Да и с ним самим творилось что-то необычное. Иногда перед глазами появлялось какое-то сияние – золотое, как обертка вкусного шоколада, и тогда Ваня застывал и долго, с восхищением смотрел на это сияние. Оно переливалось и что-то говорило ему. И он что-то отвечал, но не губами, а... Словно внутри себя. И сияние хвалило его и обещало что-то хорошее. Что-то...
А потом оно пропадало, и Ваня снова видел отца, сжимавшего голову руками. И это слово – холодное, нехорошее, напоминавшее железный крючок – новое слово «дебил» заставило его насторожиться.
– А... а... – Ваня, осторожно ступая на носочках, двинулся к отцу.
Он вытянул руки перед собой, словно нес в руках невидимую драгоценную чашку. Сейчас он поможет папе – положит руки ему на голову, и тогда все пройдет. Тогда станет легче. Правда, Ване будет немного жечь ладони и по рукам побежит противная дрожь, она доберется до самых подмышек и будет его щекотать, но только совсем не смешно, а... словно холодными скользкими пальцами, но ведь это не так уж страшно. Это просто немного неприятно, но можно потерпеть.
– А... а... – он подходил все ближе и ближе, и вдруг... Что-то внутри подсказало ему, что нельзя подходить к отцу. Сейчас он все делал неправильно. Ему не следовало приближаться.
Ваня застыл на месте. Что-то изменилось... Что-то произошло. – А... а?..
Николай рывком поднялся с земли. Теперь он уже твердо стоял на ногах, не качался и не чувствовал БОЛИ. Все оказалось просто: ему стоило только подчиниться, и боль мгновенно прошла, будто ее кто-то выключил.
Он ощерился: широко, показав отличные белые зубы.
– Ну что, паренек? Ты думаешь, я не знаю, зачем ты сюда пришел? Прекрасно знаю. Ты пришел помешать. Так ведь? – Он покачал головой. – Дебил!
Это новое слово... оно хлестнуло Ваню, как плетью. Сомнений больше не оставалось. «Дебил» – это очень далеко от «рыцаря». Скорее даже прямо противоположное.
– Зачем? Что ты можешь понимать в этом? Зачем ты хочешь помешать?
– А... а... – Ваня попятился.
– Что «папа»? Хватит гундосить! Ты даже говорить толком не умеешь. Кто дал тебе право вмешиваться? А?
Он медленно сплел пальцы, вывернул ладони наружу, суставы громко хрустнули. Николай сжал кулаки и двинулся на сына.
– Сейчас я наконец сделаю то, что давно уже должен был сделать. Поучу тебя уму-разуму...
Ваня не дрогнул. Он испугался, но не дрогнул. У любого нормального человека от таких мгновенных метаморфоз давно бы уже поехала крыша, но Ванина психика была надежно защищена наивной верой в простые причинно-следственные связи.
И сейчас он видел только то, что видел. Отец внезапно изменился. Это... Это очень походило на колдовство – то самое злое колдовство, про которое ему не раз читала мама. Ваня обожал страшные сказки. Главным образом потому, что там все хорошо заканчивалось. Спящие красавицы просыпались, чудовища превращались в прекрасных принцев, а Кощей неизменно погибал, стоило только переломить иглу, на конце которой помещалась его жизнь. Правда, для этого нужно было достать иглу из яйца, а яйцо – вытащить из утки, утку – из зайца, зайца – из сундука, сундук – снять с дуба, а дуб – по крайней мере найти на острове Буяне. Но разве не для этого существуют «рыцари»? А для чего же они еще нужны? Только для подвигов.
А вот для чего нужны «дебилы», Ваня пока не знал. Но этот вопрос его не сильно-то и беспокоил.
Он смешно подпрыгнул на месте, белое рыхлое тело задрожало каждой складкой. Ваня поднес руки к лицу: правую чуть впереди левой.
Затем он нахмурился. Брови поползли вверх и сложились домиком. Он немного подумал и еще раз нелепо подпрыгнул, становясь другим боком. Теперь левая рука была впереди.
Это оказалось непросто: правильно встать. Он не раз видел по телевизору, как дерутся дядьки в больших варежках, надетых на руки. Это было смешно и грустно одновременно. Смешно потому, что дядьки надевали варежки, хотя были в одних трусах: поди разбери, то ли они мерзнут, то ли нет? Конечно, смешно. Он ни разу не видел, чтобы зимой на улице люди ходили именно так: в трусах и варежках. А грустно потому, что они дрались, получали синяки и шишки, а иногда даже у кого-то из носа текла кровь.
Конечно, на нем не было варежек, да и зачем они летом? Но сейчас ему предстояло драться – со злым волшебником, поселившимся в его заколдованном отце. И... Может, это его расколдует.
Он еще раз подпрыгнул и выставил кулаки.
Николай неторопливым шагом подошел к нему и презрительно усмехнулся:
– Дебил он и есть дебил!
Все произошло очень быстро. Настолько быстро, что Ваня ничего не успел заметить. Правый кулак отца неожиданно взметнулся вверх, пролетел между его растопыренными руками и с размаху вонзился в нос. Сначала Ваня услышал звучное шмяканье, будто кто-то наступил на спелый помидор, затем раздался сочный хруст, и в голове все взорвалось алым. Он покачнулся и упал в сухую траву. В голове загудело, закружилось, на мгновение перед глазами мелькнуло знакомое золотое сияние, такое доброе и теплое, но его тут же заволокла темная пелена.
Ваня дернул ногами и замер.
* * *
То же время. Москва. Строгино.
Сержик быстро нашел нужный сайт, посвященный военной тематике. Информация о старинном передатчике давно уже перестала быть тайной.
Он скопировал содержание страницы на рабочий стол, закрыл окно поисковой машины, свернул программу электронной почты «Outlook Express» и принялся за подсчеты.
В последнем письме его просили оценить мощность сигнала. Немножко некорректный термин. Скорее всего, речь идет о напряженности электромагнитного поля, создаваемого передатчиком. Хотя нет... Наверное, все же имеется в виду интенсивность излучения на расстоянии шесть километров. Откуда могло взяться это расстояние?
Так. Если предположить, что письмо каким-то неведомым образом отправил именно Ваня (а в этом Сержик уже почти не сомневался, для сомнений он оставил один процент... ну, два), то что это могло означать?
Ваня находится в Юркине. Что лежит в радиусе шести километров от Юркина? Он мысленно представил себе карту Калужской области, которую изучил вдоль и поперек (еще в то самое время, когда они с отцом собирались сплавляться по Оке от Калуги до самых Бронцев на резиновой лодке) и понял, что... Ничего. Ровным счетом ничего. Леса. До Бронец отдачи было около четырех километров, до Ферзикова – столько же. Но это по карте, по прямой. А ведь дороги и тропинки не идут по прямой. По дороге всегда получается больше. Это же вам не самая первая железная дорога от Петербурга до Москвы, которую император спроектировал очень просто – провел линию по линейке, соединив две столицы. А сигнал-то от передатчика идет именно по прямой. Если бы Ваню интересовала мощность сигнала в Ферзикове, то он бы наверняка сумел вычислить точное расстояние.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149
А потом оно пропадало, и Ваня снова видел отца, сжимавшего голову руками. И это слово – холодное, нехорошее, напоминавшее железный крючок – новое слово «дебил» заставило его насторожиться.
– А... а... – Ваня, осторожно ступая на носочках, двинулся к отцу.
Он вытянул руки перед собой, словно нес в руках невидимую драгоценную чашку. Сейчас он поможет папе – положит руки ему на голову, и тогда все пройдет. Тогда станет легче. Правда, Ване будет немного жечь ладони и по рукам побежит противная дрожь, она доберется до самых подмышек и будет его щекотать, но только совсем не смешно, а... словно холодными скользкими пальцами, но ведь это не так уж страшно. Это просто немного неприятно, но можно потерпеть.
– А... а... – он подходил все ближе и ближе, и вдруг... Что-то внутри подсказало ему, что нельзя подходить к отцу. Сейчас он все делал неправильно. Ему не следовало приближаться.
Ваня застыл на месте. Что-то изменилось... Что-то произошло. – А... а?..
Николай рывком поднялся с земли. Теперь он уже твердо стоял на ногах, не качался и не чувствовал БОЛИ. Все оказалось просто: ему стоило только подчиниться, и боль мгновенно прошла, будто ее кто-то выключил.
Он ощерился: широко, показав отличные белые зубы.
– Ну что, паренек? Ты думаешь, я не знаю, зачем ты сюда пришел? Прекрасно знаю. Ты пришел помешать. Так ведь? – Он покачал головой. – Дебил!
Это новое слово... оно хлестнуло Ваню, как плетью. Сомнений больше не оставалось. «Дебил» – это очень далеко от «рыцаря». Скорее даже прямо противоположное.
– Зачем? Что ты можешь понимать в этом? Зачем ты хочешь помешать?
– А... а... – Ваня попятился.
– Что «папа»? Хватит гундосить! Ты даже говорить толком не умеешь. Кто дал тебе право вмешиваться? А?
Он медленно сплел пальцы, вывернул ладони наружу, суставы громко хрустнули. Николай сжал кулаки и двинулся на сына.
– Сейчас я наконец сделаю то, что давно уже должен был сделать. Поучу тебя уму-разуму...
Ваня не дрогнул. Он испугался, но не дрогнул. У любого нормального человека от таких мгновенных метаморфоз давно бы уже поехала крыша, но Ванина психика была надежно защищена наивной верой в простые причинно-следственные связи.
И сейчас он видел только то, что видел. Отец внезапно изменился. Это... Это очень походило на колдовство – то самое злое колдовство, про которое ему не раз читала мама. Ваня обожал страшные сказки. Главным образом потому, что там все хорошо заканчивалось. Спящие красавицы просыпались, чудовища превращались в прекрасных принцев, а Кощей неизменно погибал, стоило только переломить иглу, на конце которой помещалась его жизнь. Правда, для этого нужно было достать иглу из яйца, а яйцо – вытащить из утки, утку – из зайца, зайца – из сундука, сундук – снять с дуба, а дуб – по крайней мере найти на острове Буяне. Но разве не для этого существуют «рыцари»? А для чего же они еще нужны? Только для подвигов.
А вот для чего нужны «дебилы», Ваня пока не знал. Но этот вопрос его не сильно-то и беспокоил.
Он смешно подпрыгнул на месте, белое рыхлое тело задрожало каждой складкой. Ваня поднес руки к лицу: правую чуть впереди левой.
Затем он нахмурился. Брови поползли вверх и сложились домиком. Он немного подумал и еще раз нелепо подпрыгнул, становясь другим боком. Теперь левая рука была впереди.
Это оказалось непросто: правильно встать. Он не раз видел по телевизору, как дерутся дядьки в больших варежках, надетых на руки. Это было смешно и грустно одновременно. Смешно потому, что дядьки надевали варежки, хотя были в одних трусах: поди разбери, то ли они мерзнут, то ли нет? Конечно, смешно. Он ни разу не видел, чтобы зимой на улице люди ходили именно так: в трусах и варежках. А грустно потому, что они дрались, получали синяки и шишки, а иногда даже у кого-то из носа текла кровь.
Конечно, на нем не было варежек, да и зачем они летом? Но сейчас ему предстояло драться – со злым волшебником, поселившимся в его заколдованном отце. И... Может, это его расколдует.
Он еще раз подпрыгнул и выставил кулаки.
Николай неторопливым шагом подошел к нему и презрительно усмехнулся:
– Дебил он и есть дебил!
Все произошло очень быстро. Настолько быстро, что Ваня ничего не успел заметить. Правый кулак отца неожиданно взметнулся вверх, пролетел между его растопыренными руками и с размаху вонзился в нос. Сначала Ваня услышал звучное шмяканье, будто кто-то наступил на спелый помидор, затем раздался сочный хруст, и в голове все взорвалось алым. Он покачнулся и упал в сухую траву. В голове загудело, закружилось, на мгновение перед глазами мелькнуло знакомое золотое сияние, такое доброе и теплое, но его тут же заволокла темная пелена.
Ваня дернул ногами и замер.
* * *
То же время. Москва. Строгино.
Сержик быстро нашел нужный сайт, посвященный военной тематике. Информация о старинном передатчике давно уже перестала быть тайной.
Он скопировал содержание страницы на рабочий стол, закрыл окно поисковой машины, свернул программу электронной почты «Outlook Express» и принялся за подсчеты.
В последнем письме его просили оценить мощность сигнала. Немножко некорректный термин. Скорее всего, речь идет о напряженности электромагнитного поля, создаваемого передатчиком. Хотя нет... Наверное, все же имеется в виду интенсивность излучения на расстоянии шесть километров. Откуда могло взяться это расстояние?
Так. Если предположить, что письмо каким-то неведомым образом отправил именно Ваня (а в этом Сержик уже почти не сомневался, для сомнений он оставил один процент... ну, два), то что это могло означать?
Ваня находится в Юркине. Что лежит в радиусе шести километров от Юркина? Он мысленно представил себе карту Калужской области, которую изучил вдоль и поперек (еще в то самое время, когда они с отцом собирались сплавляться по Оке от Калуги до самых Бронцев на резиновой лодке) и понял, что... Ничего. Ровным счетом ничего. Леса. До Бронец отдачи было около четырех километров, до Ферзикова – столько же. Но это по карте, по прямой. А ведь дороги и тропинки не идут по прямой. По дороге всегда получается больше. Это же вам не самая первая железная дорога от Петербурга до Москвы, которую император спроектировал очень просто – провел линию по линейке, соединив две столицы. А сигнал-то от передатчика идет именно по прямой. Если бы Ваню интересовала мощность сигнала в Ферзикове, то он бы наверняка сумел вычислить точное расстояние.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149