Обычно она заходила к тебе помочь завязать галстук - это один из тысяч ее жестов, на которые ты не рассчитываешь. Она напевала какую-то песенку, стоя прямо перед тобой, аккуратно поправляя концы галстука.
- Послушаем сегодня Карузо, - сказала она, - если они не уснут за кофе.
- Да. - Ты повернулся и взял пиджак. - Майор пойдет с нами?
Она присела на подлокотник твоего кресла и посмотрела на тебя оценивающе, причем в ее глазах проскользнул огонек, не насмешливый, а просто огонек нервной жизни, без какого-либо человеческого значения. Затем она улыбнулась:
- Тим помешал тебе завтракать?
- Нет! Только не Тим! Не говори мне, что этого носорога зовут Тим!
- Тимоти! - объявила она. - Извини, что он внезапно нагрянул на тебя этакой горой - мне следовало предупредить тебя.
Стоя перед зеркалом и повернувшись к ней спиной, ты поправил на себе костюм.
- И он… то есть… мы его усыновляем? - поинтересовался ты.
Она помолчала, а потом сказала:
- Иногда ты меня пугаешь, Билл. Ты слишком все чувствуешь, слишком - для мужчины. Сколько мы с тобой женаты, полтора года? Да, восемнадцать месяцев.
У нас в доме перебывала сотня гостей, некоторые при очень странных обстоятельствах, как тот венгр прошлой зимой, и ты ни разу и ухом не повел. Но Тима ты сразу почуял - ты слишком умен.
Ты закончил одеваться и остановился, глядя на нее сверху вниз и засунув руки в карманы.
- Вчера он спал с тобой, - сказал ты.
- Да, - ответила она.
- И мне полагалось завтракать с ним, обсуждая вчерашние цены на акции? Господи, Эрма, мы же с тобой не гусеницы! Думаю, я понимаю, какую сделку мы с тобой заключили. Я не намерен читать тебе нравоучение по поводу целомудрия и верности. Имей в виду, это приготовленная речь, я обдумал ее днем на работе. Это показывает, как мы с тобой близки. Прошлой ночью я почти не спал, весь извертелся. Я не считаю, что меня слишком мучают, но, когда сегодня утром на меня свалился этот носорог, я почувствовал себя как раздавленный червяк. Чего ты ожидаешь от меня? Может, мне уйти и пожить в клубе? Ты хочешь развода?
- Пойдем, - сказала Эрма, - а то опоздаем.
Это не привело ни к каким выводам, когда ты сидел рядом с ней на мягких сиденьях лимузина, направляющегося через Драйв, через город и дальше через парк.
Разумеется, сказала она, она не хочет разводиться. И зачем тебе переезжать в клуб или куда-то еще? Эти проблемы возникли исключительно из-за твоих внутренних ощущений, которые у нее совершенно отсутствуют, сказала она. Она забыла о твоем редком чутье, не сообразила, что ты сразу поймешь: присутствие майора за завтраком имеет более серьезное значение, чем появление других ночных гостей. Вообще-то она не очень рвется к такой назойливой близости с ним; ей пришлось на это пойти, потому что сейчас он так беден, что вынужден жить в жалкой меблированной комнатушке на Седьмой авеню. Он намекнул ей, что с удовольствием работал бы в «Карр корпорейшн», но это невозможно; он слишком туп, чтобы рассчитывать на ваше с Диком согласие.
И дальше продолжалось в этом же духе. Основной вопрос, предполагается ли, что ты будешь делить утренний номер «Тайме» с джентльменами, которые провели ночь в спальне твоей жены, остался без ответа. В уме ты всегда использовал множественное число, джентльмены, поскольку ты ясно видел, что майор был не кем иным, как одним из многочисленной рати любовников.
С годами Эрма стала значительно менее чуткой по отношению к твоей редкой восприимчивости…
При этом она знает тебя лучше, чем кто-либо другой, не считая Джейн. Она доподлинно знает, на что может с тобой рассчитывать, всегда знала; поразительно, какой Уверенной она была, когда Дик и все правление, за исключением Шварца, были готовы вышвырнуть тебя. Из-за этого все дело получило совершенно неожиданный поворот. Если бы не Эрма, Джексон извернулся бы, а ты оказался бы законченным негодяем.
Как Джексон заполучил этого остолопа из «Адамс нешнл» и как ему удалось обвести миссис Хэллоуэй, чтобы передать соглашение с людьми Бетлхема в газеты так, чтобы потом не разыгралась обычная политическая интрига, ты тогда не знал и не мог узнать. Ты не мог обвинять ни Дика, ни кого-либо другого, потому что это было целиком твоим делом. В Нью-Йорке копий этого соглашения не имелось, никто, кроме тебя, не имел доступа к документу, и было известно, что ты находишься в дружеских отношениях с Хэллоуэй. Ничего удивительного, что Дик усмехнулся тебе в то утро в лифте.
Ты решил, что должен рассказать об этом Эрме, сообщить ей обо всех фактах тщательно и подробно, и в тот день рано ушел домой, надеясь, что она уже вернулась, получив твое сообщение по телефону. Ларри появился у тебя в кабинете как раз в тот момент, когда ты собрался уходить.
- У нас на двадцатом этаже носятся какие-то сумасшедшие слухи, - сказал он. - Чушь какая-то. Джексон расхаживает с видом довольной гиены, которая обнаружила целое кладбище трупов. Это, конечно, не мое дело, но я хотел, чтобы ты знал, что мы за тебя…
Ты поблагодарил и не очень успешно успокоил его.
Смирившись с тем, что, возможно, навсегда уходишь из этого милого сердцу, роскошного кабинета с табличкой, на которой золотом указано твое имя.
Дома горничная сказала, что Эрма хочет немедленно тебя видеть.
Постучав в дверь и войдя внутрь, ты застал ее уютно устроившейся в красном кресле. Ослепительно белая в сумеречном свете, с зажатой в длинных пальцах сигаретой, от которой голубой спиралькой подымался дымок, она не шевельнулась при твоем появлении, только взглянула на тебя. У окна лицом к ней в другом кресле сидел Дик с чашкой чаю.
- Привет, - сказала Эрма. - Из того, что сказал мне Дик, я решила, что сейчас ты, вооруженный до зубов, уже в лодке на пути к Африке.
Дик что-то пробормотал, из чего ты разобрал только два слова «неожиданно» и «неприятно», и, обернувшись к тебе, спросил, как ты узнал, что он находится здесь.
- А я этого и не знал, - сказал ты. - В противном случае я бы подождал, пока ты уйдешь.
И ты повернулся.
- Нет, - сказала Эрма, - нечего убегать. Садись, выпей чаю и послушай занятную историю Дика. Я уже давно не слышала такой потрясающей истории.
Она метнула на него одну из своих острых усмешек, которые, когда были обращены к тебе, всегда вызывали желание ущипнуть ее.
- В конце концов, Билл здесь живет, это его дом.
- Ладно, мы уже все выяснили, я здесь не для того, чтобы доказывать ему то, что и так известно. Я уже сказал тебе, как обстоит дело, он отрицает это, просто отрицает, как упрямый осел, но здесь все совершенно ясно. Говорю тебе, он предатель и жулик и должен выйти из дела. Так что зачем еще толочь воду в ступе?
- Господи, какой ты у нас положительный и нравственный, - сказала Эрма.
- Как же, нравственный. Я его не упрекаю. Думаю, он просто ненормальный, иначе он заработал бы на этом миллионы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72
- Послушаем сегодня Карузо, - сказала она, - если они не уснут за кофе.
- Да. - Ты повернулся и взял пиджак. - Майор пойдет с нами?
Она присела на подлокотник твоего кресла и посмотрела на тебя оценивающе, причем в ее глазах проскользнул огонек, не насмешливый, а просто огонек нервной жизни, без какого-либо человеческого значения. Затем она улыбнулась:
- Тим помешал тебе завтракать?
- Нет! Только не Тим! Не говори мне, что этого носорога зовут Тим!
- Тимоти! - объявила она. - Извини, что он внезапно нагрянул на тебя этакой горой - мне следовало предупредить тебя.
Стоя перед зеркалом и повернувшись к ней спиной, ты поправил на себе костюм.
- И он… то есть… мы его усыновляем? - поинтересовался ты.
Она помолчала, а потом сказала:
- Иногда ты меня пугаешь, Билл. Ты слишком все чувствуешь, слишком - для мужчины. Сколько мы с тобой женаты, полтора года? Да, восемнадцать месяцев.
У нас в доме перебывала сотня гостей, некоторые при очень странных обстоятельствах, как тот венгр прошлой зимой, и ты ни разу и ухом не повел. Но Тима ты сразу почуял - ты слишком умен.
Ты закончил одеваться и остановился, глядя на нее сверху вниз и засунув руки в карманы.
- Вчера он спал с тобой, - сказал ты.
- Да, - ответила она.
- И мне полагалось завтракать с ним, обсуждая вчерашние цены на акции? Господи, Эрма, мы же с тобой не гусеницы! Думаю, я понимаю, какую сделку мы с тобой заключили. Я не намерен читать тебе нравоучение по поводу целомудрия и верности. Имей в виду, это приготовленная речь, я обдумал ее днем на работе. Это показывает, как мы с тобой близки. Прошлой ночью я почти не спал, весь извертелся. Я не считаю, что меня слишком мучают, но, когда сегодня утром на меня свалился этот носорог, я почувствовал себя как раздавленный червяк. Чего ты ожидаешь от меня? Может, мне уйти и пожить в клубе? Ты хочешь развода?
- Пойдем, - сказала Эрма, - а то опоздаем.
Это не привело ни к каким выводам, когда ты сидел рядом с ней на мягких сиденьях лимузина, направляющегося через Драйв, через город и дальше через парк.
Разумеется, сказала она, она не хочет разводиться. И зачем тебе переезжать в клуб или куда-то еще? Эти проблемы возникли исключительно из-за твоих внутренних ощущений, которые у нее совершенно отсутствуют, сказала она. Она забыла о твоем редком чутье, не сообразила, что ты сразу поймешь: присутствие майора за завтраком имеет более серьезное значение, чем появление других ночных гостей. Вообще-то она не очень рвется к такой назойливой близости с ним; ей пришлось на это пойти, потому что сейчас он так беден, что вынужден жить в жалкой меблированной комнатушке на Седьмой авеню. Он намекнул ей, что с удовольствием работал бы в «Карр корпорейшн», но это невозможно; он слишком туп, чтобы рассчитывать на ваше с Диком согласие.
И дальше продолжалось в этом же духе. Основной вопрос, предполагается ли, что ты будешь делить утренний номер «Тайме» с джентльменами, которые провели ночь в спальне твоей жены, остался без ответа. В уме ты всегда использовал множественное число, джентльмены, поскольку ты ясно видел, что майор был не кем иным, как одним из многочисленной рати любовников.
С годами Эрма стала значительно менее чуткой по отношению к твоей редкой восприимчивости…
При этом она знает тебя лучше, чем кто-либо другой, не считая Джейн. Она доподлинно знает, на что может с тобой рассчитывать, всегда знала; поразительно, какой Уверенной она была, когда Дик и все правление, за исключением Шварца, были готовы вышвырнуть тебя. Из-за этого все дело получило совершенно неожиданный поворот. Если бы не Эрма, Джексон извернулся бы, а ты оказался бы законченным негодяем.
Как Джексон заполучил этого остолопа из «Адамс нешнл» и как ему удалось обвести миссис Хэллоуэй, чтобы передать соглашение с людьми Бетлхема в газеты так, чтобы потом не разыгралась обычная политическая интрига, ты тогда не знал и не мог узнать. Ты не мог обвинять ни Дика, ни кого-либо другого, потому что это было целиком твоим делом. В Нью-Йорке копий этого соглашения не имелось, никто, кроме тебя, не имел доступа к документу, и было известно, что ты находишься в дружеских отношениях с Хэллоуэй. Ничего удивительного, что Дик усмехнулся тебе в то утро в лифте.
Ты решил, что должен рассказать об этом Эрме, сообщить ей обо всех фактах тщательно и подробно, и в тот день рано ушел домой, надеясь, что она уже вернулась, получив твое сообщение по телефону. Ларри появился у тебя в кабинете как раз в тот момент, когда ты собрался уходить.
- У нас на двадцатом этаже носятся какие-то сумасшедшие слухи, - сказал он. - Чушь какая-то. Джексон расхаживает с видом довольной гиены, которая обнаружила целое кладбище трупов. Это, конечно, не мое дело, но я хотел, чтобы ты знал, что мы за тебя…
Ты поблагодарил и не очень успешно успокоил его.
Смирившись с тем, что, возможно, навсегда уходишь из этого милого сердцу, роскошного кабинета с табличкой, на которой золотом указано твое имя.
Дома горничная сказала, что Эрма хочет немедленно тебя видеть.
Постучав в дверь и войдя внутрь, ты застал ее уютно устроившейся в красном кресле. Ослепительно белая в сумеречном свете, с зажатой в длинных пальцах сигаретой, от которой голубой спиралькой подымался дымок, она не шевельнулась при твоем появлении, только взглянула на тебя. У окна лицом к ней в другом кресле сидел Дик с чашкой чаю.
- Привет, - сказала Эрма. - Из того, что сказал мне Дик, я решила, что сейчас ты, вооруженный до зубов, уже в лодке на пути к Африке.
Дик что-то пробормотал, из чего ты разобрал только два слова «неожиданно» и «неприятно», и, обернувшись к тебе, спросил, как ты узнал, что он находится здесь.
- А я этого и не знал, - сказал ты. - В противном случае я бы подождал, пока ты уйдешь.
И ты повернулся.
- Нет, - сказала Эрма, - нечего убегать. Садись, выпей чаю и послушай занятную историю Дика. Я уже давно не слышала такой потрясающей истории.
Она метнула на него одну из своих острых усмешек, которые, когда были обращены к тебе, всегда вызывали желание ущипнуть ее.
- В конце концов, Билл здесь живет, это его дом.
- Ладно, мы уже все выяснили, я здесь не для того, чтобы доказывать ему то, что и так известно. Я уже сказал тебе, как обстоит дело, он отрицает это, просто отрицает, как упрямый осел, но здесь все совершенно ясно. Говорю тебе, он предатель и жулик и должен выйти из дела. Так что зачем еще толочь воду в ступе?
- Господи, какой ты у нас положительный и нравственный, - сказала Эрма.
- Как же, нравственный. Я его не упрекаю. Думаю, он просто ненормальный, иначе он заработал бы на этом миллионы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72