Поэтому он решил приготовить ей сюрприз. Неожиданность. Да. Настоящую шутку.
У него был статус полного пользователя квартирой Дины, и это давало ему право доступа к ее домашнему компьютеру. Будучи электором, он мог также заглянуть в записи охранных систем, которыми оборудовали дом после того, как он вошел в правительство. На компьютере Рамзеса поступали изображения, звуки, регистрации событий последнего дня. Он решил подготовить для сестры специальную программу. Как бы ее назвать? «Прелесть воспоминаний»? «Вдвоем»? «Пыл страсти»?
Или «Любовь на пушистом ковре», буркнул он про себя, включая запись камеры из салона Дины. На экране появились сестра и Танкред, беседующие, танцующие, льнущие друг к другу. Несколько мгновений он чувствовал себя глупо. Не надо было этого делать, но последнее время Дина столько раз досаждала ему, что теперь он решил отыграться. Дурацки, по-мальчишески. Поэтому спокойно смотрел, как Танкред оставляет ее одну, как Дина связывается с кем-то, а потом наблюдает за странным спектаклем. Честно говоря, это было необыкновенно – свихнувшиеся культисты, оператор, очень близко подошедший к форту, панцирки… Потом изображение оборвалось. Танкред снова появился в комнате, возник скандал… Потом…
Когда Рамзес сообразил, в какой момент он вошел в дом, и понял, что мог не допустить всего этого, и ему стало ясно, что он втихую ретировался, думая, что они…
Именно тогда он прокусил себе губу.

* * *
Теперь он входил в дом Дины, ступая по мягкому ковру босыми ступнями, прикрытыми лишь эластичным обувным слоем. Горели все огни. В спальне на кровати громоздилась куча одежды. Шкафы широко распахнуты, ящики выдвинуты. Пол в кухне заляпан липкой массой разлитых и перемешанных соков. Жидкости было слишком много, с ней не могли справиться маленькие чистящие автоматы, созданные для того, чтобы вытирать воду, выплеснувшуюся из стакана либо фужера, и неспособные ликвидировать поток, хлынувший из разбитого бачка автомата для напитков. Несколько маленьких жучков терпеливо передвигались по полу, но работы у них было еще много.
– Дина, это я, – сказал Рамзес, стараясь говорить так, чтобы это прозвучало спокойно. – Это я!
Тишина. Он слышал лишь стук собственного сердца, чувствовал страх, подбирающийся к горлу и парализующий мысли. Что здесь произошло? Где она?! Неужто Салерно вернулся?
В конце концов Рамзесу не оставалось ничего иного, как пойти в то место, которого он боялся больше всего, – в салон.
– Дина, это я, – неуверенно повторил он, остановившись в дверях. Здесь он был несколько часов назад. Увидел свою сестру с человеком, а может, правильнее было бы сказать – с существом, от которого зависит все на этой планете. В том числе и его, Рамзеса, карьера и влияние. Тогда он обрадовался. Да, обрадовался. Он знал, что это поможет ему. И испугался одновременно, так как боялся, что своим неожиданным вторжением может что-то испортить. Поэтому как можно скорее ретировался и улетел обратно в Калантэ. Теперь он стоял точно там, где и тогда, но все было уже совсем не так. Нет, время не заставишь идти вспять. Но, возможно, удастся что-то исправить. Помочь.
Дины в салоне не было. Войдя в комнату, Рамзес сразу же почувствовал, как живковер под ногами начинает слабо шевелиться, мягко массируя ему ступни. Коммуникатор был выключен, а клавиша управления почти полностью утоплена в стену, пластик вокруг нее потрескался, словно по нему ударили чем-то твердым. Правильный вывод. Рамзес поднял с живковра изогнутую металлическую фигурку, тяжелую и твердую. Узнал странную форму комерийской богини, многоногой и двуглавой, оплетенной лианами символических змей. Это была очень редкая статуэтка, которую он протащил не меньше чем через тридцать гиперпроходов специально для Дины. Родиной фигурки был мир, цивилизация которого прекратила существование, так и не переступив порога космической техники. Стоила богиня целое состояние. Подарок от Рамзеса на день рождения. Теперь Дина разбила статуэткой выключатель коммуникатора. И когда? После очередной его попытки связаться с нею? Возможно.
– Дина! – крикнул он снова, уже не надеясь услышать ответ.
Подошел к бару, налил вина. Давно он не мешал наркотиков с алкоголем, но теперь необходимо было расслабиться, успокоиться, приглушить возбуждение.
Немного погодя удалось включить коммуникатор. Возможно, Дина оставила какое-то сообщение? Увы, последние часы аппарат ничего не передавал. Зато пришло много почты, в основном реклам из Сети, на которые Дина не установила фильтров, а также несколько так и не прослушанных сообщений от него.
Внимание Рамзеса привлекла одна иконка. На ней был изображен атлетически сложенный молодой мужчина. Однако лицо мужчины не соответствовало его телу – морщинистое, искаженное, с клочьями седых волос, торчащих из черепа и подбородка. У мужчины был широко раскрыт беззубый рот, и к этому лицу совсем не подходили глаза, как бы искусственно приданные телу, блестящие, здоровые, любопытствующие.
– Юный старик, – тихо сказал Рамзес. – Дряхлый младенец…
Он отвернулся от экрана. Его интересовала не корреспонденция сестры, а она сама. Он зажег дополнительные светильники, и тут его взгляд упал на участок пола, до того скрытый темнотой.
Мягкий ковер в этом месте был примят, а его волосы покрывало что-то буроватое. Рамзес подошел ближе. Опустился на одно колено.
И увидел покачивающиеся на волосках живковра тонкие серебряные ниточки. Коротенькие и подлиннее. Смятые или только слегка погнутые. Каждая оканчивалась утолщением – то ли коричневой шишечкой, то ли маленьким сгустком.
Когда Рамзес понял, что он видит, он упал на колени, прижался лицом к полу. Не обращая внимания на то, что мягкие, колеблющиеся волоски лезут в рот, щекочут ноздри и царапают глаза, он не двигался. Наркотик, алкоголь и стресс ударили по нему одновременно.
Рамзес Тиволи взвыл. Из прокушенной губы снова заструилась кровь, капая на ковер и смешиваясь с кровью, засохшей на концах серебряных нитей из разорванного глаза Дины, его сестры.
2
Разбудил Дину странный запах. Она просветлила изображение и застонала от боли. Поврежденные нервы глаза все еще бурно реагировали на свет. Непроизвольно она коснулась рукой толстого слоя повязки, прикрывающей почти половину лица.
Она лежала на твердой и неудобной постели, прикрытая лишь старым, видавшим виды одеялом. Под головой – свернутая курточка. Этим «спартанским» удобствам никак не соответствовал медицинский автомат, стоящий рядом с кроватью и непрерывно отслеживающий состояние девушки. Она долго не могла понять, какой аромат чувствует, запах казался одновременно и волнующим и знакомым.
Она откинула одеяло и медленно присела на край кровати.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72