«Ташпулатовка» содержала сорок семь процентов спирта и пятьдесят три процента воды, а «Арнаутовка» — сорок семь процентов спирта, пятьдесят процентов воды и три процента варенья. Пусть вас не удивляет процент спирта — по морской традиции он соответствовал широте, которую в данный момент преодолевает судно. Что же касается напитков, то они заслужили всеобщее одобрение и были рекомендованы к массовому производству, а их изготовители получили почётное звание «Мастер — золотые руки».
Именинников посадили на два единственных в лаборатории стула и под завистливое перешептыванье вручили подарки. Кузьмин, как астроном, получил цейсовский бинокль — превосходный оптический инструмент, мастерски сделанный из двух пивных бутылок, а мне досталась (взамен пропавшей в Монтевидео) метровая деревянная ручка с пером, выдернутым из хвоста залётного альбатроса. Кроме того, в нашу честь была спета песня и продекламированы стихи. Оду, посвящённую автору этих строк, привожу полностью:
Чтоб не сказали нам потом, Что о Востоке мы все врём, — С собой писателя везём.
Теперь брехать не будем сами — Пусть это сделает В. Санин!
Вечер удался ка славу. Валерий Ельсиновский и метеоролог Саша Дергунов, научные сотрудники Геннадий Степанов и Никита Бобин играли на гитарах, подпевая себе вполголоса, ребята пели, шутили, смеялись и так накурили, что предложение доктора по очереди сбегать в медпункт и подышать из баллона кислородом я готов был принять всерьёз.
— В твоём распоряжении, Валерий, на Востоке будет несколько баллонов,
— заметил Сидоров. — В первые дни на них все поглядывают, как коты на сметану. Только привыкать к кислороду не стоит; те, кто не выдерживал и прикладывался, говорили — тянет как к куреву. Лучше себя перебороть, рано или поздно одышка пройдёт.
— А что? Давайте бросим курить! — пылко предложил Тимур Григорашвили.
— Все вместе! А? Давайте! Голосуй, начальник!
— Аналогичная ситуация произошла несколько лет назад, — заулыбался Сидоров. Прилетела на Восток новая смена и с энтузиазмом решила: бросаем курить! И бросили с лёгким сердцем, потому что, как легко догадаться, в первые дни при кислородном голодании на курево никого не тянет, даже сам себе удивляешься: лежит в кармане пачка сигарет, а о ней и думать противно. Итак, подписались новички под обязательством, а начальник сообщил в Мирный: «Сигарет не присылайте!» Я от души ему посоветовал: «Закажи, пока не поздно, несколько ящиков, а то тебя самого курить будут!» Куда там! Мы твёрдо, мол, решили — заяц трепаться не будет! История закончилась так, как я и предполагал: через несколько недель ребята акклиматизировались, — пришли в себя, а сигарет-то нет! И полёты на Восток закончились, Трагедия! Стали штурмовать Мирный радиограммами: «Погибаем без курева, признаем себя ослами, сбросьте на парашюте парочку ящиков». А морозы за семьдесят, ни один лётчик не станет рисковать. Окурки наши разыскивали! Ну как, бросаем курить?
— Я что? Я как народ, — заметно поостыл Тимур.
Ничего не скажешь — молодец Сидоров! Каждые тричетыре дня он собирает своих ребят — пусть знакомятся и притираются друг к другу. Очень важно, чтобы на станцию прибыл коллектив, а не разношёрстная группа людей. Василий Семёнович подчёркивает, что на Востоке будет очень трудно; ещё не поздно взвесить свои возможности и перейти на другую станцию — в этом нет ничего позорного. Тем более что к Сидорову рвутся десятки ребят из коллективов Мирного, Новолазаревской и Беллинсгаузена, потому что Восток — это марка! На каждом совещании начальник экспедиции напоминает, что лучшее оборудование, лучшие продукты, наибольшее внимание — станции, заброшенной на ледяной купол материка. Восточники это знают и этим гордятся. Они как полковая разведка, далеко уходящая от своих навстречу неизведанному. На шестом материке трудности и опасности подстерегают на каждом шагу, но к этой станции отношение особое. «Кто на Востоке не бывал, тот Антарктиды не видал» — поговорка, пошедшая в полярный фольклор после Второй экспедиции.
И Сидоров все рассказывал и рассказывал о Востоке до глубокой ночи.
Мы узнали, как открывали на станции физические законы. Вот история одного открытия. Поначалу горючее на станцию доставлялось в бочках; чтобы они не падали во время перехода, на санях сооружали решётки из металлических труб. И вот однажды, когда столбик термометра дрожал от холода у отметки минус восемьдесят, механик-дизелист никак не мог столкнуть с саней бочку и, раздосадованный, ударил кувалдой по решётке. Ударил — и не поверил своим глазам: металлическая труба разлетелась на куски, словно фарфоровая! О том, что при чрезвычайно низких температурах металл становится хрупким, наверное, учёные знали и раньше, но приоритет в этом открытии я всё равно отдаю тому механику.
И ещё мы узнали, что при температуре минус 85 градусов в ведро с бензином можно запросто сунуть горящий факел: такой эксперимент был проведён, и факел потух, словно его окунули в воду.
— Бывают на Востоке и криминальные случаи, — с улыбкой сказал Борис Сергеев. — Например, кража… павильона. Помнишь, Василий Семеныч?
— Ещё бы! — откликнулся Сидоров. — Хоть милицию вызывай! А дело было так. Однажды поднялся сильный ветер — уникальное явление на Востоке в полярную ночь. Температура быстро повысилась с минус восьмидесяти до минус пятидесяти градусов, и все повеселели: тепло! И влажность повысилась, дышать стало легче. Вдруг прибегает дежурный: «Аэрологический павильон украли!» Думаю — шутка, а выхожу — нет павильона! Ветер унёс в неизвестном направлении. Теория — в чистом выигрыше: доказано, что и в центральной Антарктиде возможны сильные ветры при низких температурах. А практика? Что делать без павильона? Строительного материала нет, а запуск аэрозондов — одна из самых главных наших задач. Вышли из положения таким образом: выкопали в снегу площадку, накрыли её брезентом и в этих комфортабельнейших условиях вели работу до прибытия новой смены.
— Красивое зрелище, — глядя в окно, проговорил Борис Сергеев. — Желающие могут полюбоваться и выразить свой восторг, по возможности сдержанно.
Мы бросились к окну.
— Айсберг!
— Считайте, что Антарктида прислала визитную карточку, — констатировал Сидоров. — Напомнила: «Пора, товарищи полярники, переходить на зимнюю форму одежды!»
Наутро мы вошли в пролив Дрейка. Южная Америка осталась позади. Отныне на долгие месяцы с цивилизацией нас будет связывать лишь капризная эфирная нить.
Остров Ватерлоо
Наверное, воистину великие свершения суждены людям скромным: непомерное самомнение само по себе поглощает слишком много энергии, и на дело её не хватает.
Свои книги, теоретически разработавшие и вооружившие революцию, Ленин называл брошюрами;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110
Именинников посадили на два единственных в лаборатории стула и под завистливое перешептыванье вручили подарки. Кузьмин, как астроном, получил цейсовский бинокль — превосходный оптический инструмент, мастерски сделанный из двух пивных бутылок, а мне досталась (взамен пропавшей в Монтевидео) метровая деревянная ручка с пером, выдернутым из хвоста залётного альбатроса. Кроме того, в нашу честь была спета песня и продекламированы стихи. Оду, посвящённую автору этих строк, привожу полностью:
Чтоб не сказали нам потом, Что о Востоке мы все врём, — С собой писателя везём.
Теперь брехать не будем сами — Пусть это сделает В. Санин!
Вечер удался ка славу. Валерий Ельсиновский и метеоролог Саша Дергунов, научные сотрудники Геннадий Степанов и Никита Бобин играли на гитарах, подпевая себе вполголоса, ребята пели, шутили, смеялись и так накурили, что предложение доктора по очереди сбегать в медпункт и подышать из баллона кислородом я готов был принять всерьёз.
— В твоём распоряжении, Валерий, на Востоке будет несколько баллонов,
— заметил Сидоров. — В первые дни на них все поглядывают, как коты на сметану. Только привыкать к кислороду не стоит; те, кто не выдерживал и прикладывался, говорили — тянет как к куреву. Лучше себя перебороть, рано или поздно одышка пройдёт.
— А что? Давайте бросим курить! — пылко предложил Тимур Григорашвили.
— Все вместе! А? Давайте! Голосуй, начальник!
— Аналогичная ситуация произошла несколько лет назад, — заулыбался Сидоров. Прилетела на Восток новая смена и с энтузиазмом решила: бросаем курить! И бросили с лёгким сердцем, потому что, как легко догадаться, в первые дни при кислородном голодании на курево никого не тянет, даже сам себе удивляешься: лежит в кармане пачка сигарет, а о ней и думать противно. Итак, подписались новички под обязательством, а начальник сообщил в Мирный: «Сигарет не присылайте!» Я от души ему посоветовал: «Закажи, пока не поздно, несколько ящиков, а то тебя самого курить будут!» Куда там! Мы твёрдо, мол, решили — заяц трепаться не будет! История закончилась так, как я и предполагал: через несколько недель ребята акклиматизировались, — пришли в себя, а сигарет-то нет! И полёты на Восток закончились, Трагедия! Стали штурмовать Мирный радиограммами: «Погибаем без курева, признаем себя ослами, сбросьте на парашюте парочку ящиков». А морозы за семьдесят, ни один лётчик не станет рисковать. Окурки наши разыскивали! Ну как, бросаем курить?
— Я что? Я как народ, — заметно поостыл Тимур.
Ничего не скажешь — молодец Сидоров! Каждые тричетыре дня он собирает своих ребят — пусть знакомятся и притираются друг к другу. Очень важно, чтобы на станцию прибыл коллектив, а не разношёрстная группа людей. Василий Семёнович подчёркивает, что на Востоке будет очень трудно; ещё не поздно взвесить свои возможности и перейти на другую станцию — в этом нет ничего позорного. Тем более что к Сидорову рвутся десятки ребят из коллективов Мирного, Новолазаревской и Беллинсгаузена, потому что Восток — это марка! На каждом совещании начальник экспедиции напоминает, что лучшее оборудование, лучшие продукты, наибольшее внимание — станции, заброшенной на ледяной купол материка. Восточники это знают и этим гордятся. Они как полковая разведка, далеко уходящая от своих навстречу неизведанному. На шестом материке трудности и опасности подстерегают на каждом шагу, но к этой станции отношение особое. «Кто на Востоке не бывал, тот Антарктиды не видал» — поговорка, пошедшая в полярный фольклор после Второй экспедиции.
И Сидоров все рассказывал и рассказывал о Востоке до глубокой ночи.
Мы узнали, как открывали на станции физические законы. Вот история одного открытия. Поначалу горючее на станцию доставлялось в бочках; чтобы они не падали во время перехода, на санях сооружали решётки из металлических труб. И вот однажды, когда столбик термометра дрожал от холода у отметки минус восемьдесят, механик-дизелист никак не мог столкнуть с саней бочку и, раздосадованный, ударил кувалдой по решётке. Ударил — и не поверил своим глазам: металлическая труба разлетелась на куски, словно фарфоровая! О том, что при чрезвычайно низких температурах металл становится хрупким, наверное, учёные знали и раньше, но приоритет в этом открытии я всё равно отдаю тому механику.
И ещё мы узнали, что при температуре минус 85 градусов в ведро с бензином можно запросто сунуть горящий факел: такой эксперимент был проведён, и факел потух, словно его окунули в воду.
— Бывают на Востоке и криминальные случаи, — с улыбкой сказал Борис Сергеев. — Например, кража… павильона. Помнишь, Василий Семеныч?
— Ещё бы! — откликнулся Сидоров. — Хоть милицию вызывай! А дело было так. Однажды поднялся сильный ветер — уникальное явление на Востоке в полярную ночь. Температура быстро повысилась с минус восьмидесяти до минус пятидесяти градусов, и все повеселели: тепло! И влажность повысилась, дышать стало легче. Вдруг прибегает дежурный: «Аэрологический павильон украли!» Думаю — шутка, а выхожу — нет павильона! Ветер унёс в неизвестном направлении. Теория — в чистом выигрыше: доказано, что и в центральной Антарктиде возможны сильные ветры при низких температурах. А практика? Что делать без павильона? Строительного материала нет, а запуск аэрозондов — одна из самых главных наших задач. Вышли из положения таким образом: выкопали в снегу площадку, накрыли её брезентом и в этих комфортабельнейших условиях вели работу до прибытия новой смены.
— Красивое зрелище, — глядя в окно, проговорил Борис Сергеев. — Желающие могут полюбоваться и выразить свой восторг, по возможности сдержанно.
Мы бросились к окну.
— Айсберг!
— Считайте, что Антарктида прислала визитную карточку, — констатировал Сидоров. — Напомнила: «Пора, товарищи полярники, переходить на зимнюю форму одежды!»
Наутро мы вошли в пролив Дрейка. Южная Америка осталась позади. Отныне на долгие месяцы с цивилизацией нас будет связывать лишь капризная эфирная нить.
Остров Ватерлоо
Наверное, воистину великие свершения суждены людям скромным: непомерное самомнение само по себе поглощает слишком много энергии, и на дело её не хватает.
Свои книги, теоретически разработавшие и вооружившие революцию, Ленин называл брошюрами;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110