— Понимаешь, Лин, я совершил страшную ошибку, когда ушел из бизнеса. У меня была возможность продолжать работать директором, либо, как мой отец в старости, сидеть и подсчитывать прибыль, не принимая деятельного участия в самом производстве. Мне понравилась эта работа — ведь это наше семейное дело, — она пробудила во мне интерес. Теперь же у меня есть только мой избирательный округ, слишком спокойный, чтобы представлять интерес. У меня много времени для того, чтобы мотаться с Анжелой по приемам, каждый раз думая, как я их ненавижу и как мне противны все ее знакомые.
Мне было очень трудно что-либо ответить на такое искреннее признание. Я чувствовала, что Генри не с кем поговорить, что ему очень хочется отвести со мной душу, рассказать о своих семейных проблемах. И опять мне вспомнилось предупреждение Анжелы, чтобы я сохраняла нейтралитет. Однако меня охватило страстное желание помочь им обоим.
Я поняла, что в глубине души Генри очень добрый и ранимый человек, и в то же время я видела, до какой степени он раздражает Анжелу. Но в конце концов он же ее муж. Хотя Дуглас Ормонд и нравился мне внешне, я чувствовала, что Генри он и в подметки не годится. Он был красивым, но совершенно бесхарактерным человеком. Генри же, не обладая такой утонченной внешностью, являлся цельной личностью. Только отсутствие интересного дела превращало его в такого раздражительного зануду. Он принадлежал к тому общественному классу, выходцы из которого всегда зарабатывали себе на жизнь собственным трудом. Его бьющая через край энергия не находила себе применения, и от этого он озлоблялся, его раздражали такие мелочи, на которые, работай он в полную силу, никогда не обратил бы внимания.
— Неужели ты ничего не можешь сделать? — спросила я. — Я не имею в виду твою старую работу. Разве ты не можешь попытать счастья на новом поприще? Разве ты не можешь взять какое-нибудь изобретение, открыть завод и сам им управлять? Тебе это понравилось бы. Генри.
Он вполне серьезно отнесся к моему предложению.
— Хорошая мысль, — сказал он. — Ты думаешь, что у меня хватит способностей, чтобы управлять производством? Благодарю за комплимент, Лин. В конце концов то единственное дело, которым я управлял, и до меня шло прекрасно, а после моего ухода оно не зачахло, а продолжает развиваться. А если у меня ничего не получится?
— Сомневаюсь, что ты на самом деле так скромен, как кажешься, — проговорила я. — Поэтому не буду утруждать себя ответом.
— Ты разумный человек, — заметил он. — Я скажу тебе правду — может, тебе будет приятно ее услышать. В день твоего приезда я подумал:» Какая красотка, но готов поставить свой последний доллар на то, что у нее ветер в голове — при такой внешности мозги не нужны «. Я встречал таких, как ты, Лин, — блондинок с нежной кожей — и всегда обнаруживал, что у них куриные мозги. Итак, моя дорогая, я снимаю перед тобой шляпу: у тебя есть голова на плечах, и ты очень красива — и это просто замечательно.
Я зарделась. Я ничего не могла поделать с собой, но его слова доставили мне огромное удовольствие. Я никогда не считала себя очень умной, но о том, чтобы считать себя красивой, вообще не могло быть и речи, поэтому его оценка была вдвойне приятна.
— Спасибо, Генри, — сказала я. — Если ты и дальше будешь продолжать в том же духе, я возгоржусь.
— Этого я не боюсь, — ответил он. — Умному человеку не грозит стать тщеславным. Умные люди уверены в себе, но это совсем другое дело. В последнее время произошло смещение ценностей. Беда всех женщин в том, что у них совсем иные, чем у мужчин, стремления. Они так гордятся данной им Богом внешностью, что не желают добиваться чего-либо в жизни, за исключением, естественно, денег.
— Не надо, — вырвалось у меня.
— Что не надо? — удивился он.
— Не надо все время злобствовать по поводу женщин и денег, — отважно закончила я.
Я не знала, как Генри отнесется к моему замечанию, но он нахмурился и замолчал.
— Разве я так делаю? — наконец спросил он.
— Да, — ответила я, испугавшись своих слов. — Твои высказывания заставляют людей чувствовать себя неловко, по крайней мере меня. Думаю, что наличие денег делает жизнь приятной, а их отсутствие — скучной. Но если постоянно говорить об этом, деньги приобретают более важное значение, чем на самом деле. Мне трудно объяснить — извини меня, Генри, за мое косноязычие, — но если ты слишком часто возвращаешься к одному и тому же вопросу, он начинает надоедать и становится пошлым.
Я замолчала, охваченная ужасом при мысли, что позволила себе лишнее. Поэтому слова Генри» Должен заметить, что у тебя крепкие нервы!«не удивили меня. Я сказала себе, что моя откровенность была сплошным сумасшествием.
— Прости меня… — начала я, но он остановил меня.
— Нет, не надо извиняться, — проговорил он. — Ты была честна, и если мы с тобой, Лин, хотим стать друзьями, так давай и дальше оставаться честными друг с другом. Так мы будем друзьями?
— Да, будем, — ответила я. — И ты не должен сердиться, если я буду говорить тебе такие ужасные вещи, как сейчас. Это результат моего деревенского воспитания, я лишена вашего городского лоска и лицемерия.
— Хвала Господу за это, — с серьезным видом заключил Генри и протянул мне руку. — Итак, мы друзья, Лин?
— Друзья, — ответила я и вложила свою руку в его.
Глава 5
Я прожила у Анжелы почти три недели, когда наконец набралась храбрости и, пересилив свое смущение, обратилась к Генри:
— Ты не мог бы в какой-нибудь свободный день показать мне парламент? Мне очень хотелось бы посмотреть, что представляет собой» колыбель парламентаризма «.
Моя просьба страшно обрадовала Генри.
— Конечно, — ответил он. — Я и сам предложил бы тебе, только мне и в голову не приходило, что тебе это может быть интересно. Анжела всегда называет его самым скучным на свете местом. Каждый раз, когда ей приходится обедать там, она начинает утверждать, что там подают совершенно несъедобные блюда.
— Я с удовольствием сняла бы пробу, — со смехом заявила я. — Но только если ты свободен.
— Завтра у нас состоятся очень интересные дебаты по вопросу безработицы, — сообщил Генри. — Думаю, мне удастся достать пару билетов. А ты сможешь уговорить Анжелу пойти с тобой?
— Конечно, смогу, — заверила я.
— Не расстраивайся, если заседание покажется тебе скучным, — предупредил меня Генри. — В парламенте редко можно услышать сенсационное выступление.
— Хорошо, не буду, — пообещала я. — И не бойся, что мне станет скучно, — я давно мечтала побывать там.
Когда вошла Анжела — она, как всегда, ездила куда-то с Дугласом, — я рассказала ей о наших планах.
— Согласись, Анжела, — попросила я. — Мне так хочется попасть туда.
— Ладно, — без особого энтузиазма проговорила она.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69
Мне было очень трудно что-либо ответить на такое искреннее признание. Я чувствовала, что Генри не с кем поговорить, что ему очень хочется отвести со мной душу, рассказать о своих семейных проблемах. И опять мне вспомнилось предупреждение Анжелы, чтобы я сохраняла нейтралитет. Однако меня охватило страстное желание помочь им обоим.
Я поняла, что в глубине души Генри очень добрый и ранимый человек, и в то же время я видела, до какой степени он раздражает Анжелу. Но в конце концов он же ее муж. Хотя Дуглас Ормонд и нравился мне внешне, я чувствовала, что Генри он и в подметки не годится. Он был красивым, но совершенно бесхарактерным человеком. Генри же, не обладая такой утонченной внешностью, являлся цельной личностью. Только отсутствие интересного дела превращало его в такого раздражительного зануду. Он принадлежал к тому общественному классу, выходцы из которого всегда зарабатывали себе на жизнь собственным трудом. Его бьющая через край энергия не находила себе применения, и от этого он озлоблялся, его раздражали такие мелочи, на которые, работай он в полную силу, никогда не обратил бы внимания.
— Неужели ты ничего не можешь сделать? — спросила я. — Я не имею в виду твою старую работу. Разве ты не можешь попытать счастья на новом поприще? Разве ты не можешь взять какое-нибудь изобретение, открыть завод и сам им управлять? Тебе это понравилось бы. Генри.
Он вполне серьезно отнесся к моему предложению.
— Хорошая мысль, — сказал он. — Ты думаешь, что у меня хватит способностей, чтобы управлять производством? Благодарю за комплимент, Лин. В конце концов то единственное дело, которым я управлял, и до меня шло прекрасно, а после моего ухода оно не зачахло, а продолжает развиваться. А если у меня ничего не получится?
— Сомневаюсь, что ты на самом деле так скромен, как кажешься, — проговорила я. — Поэтому не буду утруждать себя ответом.
— Ты разумный человек, — заметил он. — Я скажу тебе правду — может, тебе будет приятно ее услышать. В день твоего приезда я подумал:» Какая красотка, но готов поставить свой последний доллар на то, что у нее ветер в голове — при такой внешности мозги не нужны «. Я встречал таких, как ты, Лин, — блондинок с нежной кожей — и всегда обнаруживал, что у них куриные мозги. Итак, моя дорогая, я снимаю перед тобой шляпу: у тебя есть голова на плечах, и ты очень красива — и это просто замечательно.
Я зарделась. Я ничего не могла поделать с собой, но его слова доставили мне огромное удовольствие. Я никогда не считала себя очень умной, но о том, чтобы считать себя красивой, вообще не могло быть и речи, поэтому его оценка была вдвойне приятна.
— Спасибо, Генри, — сказала я. — Если ты и дальше будешь продолжать в том же духе, я возгоржусь.
— Этого я не боюсь, — ответил он. — Умному человеку не грозит стать тщеславным. Умные люди уверены в себе, но это совсем другое дело. В последнее время произошло смещение ценностей. Беда всех женщин в том, что у них совсем иные, чем у мужчин, стремления. Они так гордятся данной им Богом внешностью, что не желают добиваться чего-либо в жизни, за исключением, естественно, денег.
— Не надо, — вырвалось у меня.
— Что не надо? — удивился он.
— Не надо все время злобствовать по поводу женщин и денег, — отважно закончила я.
Я не знала, как Генри отнесется к моему замечанию, но он нахмурился и замолчал.
— Разве я так делаю? — наконец спросил он.
— Да, — ответила я, испугавшись своих слов. — Твои высказывания заставляют людей чувствовать себя неловко, по крайней мере меня. Думаю, что наличие денег делает жизнь приятной, а их отсутствие — скучной. Но если постоянно говорить об этом, деньги приобретают более важное значение, чем на самом деле. Мне трудно объяснить — извини меня, Генри, за мое косноязычие, — но если ты слишком часто возвращаешься к одному и тому же вопросу, он начинает надоедать и становится пошлым.
Я замолчала, охваченная ужасом при мысли, что позволила себе лишнее. Поэтому слова Генри» Должен заметить, что у тебя крепкие нервы!«не удивили меня. Я сказала себе, что моя откровенность была сплошным сумасшествием.
— Прости меня… — начала я, но он остановил меня.
— Нет, не надо извиняться, — проговорил он. — Ты была честна, и если мы с тобой, Лин, хотим стать друзьями, так давай и дальше оставаться честными друг с другом. Так мы будем друзьями?
— Да, будем, — ответила я. — И ты не должен сердиться, если я буду говорить тебе такие ужасные вещи, как сейчас. Это результат моего деревенского воспитания, я лишена вашего городского лоска и лицемерия.
— Хвала Господу за это, — с серьезным видом заключил Генри и протянул мне руку. — Итак, мы друзья, Лин?
— Друзья, — ответила я и вложила свою руку в его.
Глава 5
Я прожила у Анжелы почти три недели, когда наконец набралась храбрости и, пересилив свое смущение, обратилась к Генри:
— Ты не мог бы в какой-нибудь свободный день показать мне парламент? Мне очень хотелось бы посмотреть, что представляет собой» колыбель парламентаризма «.
Моя просьба страшно обрадовала Генри.
— Конечно, — ответил он. — Я и сам предложил бы тебе, только мне и в голову не приходило, что тебе это может быть интересно. Анжела всегда называет его самым скучным на свете местом. Каждый раз, когда ей приходится обедать там, она начинает утверждать, что там подают совершенно несъедобные блюда.
— Я с удовольствием сняла бы пробу, — со смехом заявила я. — Но только если ты свободен.
— Завтра у нас состоятся очень интересные дебаты по вопросу безработицы, — сообщил Генри. — Думаю, мне удастся достать пару билетов. А ты сможешь уговорить Анжелу пойти с тобой?
— Конечно, смогу, — заверила я.
— Не расстраивайся, если заседание покажется тебе скучным, — предупредил меня Генри. — В парламенте редко можно услышать сенсационное выступление.
— Хорошо, не буду, — пообещала я. — И не бойся, что мне станет скучно, — я давно мечтала побывать там.
Когда вошла Анжела — она, как всегда, ездила куда-то с Дугласом, — я рассказала ей о наших планах.
— Согласись, Анжела, — попросила я. — Мне так хочется попасть туда.
— Ладно, — без особого энтузиазма проговорила она.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69