- Это благоразумно. Я готов обсудить дело. Вы свободны сегодня вечером?
- Я могу располагать им по своему усмотрению.
- Вы с машиной?
- Да, машина в моем распоряжении.
- Подъезжайте к закусочной у пересечения Пятьдесят первой улицы и Одиннадцатой авеню с северо-восточной стороны. Будьте там в восемь часов. Оставьте машину на Пятьдесят первой улице, но не у самого перекрестка. Разумеется, вы должны быть один. Войдите в закусочную и закажите что-нибудь. Меня не будет, но вы получите записку. Вы успеете туда к восьми?
- Да. Я по-прежнему не узнаю вашего голоса. Не похоже, что вы именно тот человек, которому я отправил письмо.
- Это я. Мы договорились, не так ли?
Разговор прервался. Я повесил трубку, сказал Фрицу, что теперь он может отвечать на любые телефонные звонки, и взлетел по лестнице на третий этаж.
Вулф был в холодном отделении. Когда я сказал ему о звонке, он только кивнул.
- Этот звонок, - сказал он, - лишь подтверждает целесообразность наших допущений, правильность нашего расчета и ничего больше. Приходил кто-нибудь, чтобы снять пломбы?
Я ответил ему, что нет.
- Я просил Стеббинса об этом, и он сказал, что поговорит с Кремером.
- Больше не проси, - отрывисто сказал он. - Спустимся в мою комнату.
Если бы убийца провел остаток этого дня в доме Вулфа, он бы почувствовал себя польщенным или что-то в этом роде. Даже во время дневного посещения Вулфом оранжереи, с четырех до шести, его мысли были заняты моей встречей, что доказывалось обилием новых идей, которые так и били из него, когда он спустился на кухню. За исключением часовой отлучки на Леонард-стрит для того, чтобы ответить на вопросы помощника окружного прокурора, и мой день был посвящен этому. Самыми значительными поручениями для меня, придуманными Вулфом, - в тот момент они показались мне бесцельной тратой времени - были визит к доктору Волмеру за рецептом, а затем в аптеку.
Когда я вернулся из ведомства окружного прокурора, мы с Солом забрались в "седан" и выехали на разведку. Мы не останавливались у пересечения Пятьдесят первой улицы и Одиннадцатой авеню, но четырежды проезжали его. Нашей целью было найти место для Сола. И он сам, и Вулф настаивали на том, чтобы он держался поблизости.
Наконец мы остановились на заправочной станции напротив закусочной. В восемь часов Сол должен был сесть в такси и оставаться на месте пассажира, пока водитель будет возиться с карбюратором. Отсюда начиналось столько вариантов, которые нужно было предусмотреть, что, если бы я имел дело не с Солом, а с кем-нибудь другим, я вряд ли мог бы надеяться, что он запомнит больше половины из сказанного. Например, в том случае, если я выйду из закусочной, сяду в машину и поеду, Сол не должен следовать за мной, если только я не опущу стекла.
Мы старались подготовиться к любым неожиданностям, но на самом деле все зависело не от меня, поскольку мне придется уступить место водителя кому-то. А имея за рулем "кого-то", далеко не уедешь, даже если Ниро Вулф помогает подготовиться к любым случайностям.
Сол ушел раньше меня - подыскать подходящего водителя. Когда я направился в переднюю за шляпой и плащом, Вулф сопровождал меня.
- Я по-прежнему не в восторге от этой идеи, - настаивал он. - Мне кажется, что тебе следует спрятать ее в носок, а не держать в кармане.
- Я придерживаюсь другого мнения. - Я надевал пальто. - Если меня будут обыскивать, в носке ее обнаружат так же легко, как и в кармане.
- Ты уверен, что оружие заряжено?
- Я никогда не видел вас в таком волнении. Следующее, что вы скажете мне, будет совет надеть галоши.
Он даже открыл дверь передо мной.
Снаружи не то чтобы шел дождь - только накрапывал, но через пару минут мне ничего не оставалось, как включить дворники на лобовом стекле. Когда я свернул в сторону Десятой авеню, часы на панели с приборами показывали семь сорок семь; когда повернул налево к Пятьдесят первой улице, было всего лишь семь пятьдесят одна. В такой час в этом районе довольно просторно, и я подъехал к обочине, остановился примерно в двадцати ярдах от перекрестка, заглушил мотор и опустил стекла, чтобы получше видеть заправочную станцию на другой стороне. Такси не было. В семь пятьдесят девять подъехало такси и остановилось рядом с насосами: из него вылез водитель, задрал капот и принялся копаться в машине. Я поднял стекла, закрыл двери и вошел в закусочную.
Внутри за стойкой торчал бармен, а перед ним вдоль стойки сидели пять посетителей. Я выбрал место, заказал мороженое и кофе и оказался предоставлен самому себе. К восьми двенадцати я покончил с мороженым, опорожнил чашку и попросил еще одну порцию.
Я почти расправился и с ней, когда вошел мужчина, окинул всех взглядом, двинулся прямо ко мне и спросил, как меня зовут. Я ответил, он протянул мне сложенный вдвое листок бумаги и повернулся, чтобы уйти. Он был чуть старше выпускника колледжа, и я не сделал попытки остановить его, полагая, что птица, с которой у меня назначено свидание, вряд ли может так выглядеть. Развернув бумажку, я увидел аккуратно написанные печатными буквами слова:
"Выйдите к своей машине и возьмите записку под дворниками. Прочитайте ее в машине".
Я заплатил, сколько с меня причиталось, вышел к машине и взял записку, как мне и было указано, открыл машину, сел в нее, включил свет и прочитал записку, написанную все тем же почерком:
"Не подавайте никаких сигналов. Действуйте точно по указаниям. Поверните направо на Одиннадцатую авеню и медленно поднимайтесь до Пятьдесят шестой улицы. Поверните направо на нее и двигайтесь к Девятой авеню. Сверните направо на Девятую авеню. Снова направо на Сорок пятую улицу. Налево на Одиннадцатую авеню. Налево на Тридцать восьмую улицу. Направо по Седьмой авеню. Направо по Двадцать седьмой улице. Остановитесь между Девятой и Десятой авеню. Идите к дому номер восемьсот четырнадцать и пять раз постучите в дверь. Отдайте человеку, которой откроет вам обе записки. Он скажет, куда идти".
Мне это не очень понравилось, но я должен был признать: они придумали самый лучший способ убедиться, что я приехал на встречу один.
Теперь пошел дождь. Включив мотор, я смутно разглядел через мокрое стекло, что водитель такси Сола все еще копошится под капотом; но, разумеется, мне пришлось преодолеть искушение опустить стекло и помахать ему на прощание рукой. Держа записку в левой руке, я подъехал к перекрестку, подождал, пока сменится красный свет, и повернул направо на Одиннадцатую авеню.
Поскольку мне не возбранялось смотреть, я воспользовался этим и, остановившись у Пятьдесят второй улицы на красный свет, увидел, что позади с обочины съезжает черный или темно-голубой "седан" и направляется за мной. Само собой разумеется, я мог считать его своим компаньоном.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17