Она должна была знать, что шерифу скоро станет известно о ее близких отношениях с Фредой Ливинг. И хотя сейчас еще рано делать какие-то выводы, но у Велтон пока больше всего причин для преступления. Зачем же тогда было привлекать внимание к своей персоне?
Альвар Крэш откинулся в кресле и внимательно рассмотрел человека, которого они с Дональдом сейчас допрашивали. Перед ним сидел высокий худощавый мужчина, бледный, рыжеволосый, с удлиненным тонким лицом и острым носом. Он держался и разговаривал как-то слишком официально, преувеличенно вежливо.
Крэш подавил зевок. Едва ли стоило не спать всю ночь, чтобы потом слушать болтовню типа вроде этого Тераха.
Альвар протер глаза и постарался вернуться к теме разговора.
– Трудно представить их подругами. Поселенцы роботов терпеть не могут, а Ливинг едва ли не больше всех радеет о том, чтобы роботы были лучше и их, роботов, было как можно больше! Не понимаю, что у них могло быть общего?
– Наверное, на этом они и сошлись, хотя бы на время – бывает такая дружба, дружба-соперничество. Им нравилось спорить друг с другом. Но со временем действительность их разделила. По-моему, они обе тяжело пережили разрыв, – предположил Терах.
– Но если она не работала на Тоню Велтон и они больше не дружили, то какие же отношения их теперь связывают? – спросил Дональд.
Терах глянул на Дональда с легким раздражением. Его явно выводило из себя то, что допрос ведет робот. Но он был достаточно вежлив, чтобы не высказывать никаких возражений.
Шериф Крэш смотрел на Тераха беспристрастно, с профессиональным интересом. Он часто предоставлял Дональду активную роль в допросе. Это была некая разновидность древней полицейской уловки – добрый следователь и злой следователь. Дональд, робот, раздражал допрашиваемого, и, когда вопросы начинал задавать Крэш, допрашиваемый отвечал, надеясь найти у него понимание и поддержку, слепо доверяя человеку и отгораживаясь от робота.
– Думаю, они просто сотрудничали, – повернулся Терах к шерифу. – В лаборатории ведется много разработок, о которых я не могу сказать вам ничего определенного, – извиняющимся тоном добавил он.
– Да что вы, слов других не знаете?! – прорычал Крэш. – Каждый повторяет одно и то же, кого ни спроси!
– Прошу прощения, сэр…
– К черту! Мы еще вернемся к этому, когда я доберусь до Правителя и получу кое-какие разъяснения!
Такая перспектива не особенно порадовала нервозного Йомена Тераха.
– Ну что вы, сэр! Не стоит так беспокоиться, все равно ведь уже было публично заявлено о содержании работ…
– Это я тоже слышал и знаю до черта таких, как вы, кто тоже говорил мне: «Не могу сказать ничего определенного!» – взорвался Крэш. – Так что давайте-ка лучше поговорим о чем-нибудь другом! Объясните мне, почему Фреда Ливинг оказалась среди ночи в лаборатории Губера Эншоу?
Терах искренне удивился.
– Господи! Да какая разница, чья это комната? Мы часто работаем друг у друга в лабораториях. Наша работа требует тесного сотрудничества очень разных специалистов. Так что Фреда Ливинг скорее всего работала над какой-то частью проекта, материалы которой находились в комнате Эншоу.
– На Инферно люди – большие собственники, когда дело касается территории, – заметил шериф. – Всем нам просто необходимо личное, только наше и больше ничье, жизненное пространство.
Терах пожал плечами:
– Возможно. Но не надо думать, что это относится абсолютно ко всем людям. – В его последних словах читалась откровенная насмешка.
Шериф недоверчиво хмыкнул, пропуская мимо ушей насмешку, которая явно предназначалась, чтобы сбить его с толку.
– Ну, хорошо. Тогда, может, вы мне скажете, где черти носят этого самого Губера Эншоу? С утра он в лаборатории не показывался, а достать его из дому мы не можем. Мы предполагаем, что он там, но его роботы отказываются это признавать и не соглашаются передавать никакие послания.
– Меня это не удивляет. Губер любит работать дома, в полном уединении. И последнее время он делает так все чаще, – пояснил Терах. – Иногда мы подшучивали над ним – дескать, если полиции вздумается оцепить твой дом, ты этого даже не заметишь!
Крэш неопределенно хмыкнул. Личная свобода и неприкосновенность жилища и в самом деле ценились на Инферно превыше всего. И арестовывать человека в его доме было не принято. Закон был очень строг на этот счет, а также очень подробно указывал, что можно и чего нельзя делать в таких случаях. Полиция со своими роботами могла окружить дом и ждать снаружи хоть до светопреставления, могла обследовать дом и прилегающие постройки после совершения ареста. Но вламываться в дом, чтобы там взять преступника под стражу, полицейские не имели права.
И часто бывало, что подозреваемый отказывался выходить из дому и подолгу отсиживался там. Для таких случаев давным-давно были разработаны и утверждены положения, которым полицейские и следовали. Полиция имела право перерезать все линии коммуникаций, ведущие к этому дому. Но не имела права лишить затворника пищи, воды и электроэнергии. И зачастую запрещение ареста в доме играло на руку полиции: если преступник упорно не желал сдаваться, окруженный бдительными полицейскими роботами дом прекрасно заменял тюрьму, без всяких дополнительных расходов и неудобств.
– Что ж, вполне возможно, нам действительно придется оцепить его дом, если он в ближайшее время не появится, – предупредил шериф. – Так что можете ему об этом сообщить.
Йомен Терах удивленно поднял брови.
– Потерпите немного, шериф! Губер часто приходит на работу после полудня – в те дни, когда приходит, – сказал он. – По утрам он обычно сидит дома, работает над новыми проектами. Но почти каждый день, хоть и не всегда, Губер бывает в лаборатории, с полудня до самого вечера. Но, как я уже сказал, он приходит не всегда. Он не придерживается какого-нибудь определенного графика.
Немного подумав, Йомен добавил:
– Честно говоря, я не думаю, что он был в лаборатории этой ночью. Едва ли он мог там оказаться. Скорее всего Губер сейчас сидит дома и работает, совершенно не зная, что что-то случилось. А его роботы не передают никаких сообщений, потому что исполняют приказ хозяина – не беспокоить, пока он работает. Это вполне в духе Губера Эншоу. Я и подумать не мог, что вы так подозрительно отнесетесь к его отсутствию! Или хоть на минуту заподозрите, что Губер имеет какое-то отношение к этому нападению на Фреду.
Альвар Крэш вздохнул.
– Почему бы и нет? На нее напали именно в его лаборатории. Из этого, конечно, ничего не следует. Но я не знаю Губера Эншоу, я даже никогда о нем не слышал. И я не вижу причины исключать кого-нибудь из списка подозреваемых. Знаете ли, у людей, которые работают вместе, нередко появляются причины для того, чтобы поубивать друг друга.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108
Альвар Крэш откинулся в кресле и внимательно рассмотрел человека, которого они с Дональдом сейчас допрашивали. Перед ним сидел высокий худощавый мужчина, бледный, рыжеволосый, с удлиненным тонким лицом и острым носом. Он держался и разговаривал как-то слишком официально, преувеличенно вежливо.
Крэш подавил зевок. Едва ли стоило не спать всю ночь, чтобы потом слушать болтовню типа вроде этого Тераха.
Альвар протер глаза и постарался вернуться к теме разговора.
– Трудно представить их подругами. Поселенцы роботов терпеть не могут, а Ливинг едва ли не больше всех радеет о том, чтобы роботы были лучше и их, роботов, было как можно больше! Не понимаю, что у них могло быть общего?
– Наверное, на этом они и сошлись, хотя бы на время – бывает такая дружба, дружба-соперничество. Им нравилось спорить друг с другом. Но со временем действительность их разделила. По-моему, они обе тяжело пережили разрыв, – предположил Терах.
– Но если она не работала на Тоню Велтон и они больше не дружили, то какие же отношения их теперь связывают? – спросил Дональд.
Терах глянул на Дональда с легким раздражением. Его явно выводило из себя то, что допрос ведет робот. Но он был достаточно вежлив, чтобы не высказывать никаких возражений.
Шериф Крэш смотрел на Тераха беспристрастно, с профессиональным интересом. Он часто предоставлял Дональду активную роль в допросе. Это была некая разновидность древней полицейской уловки – добрый следователь и злой следователь. Дональд, робот, раздражал допрашиваемого, и, когда вопросы начинал задавать Крэш, допрашиваемый отвечал, надеясь найти у него понимание и поддержку, слепо доверяя человеку и отгораживаясь от робота.
– Думаю, они просто сотрудничали, – повернулся Терах к шерифу. – В лаборатории ведется много разработок, о которых я не могу сказать вам ничего определенного, – извиняющимся тоном добавил он.
– Да что вы, слов других не знаете?! – прорычал Крэш. – Каждый повторяет одно и то же, кого ни спроси!
– Прошу прощения, сэр…
– К черту! Мы еще вернемся к этому, когда я доберусь до Правителя и получу кое-какие разъяснения!
Такая перспектива не особенно порадовала нервозного Йомена Тераха.
– Ну что вы, сэр! Не стоит так беспокоиться, все равно ведь уже было публично заявлено о содержании работ…
– Это я тоже слышал и знаю до черта таких, как вы, кто тоже говорил мне: «Не могу сказать ничего определенного!» – взорвался Крэш. – Так что давайте-ка лучше поговорим о чем-нибудь другом! Объясните мне, почему Фреда Ливинг оказалась среди ночи в лаборатории Губера Эншоу?
Терах искренне удивился.
– Господи! Да какая разница, чья это комната? Мы часто работаем друг у друга в лабораториях. Наша работа требует тесного сотрудничества очень разных специалистов. Так что Фреда Ливинг скорее всего работала над какой-то частью проекта, материалы которой находились в комнате Эншоу.
– На Инферно люди – большие собственники, когда дело касается территории, – заметил шериф. – Всем нам просто необходимо личное, только наше и больше ничье, жизненное пространство.
Терах пожал плечами:
– Возможно. Но не надо думать, что это относится абсолютно ко всем людям. – В его последних словах читалась откровенная насмешка.
Шериф недоверчиво хмыкнул, пропуская мимо ушей насмешку, которая явно предназначалась, чтобы сбить его с толку.
– Ну, хорошо. Тогда, может, вы мне скажете, где черти носят этого самого Губера Эншоу? С утра он в лаборатории не показывался, а достать его из дому мы не можем. Мы предполагаем, что он там, но его роботы отказываются это признавать и не соглашаются передавать никакие послания.
– Меня это не удивляет. Губер любит работать дома, в полном уединении. И последнее время он делает так все чаще, – пояснил Терах. – Иногда мы подшучивали над ним – дескать, если полиции вздумается оцепить твой дом, ты этого даже не заметишь!
Крэш неопределенно хмыкнул. Личная свобода и неприкосновенность жилища и в самом деле ценились на Инферно превыше всего. И арестовывать человека в его доме было не принято. Закон был очень строг на этот счет, а также очень подробно указывал, что можно и чего нельзя делать в таких случаях. Полиция со своими роботами могла окружить дом и ждать снаружи хоть до светопреставления, могла обследовать дом и прилегающие постройки после совершения ареста. Но вламываться в дом, чтобы там взять преступника под стражу, полицейские не имели права.
И часто бывало, что подозреваемый отказывался выходить из дому и подолгу отсиживался там. Для таких случаев давным-давно были разработаны и утверждены положения, которым полицейские и следовали. Полиция имела право перерезать все линии коммуникаций, ведущие к этому дому. Но не имела права лишить затворника пищи, воды и электроэнергии. И зачастую запрещение ареста в доме играло на руку полиции: если преступник упорно не желал сдаваться, окруженный бдительными полицейскими роботами дом прекрасно заменял тюрьму, без всяких дополнительных расходов и неудобств.
– Что ж, вполне возможно, нам действительно придется оцепить его дом, если он в ближайшее время не появится, – предупредил шериф. – Так что можете ему об этом сообщить.
Йомен Терах удивленно поднял брови.
– Потерпите немного, шериф! Губер часто приходит на работу после полудня – в те дни, когда приходит, – сказал он. – По утрам он обычно сидит дома, работает над новыми проектами. Но почти каждый день, хоть и не всегда, Губер бывает в лаборатории, с полудня до самого вечера. Но, как я уже сказал, он приходит не всегда. Он не придерживается какого-нибудь определенного графика.
Немного подумав, Йомен добавил:
– Честно говоря, я не думаю, что он был в лаборатории этой ночью. Едва ли он мог там оказаться. Скорее всего Губер сейчас сидит дома и работает, совершенно не зная, что что-то случилось. А его роботы не передают никаких сообщений, потому что исполняют приказ хозяина – не беспокоить, пока он работает. Это вполне в духе Губера Эншоу. Я и подумать не мог, что вы так подозрительно отнесетесь к его отсутствию! Или хоть на минуту заподозрите, что Губер имеет какое-то отношение к этому нападению на Фреду.
Альвар Крэш вздохнул.
– Почему бы и нет? На нее напали именно в его лаборатории. Из этого, конечно, ничего не следует. Но я не знаю Губера Эншоу, я даже никогда о нем не слышал. И я не вижу причины исключать кого-нибудь из списка подозреваемых. Знаете ли, у людей, которые работают вместе, нередко появляются причины для того, чтобы поубивать друг друга.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108