временным неудобством, ибо оно крайне мешало мне посвятить себя любимому делу — античной филологии, а также отвлекало меня от управления моими владениями.
Августа прикусила губу:
— Но все это, наверное, было очень опасно?
— Иногда, — пожал плечами Гарри. — Большую часть времени я проводил за письменным столом, руководя действиями своих агентов и разгадывая послания, написанные симпатическими чернилами или зашифрованные.
— Симпатическими чернилами? — Августа, похоже, была безумно заинтригована. — То есть невидимыми на бумаге?
— М-м-м…
— Но это же просто чудесно! Как бы мне хотелось иметь немножко таких невидимых чернил!
— Я с удовольствием приготовлю их для тебя. — Гарри вдруг развеселился. — Но должен предупредить, они не слишком пригодны для обычной переписки. У получателя такого письма должно быть под рукой специальное вещество, которое сделает написанное видимым.
— Такими чернилами можно писать, например, дневник… — мечтательно проговорила Августа. — Но возможно, шифр был бы еще лучше. Да, идея о шифре мне очень нравится.
— Я бы предпочел думать, что моей жене не нужно записывать в свой дневник ничего сверхсекретного, для чего потребовались бы бесцветные чернила или тайный шифр.
Августа не обратила внимания на скрытый намек.
— Значит, ты поэтому провел так много времени на Континенте во время войны?
— К несчастью, да.
— А ведь все считают, что ты и тогда продолжал заниматься классической филологией!
— Так и было, особенно когда я попадал в Италию и Грецию. Но все же большую часть времени я действительно отдавал деятельности во славу Британской Короны. — Гарри выбрал один из выращенных в оранжерее персиков и вынул его из корзинки. — Теперь, поскольку война закончена, я могу подумать о поездке на Континент с совершенно иными и куда более интересными целями. А ты бы хотела поехать со мной, Августа? Мы, конечно, взяли бы с собой и Мередит. Путешествия очень познавательны.
Августа приподняла бровь:
— Так кого ты хотел бы просветить в первую очередь: меня или свою дочь?
— Мередит, без сомнения, получила бы от такого путешествия больше всех. А тебе, чтобы углубить кое-какие знания, совсем необязательно даже выходить из спальни. И должен сказать, ты все схватываешь буквально на лету.
Августа не выдержала и смутилась:
— Гарри, честное слово, порой ты говоришь совершенно непристойные вещи! Тебе должно быть стыдно.
— Прошу прощения, дорогая. Никогда не думал, что ты станешь такой поборницей приличий. Склоняю голову перед твоими глубочайшими познаниями в этой области.
— Ох, Гарри, пожалуйста, замолчи, иначе я вывалю остатки нашего пикника тебе на голову!
— Как вам будет угодно, мадам.
— Ну хватит, лучше расскажи, почему ты так уверен, что мой брат не был вовлечен в тайную деятельность английской разведки.
— Дело в том, что если бы он был штатным агентом, то работал бы именно на меня — либо непосредственно, либо через кого-то другого. Я уже объяснял, что моя работа главным образом заключалась в том, чтобы руководить другими людьми. Эти люди, в свою очередь, собирали огромное количество сведений, благодаря своим собственным агентам, и предоставляли эти сведения мне. Я должен был разбираться во всей этой чертовой каше и отделять зерна от плевел.
Августа лишь изумленно покачала головой, не в силах представить себе Гарри за подобной работой.
— Но ведь в таких делах, должно быть, участвовало невероятное количество людей как здесь, так и за границей?
— Порой даже чересчур много, — сухо подтвердил Гарри. — Во время войны шпионы кишат, как муравьи на скатерти для пикника. Это доставляет массу неприятных хлопот, но без тайных агентов невозможно выполнить ни одну задачу.
— Но если так, то Ричарда вполне могли завербовать, и ты никогда бы не узнал об этом? — спросила Августа. Гарри молча ел персик.
— Я учитываю эту возможность. А потому провел кое-какие расследования.
— Расследования? Какие еще расследования?
— Попросил кое-кого из старых друзей выяснить, не был ли Ричард Баллинджер каким-то образом приобщен к работе официальной британской разведки. Ответ был отрицательным, Августа.
Августа подтянула колени к подбородку и обхватала их руками, явно недовольная категоричностью последних слов Гарри.
— И все-таки я думаю, что мои предположения заслуживают внимания.
Гарри не ответил.
— Ты все же должен допустить, что существует — пусть очень небольшая — возможность того, что Ричард оказался замешанным в дела разведки. Может быть, он сам обнаружил что-нибудь важное и собирался передать сведения кому следует.
Гарри по-прежнему не отвечал и молча доедал персик.
— Ну? — теребила его Августа, пытаясь скрыть волнение. — Разве ты со мной не согласен?
— Ты хочешь, чтобы я солгал тебе, Августа?
— Нет, конечно же нет! — Она сжала кулаки. — Я просто хочу, чтобы ты согласился, что мог и не знать всего о деятельности разведки во время войны.
Гарри коротко кивнул:
— С этим я, пожалуй, соглашусь. Никто не мог бы знать абсолютно все. Во время войны всегда слишком много тумана.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96