Самое лучшее в такой ситуации — не обращать на глупое время внимания. Анна целиком погрузилась в разглядывание улицы и царившей на ней суеты и поэтому вздрогнула от неожиданности, когда совсем рядом прозвучал негромкий вежливый голос:
— Здравствуйте, Анна Сергеевна!
Вяземская подняла глаза. Перед ней, широко улыбаясь, стоял парень с густыми каштановыми волосами, зачесанными назад. Тот самый нахальный выскочка, так некстати вздумавший цитировать Блейлера.
— Здравствуйте! — ответила Анна и через силу выдавила из себя ответную улыбку. — Александр.***
Парень в потертой куртке отошел к раздаче и вскоре вернулся с большим стаканом апельсинового сока.
— Признаюсь честно, — заявила Анна, — трюк с фотографиями на лобовом стекле выглядел дешево.
— Однако я сумел вас заинтриговать! — возразил Александр.
— И даже — напугать, — добавила Анна.
— Простите, это не входило в мои планы. Вяземская кивнула — в знак того, что принимает извинения.
— Вы написали, что хотите проконсультироваться?
— Да.
— Могу я узнать, почему именно со мной? Александр проткнул соломинкой пластиковую крышку стакана.
— Странный вопрос, Анна Сергеевна, — мягко сказал он. — Разве вы не специалист в этой области?
Вяземская наклонила голову. Этот жест мог означать что угодно: и согласие, и сомнение.
— Я читал вашу кандидатскую диссертацию, не пропустил ни одной статьи в «Вестнике психиатрии», — продолжал Александр. — По-моему, лучше вас никто не разбирается в проблемах измененного сознания. И, кстати, сегодняшняя лекция только подтверждает это.
Лучше бы он не упоминал про лекцию; в сердце Вяземской вспыхнула почти забытая обида.
— Вы даже не дослушали ее до конца! — желчно усмехнулась Анна. — Сбежали, когда стало совсем скучно…
Она осеклась, пожалев о своей нечаянной откровенности. Фактически, она призналась, что следила за ним. Анна бросила быстрый взгляд на собеседника, но не заметила на лице Александра победной улыбки. Напротив, он выглядел растерянным.
— Видите ли… — парень покраснел от смущения. — Я торопился, поэтому… Мне очень жаль, что так получилось…
Его большие руки кружили над столом, встречаясь и снова отталкиваясь друг от друга. Не зная, куда их девать, Александр переставлял стакан с места на место.
— Ладно, — Анна решила быть великодушной. — Забудем. — Потом не удержалась и спросила. — А в целом вам понравилось?
— Да, конечно! — оживился Александр. — Больше всего — стиль изложения: четкий, строго обоснованный, абсолютно научный. Прямо-таки мужской стиль… — он замер, поняв, что ляпнул что-то не то.
— Приятно это слышать, — несколько ядовито улыбнулась Вяземская. — Особенно — от мужчины и от коллеги. В какой клинике вы работаете?
Александр протестующе поднял руки.
— Боюсь, тут какое-то недоразумение. Я не врач.
— Вот как? — Анна нахмурилась. — Вы так свободно ориентировались в материале… И даже — поправляли меня. Я подумала… Хм… — Вяземская поджала губы.
— Я журналист. Моя фамилия — Северцев. Еще раз простите, Анна Сергеевна. Конечно, я не имел права прерывать вашу лекцию. Тем более — не будучи профессионалом…
— Ваше замечание было вполне профессиональным, — сухо вставила Анна, но это звучало скорее как упрек, нежели похвала.
— Я много читаю, — пояснил Северцев. — Это помогает разобраться в некоторых тонкостях. Моя специализация — загадочные убийства.
Анна достала из сумочки конверт и положила на стол.
— Откуда у вас снимки?
— Я сделал их вчера на месте преступления.
— Какой ужас! Кто эта девушка?
— Она работала в модельном агентстве. Выступала под псевдонимом Ингрид.
— Это все?
— Ее убили в собственной постели.
— Я вижу, — язвительно усмехнулась Анна.
— Во время секса, — уточнил Александр..
— Нетрудно догадаться. Секс и насилие очень тесно связаны.
— К сожалению, — собеседник развел руками. — Остальные подробности мне пока неизвестны.
Вяземская поморщилась. Она ожидала от этой встречи большего.
— И чего же вы от меня хотите? Александр достал из конверта фотографии и разложил их на столе.
— Эти раны…
— Что вас смущает?
— Я не могу найти им объяснения.
— Именно это волнует читателей, будоражит нервы и поднимает рейтинг, не так ли?
— Разумеется, — кивнул журналист, сделав вид, что не заметил ее сарказма. — Но мне бы хотелось докопаться до причин. Все раны нанесены еще при жизни жертвы. Порезы — идеально ровные и сделаны будто по линейке. Зачем?
Анна покачала головой. Ей тоже не давала покоя эта мысль. Хотя, если разобраться, объяснение лежало на поверхности.
— «Умозаключения маньяка имеют субъективное обоснование и не поддаются коррекции», — процитировала Вяземская. — Ваши слова?
— Вы считаете, в данном случае речь идет о маньяке?
— Несомненно.
— Разве понятие «маньяк» не предполагает серийности преступлений?
Анна всмотрелась в лицо Северцева, размышляя, стоит ли говорить о точно таких же следах на теле Паниной… И решила, что не стоит.
Безусловно, журналист ухватился бы за эту информацию, наверняка раздул бы громкое дело, написал серию статей о загадочном и до сих пор не найденном убийце, но… К Вяземской и психиатрии в целом это не имело никакого отношения.
— А разве для того, чтобы признать человека маньяком, необходимо, как минимум, две жертвы? — вопросом на вопрос ответила она.
— Стало быть, раны, которые убийца нанес девушке, не могут быть истолкованы с точки зрения обычной логики? — настаивал Северцев.
— Где же вы здесь видите обычную логику? Три поперечных, три продольных разреза. Нет. Они имеют смысл только для убийцы.
— Может быть, это — часть какого-то ритуала?
— Вполне возможно. Но я не встречалась с подобными случаями, — солгала Анна.
— А буква «М» над кроватью? — не унимался Северцев. — Как, по-вашему, она имеет смысл?
— Александр, — сказала Вяземская. — Вы обратились не по адресу. Да, я занимаюсь серийными убийцами и маньяками. Это — моя работа. Я пытаюсь исследовать их поступки, мотивы и мышление. Но я пока не научилась думать так же, как они. Боюсь, ничем не смогу вам помочь.
— Хотя бы короткий комментарий? Для статьи?
— Профессиональная этика не позволяет делать подобные комментарии; особенно для бульварной прессы.
— Очень жаль, — сухо сказал Северцев. Он снял крышку со стакана и несколькими большими глотками допил сок. — Мне казалось, у нас одна цель — найти правду. Независимо от профессиональной этики. Наверное, я ошибался.
Вяземская промолчала. Вступать в дискуссию по поводу морально-этических соображений она не собиралась, считая это пустым и ненужным занятием.
— Извините, если отвлек вас. Всего хорошего!
— До свидания!
Вяземская не видела причин задерживать журналиста;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76
— Здравствуйте, Анна Сергеевна!
Вяземская подняла глаза. Перед ней, широко улыбаясь, стоял парень с густыми каштановыми волосами, зачесанными назад. Тот самый нахальный выскочка, так некстати вздумавший цитировать Блейлера.
— Здравствуйте! — ответила Анна и через силу выдавила из себя ответную улыбку. — Александр.***
Парень в потертой куртке отошел к раздаче и вскоре вернулся с большим стаканом апельсинового сока.
— Признаюсь честно, — заявила Анна, — трюк с фотографиями на лобовом стекле выглядел дешево.
— Однако я сумел вас заинтриговать! — возразил Александр.
— И даже — напугать, — добавила Анна.
— Простите, это не входило в мои планы. Вяземская кивнула — в знак того, что принимает извинения.
— Вы написали, что хотите проконсультироваться?
— Да.
— Могу я узнать, почему именно со мной? Александр проткнул соломинкой пластиковую крышку стакана.
— Странный вопрос, Анна Сергеевна, — мягко сказал он. — Разве вы не специалист в этой области?
Вяземская наклонила голову. Этот жест мог означать что угодно: и согласие, и сомнение.
— Я читал вашу кандидатскую диссертацию, не пропустил ни одной статьи в «Вестнике психиатрии», — продолжал Александр. — По-моему, лучше вас никто не разбирается в проблемах измененного сознания. И, кстати, сегодняшняя лекция только подтверждает это.
Лучше бы он не упоминал про лекцию; в сердце Вяземской вспыхнула почти забытая обида.
— Вы даже не дослушали ее до конца! — желчно усмехнулась Анна. — Сбежали, когда стало совсем скучно…
Она осеклась, пожалев о своей нечаянной откровенности. Фактически, она призналась, что следила за ним. Анна бросила быстрый взгляд на собеседника, но не заметила на лице Александра победной улыбки. Напротив, он выглядел растерянным.
— Видите ли… — парень покраснел от смущения. — Я торопился, поэтому… Мне очень жаль, что так получилось…
Его большие руки кружили над столом, встречаясь и снова отталкиваясь друг от друга. Не зная, куда их девать, Александр переставлял стакан с места на место.
— Ладно, — Анна решила быть великодушной. — Забудем. — Потом не удержалась и спросила. — А в целом вам понравилось?
— Да, конечно! — оживился Александр. — Больше всего — стиль изложения: четкий, строго обоснованный, абсолютно научный. Прямо-таки мужской стиль… — он замер, поняв, что ляпнул что-то не то.
— Приятно это слышать, — несколько ядовито улыбнулась Вяземская. — Особенно — от мужчины и от коллеги. В какой клинике вы работаете?
Александр протестующе поднял руки.
— Боюсь, тут какое-то недоразумение. Я не врач.
— Вот как? — Анна нахмурилась. — Вы так свободно ориентировались в материале… И даже — поправляли меня. Я подумала… Хм… — Вяземская поджала губы.
— Я журналист. Моя фамилия — Северцев. Еще раз простите, Анна Сергеевна. Конечно, я не имел права прерывать вашу лекцию. Тем более — не будучи профессионалом…
— Ваше замечание было вполне профессиональным, — сухо вставила Анна, но это звучало скорее как упрек, нежели похвала.
— Я много читаю, — пояснил Северцев. — Это помогает разобраться в некоторых тонкостях. Моя специализация — загадочные убийства.
Анна достала из сумочки конверт и положила на стол.
— Откуда у вас снимки?
— Я сделал их вчера на месте преступления.
— Какой ужас! Кто эта девушка?
— Она работала в модельном агентстве. Выступала под псевдонимом Ингрид.
— Это все?
— Ее убили в собственной постели.
— Я вижу, — язвительно усмехнулась Анна.
— Во время секса, — уточнил Александр..
— Нетрудно догадаться. Секс и насилие очень тесно связаны.
— К сожалению, — собеседник развел руками. — Остальные подробности мне пока неизвестны.
Вяземская поморщилась. Она ожидала от этой встречи большего.
— И чего же вы от меня хотите? Александр достал из конверта фотографии и разложил их на столе.
— Эти раны…
— Что вас смущает?
— Я не могу найти им объяснения.
— Именно это волнует читателей, будоражит нервы и поднимает рейтинг, не так ли?
— Разумеется, — кивнул журналист, сделав вид, что не заметил ее сарказма. — Но мне бы хотелось докопаться до причин. Все раны нанесены еще при жизни жертвы. Порезы — идеально ровные и сделаны будто по линейке. Зачем?
Анна покачала головой. Ей тоже не давала покоя эта мысль. Хотя, если разобраться, объяснение лежало на поверхности.
— «Умозаключения маньяка имеют субъективное обоснование и не поддаются коррекции», — процитировала Вяземская. — Ваши слова?
— Вы считаете, в данном случае речь идет о маньяке?
— Несомненно.
— Разве понятие «маньяк» не предполагает серийности преступлений?
Анна всмотрелась в лицо Северцева, размышляя, стоит ли говорить о точно таких же следах на теле Паниной… И решила, что не стоит.
Безусловно, журналист ухватился бы за эту информацию, наверняка раздул бы громкое дело, написал серию статей о загадочном и до сих пор не найденном убийце, но… К Вяземской и психиатрии в целом это не имело никакого отношения.
— А разве для того, чтобы признать человека маньяком, необходимо, как минимум, две жертвы? — вопросом на вопрос ответила она.
— Стало быть, раны, которые убийца нанес девушке, не могут быть истолкованы с точки зрения обычной логики? — настаивал Северцев.
— Где же вы здесь видите обычную логику? Три поперечных, три продольных разреза. Нет. Они имеют смысл только для убийцы.
— Может быть, это — часть какого-то ритуала?
— Вполне возможно. Но я не встречалась с подобными случаями, — солгала Анна.
— А буква «М» над кроватью? — не унимался Северцев. — Как, по-вашему, она имеет смысл?
— Александр, — сказала Вяземская. — Вы обратились не по адресу. Да, я занимаюсь серийными убийцами и маньяками. Это — моя работа. Я пытаюсь исследовать их поступки, мотивы и мышление. Но я пока не научилась думать так же, как они. Боюсь, ничем не смогу вам помочь.
— Хотя бы короткий комментарий? Для статьи?
— Профессиональная этика не позволяет делать подобные комментарии; особенно для бульварной прессы.
— Очень жаль, — сухо сказал Северцев. Он снял крышку со стакана и несколькими большими глотками допил сок. — Мне казалось, у нас одна цель — найти правду. Независимо от профессиональной этики. Наверное, я ошибался.
Вяземская промолчала. Вступать в дискуссию по поводу морально-этических соображений она не собиралась, считая это пустым и ненужным занятием.
— Извините, если отвлек вас. Всего хорошего!
— До свидания!
Вяземская не видела причин задерживать журналиста;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76