— Ребята, это…
— Напоминает нам о том, что мы должны быть настороже, — признал второй мужчина. — Как бы мы ни устали, поджидая их, эти подонки все-таки показались.
— И не только это, — сказала женщина. — Дни за днями мы ждали и ждали. И вот теперь мы получили сразу двоих, они вместе, но пытаются изобразить, что путешествуют раздельно.
— Или, может быть, каждый из них не подозревает о присутствии второго, — произнес второй мужчина.
— Ой, ради Бога, — сказала женщина. — Эти ребята — мастера высшего класса.
— Хорошо, ладно, допускаю.
— В связи с этим возникают вопросы, — сказал первый. — Они знали заранее, что летят вместе, или узнали об этом уже на борту самолета?
— Откуда этот рейс? — спросила женщина.
— Торонто, — ответил первый мужчина. — Что-нибудь произошло в Торонто?
— В последнее время, насколько нам известно, — ничего. Нет даже никаких слухов, — сказала женщина.
— Итак, если они там не работали…
— Значит, они там встретились, их послали оттуда.
— Если только они не случайно оказались на одном самолете, — настаивал второй мужчина.
— С этими ребятами случайно ничего не происходит.
— Может, они работают на разные стороны, — предположил второй. — Нет, это не проходит. Непохоже, чтобы они нервничали.
— Естественно. Они — профессионалы, — сказала женщина. — Не то, что некоторые из нас, — она глянула на второго мужчину и повернулась к первому. — Но у меня такое чувство…
— Если они путешествуют вместе, — сказал первый, — они должны быть осторожны, но они не пытаются маскироваться, их не волнует, заметили мы их или нет. Они подают нам сигнал — происходит что-то очень важное. Это не бизнес.
— Личное? — спросила женщина.
— Я думаю — чрезвычайно личное. Они говорят нам: “Мы здесь, мы играем в открытую, мы спокойны, ивы не дергайтесь, это вас не касается”.
— Может быть, — сказала женщина. — И если ты прав… Господи, помоги тому, за кем они пришли.
5
Сент-Пол, Миннесота.
Уильям Миллер нажал педаль акселератора “ауди”, которая осталась после исчезновения его отца четыре месяца назад. Несмотря на затемненные стекла, солнце слепило глаза. В голове стучало, но не из-за солнца. Он свернул за угол, проехал вперед и остановился — так резко, что ремень безопасности врезался в грудь.
Миллер выбрался из машины, через лужайку от дома к нему бежала жена.
— Я должен был встретиться с главным инженером, — сказал он. — Когда я связался с секретарем… — голос его задрожал от злости. — Где это, черт возьми?
— В бассейне.
— Что?
— Когда я сегодня утром пила кофе в патио, я этого не видела. Кто бы это ни сделал, он должен был выждать, пока я уйду днем на корт.
Она продолжала говорить, а Миллер быстро шел вдоль цветочных клумб возле дома. Обойдя дом, он остановился около бассейна и посмотрел вниз.
Бассейн был пуст. Они планировали в этот уик-энд вызвать людей с его стройки, чтобы те заменили трубы перед тем, как заполнить на лето бассейн водой.
На стене кто-то черной краской от края до края нарисовал страшный ствол.
У Миллера запершило в горле. Он сглотнул и только тогда смог заговорить.
— Они хотели, чтобы прошло время, и мы решили, что они ушли, удовлетворившись тем, что забрали моего отца, — он посмотрел на огромный, черный, зловещий символ, и у него перехватило дыхание.
Череп. “Мертвая голова”.
— Какого черта им надо? — сказала его жена. Он ответил вопросом на вопрос:
— И что, черт возьми, нам теперь делать?
Шоу теней
1
Вена.
Снова шел дождь, хотя по сравнению со вчерашним ливнем он был совершенно безобидным. Сол сунул руки в карманы пальто, напомнив себе, что сейчас июнь, а не март, и пошел дальше по тротуару вдоль Дуная.
Привыкнув к жаре израильской пустыни, признал он про себя, очень легко замерзнуть в такую погоду. Он вспомнил оросительную систему, над которой так долго трудился. Эти два дождливых австрийских дня превратили бы его скудную, сухую землю в оазис. Сол представил это чудо, и ему мучительно захотелось домой, но он подумал, есть ли у него шанс вернуться туда.
В тумане дождя по реке тащились баржи. Сол прошел под мокрыми деревьями, вошел в парк и приблизился к унылой эстраде. Он шел по ней, и дощатый пол глухо грохотал у него под ногами.
На перилах сидел рябой мужчина и курил сигарету. На нем был расстегнутый коричневый нейлоновой макинтош, а под ним темно-коричневый костюм. В профиль у него был сильно выступающий вперед подбородок. Курил он так, будто и не слышал шагов приближающегося к нему Сола.
Сол обратил внимание на человека в точно таком же макинтоше, который стоял неподалеку под каштаном и с необычайным интересом наблюдал за птичками, спрятавшимися в кроне дерева.
Сол оставался на безопасной дистанции от человека на перилах. Сквозь щели в крыше над эстрадой капал дождь.
— Итак, Ромул, — сказал рябой и повернулся. — Как поживаешь?
— Очевидно, вход запрещен.
— Без шуток. Тебя засекли еще в аэропорту. С тех пор мы не спускали с тебя глаз.
— Я не пытался просочиться. Первое, что я сделал, — позвонил в булочную. Не забывай, эта встреча — моя идея.
— И это, друг мой, единственная причина, по которой ты еще топчешь эту землю, — рябой отбросил сигарету в сторону. — У тебя дурная привычка нарушать правила.
— Это мой приемный брат нарушал правила.
— Да. Но ты помог ему бежать, вместо того чтобы повернуть его.
— Догадываюсь, у тебя нет брата.
— Три брата.
— На моем месте ты бы помог им или выступил бы против них? Рябой не отвечал.
— Кроме того, мой приемный брат был убит, — глухо сказал Сол. Даже по прошествии трех лет после смерти Криса воспоминания болью отзывались в сердце.
— Мы здесь, чтобы говорить о тебе, а не о нем.
— Признаю, я заключил с Лэнгли сделку. Ссылка. Я должен был оставаться в пустыне. Но случается всякое.
— Что именно?
— Напали на деревню, в которой я живу. Чуть не убили мою жену и сына.
— В Израиле, — мужчина пожал плечами, — такое часто случается.
— Но это другое! Мишенью были мы — мой сын, моя жена и я.
Рябой прищурился.
— А за день до этого исчез отец моей жены! Здесь, в Вене! Поэтому я и уехал из Израиля! Чтобы выяснить…
— Хорошо, я тебя понял. Не волнуйся, — рябой успокаивающе махнул рукой своему партнеру под ближайшим каштаном, который, как только Сол начал кричать, пошел к эстраде.
— Ты хочешь сказать, — рябой изучающе посмотрел на Сола, — что твое возвращение не связано с делом? Ты не связана другой фирмой?
— Дело? Вы думаете, я здесь из-за этого? Дело? Да меня тошнит от него.
— Наглядно, Ромул, но уклончиво. Когда я буду докладывать, мое начальство захочет услышать более четкие формулировки.
— Ты уже докладываешь. Полагаю, передатчик у тебя с собой. В том синем фургоне, у входа в парк, записывают каждое мое слово.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91
— Напоминает нам о том, что мы должны быть настороже, — признал второй мужчина. — Как бы мы ни устали, поджидая их, эти подонки все-таки показались.
— И не только это, — сказала женщина. — Дни за днями мы ждали и ждали. И вот теперь мы получили сразу двоих, они вместе, но пытаются изобразить, что путешествуют раздельно.
— Или, может быть, каждый из них не подозревает о присутствии второго, — произнес второй мужчина.
— Ой, ради Бога, — сказала женщина. — Эти ребята — мастера высшего класса.
— Хорошо, ладно, допускаю.
— В связи с этим возникают вопросы, — сказал первый. — Они знали заранее, что летят вместе, или узнали об этом уже на борту самолета?
— Откуда этот рейс? — спросила женщина.
— Торонто, — ответил первый мужчина. — Что-нибудь произошло в Торонто?
— В последнее время, насколько нам известно, — ничего. Нет даже никаких слухов, — сказала женщина.
— Итак, если они там не работали…
— Значит, они там встретились, их послали оттуда.
— Если только они не случайно оказались на одном самолете, — настаивал второй мужчина.
— С этими ребятами случайно ничего не происходит.
— Может, они работают на разные стороны, — предположил второй. — Нет, это не проходит. Непохоже, чтобы они нервничали.
— Естественно. Они — профессионалы, — сказала женщина. — Не то, что некоторые из нас, — она глянула на второго мужчину и повернулась к первому. — Но у меня такое чувство…
— Если они путешествуют вместе, — сказал первый, — они должны быть осторожны, но они не пытаются маскироваться, их не волнует, заметили мы их или нет. Они подают нам сигнал — происходит что-то очень важное. Это не бизнес.
— Личное? — спросила женщина.
— Я думаю — чрезвычайно личное. Они говорят нам: “Мы здесь, мы играем в открытую, мы спокойны, ивы не дергайтесь, это вас не касается”.
— Может быть, — сказала женщина. — И если ты прав… Господи, помоги тому, за кем они пришли.
5
Сент-Пол, Миннесота.
Уильям Миллер нажал педаль акселератора “ауди”, которая осталась после исчезновения его отца четыре месяца назад. Несмотря на затемненные стекла, солнце слепило глаза. В голове стучало, но не из-за солнца. Он свернул за угол, проехал вперед и остановился — так резко, что ремень безопасности врезался в грудь.
Миллер выбрался из машины, через лужайку от дома к нему бежала жена.
— Я должен был встретиться с главным инженером, — сказал он. — Когда я связался с секретарем… — голос его задрожал от злости. — Где это, черт возьми?
— В бассейне.
— Что?
— Когда я сегодня утром пила кофе в патио, я этого не видела. Кто бы это ни сделал, он должен был выждать, пока я уйду днем на корт.
Она продолжала говорить, а Миллер быстро шел вдоль цветочных клумб возле дома. Обойдя дом, он остановился около бассейна и посмотрел вниз.
Бассейн был пуст. Они планировали в этот уик-энд вызвать людей с его стройки, чтобы те заменили трубы перед тем, как заполнить на лето бассейн водой.
На стене кто-то черной краской от края до края нарисовал страшный ствол.
У Миллера запершило в горле. Он сглотнул и только тогда смог заговорить.
— Они хотели, чтобы прошло время, и мы решили, что они ушли, удовлетворившись тем, что забрали моего отца, — он посмотрел на огромный, черный, зловещий символ, и у него перехватило дыхание.
Череп. “Мертвая голова”.
— Какого черта им надо? — сказала его жена. Он ответил вопросом на вопрос:
— И что, черт возьми, нам теперь делать?
Шоу теней
1
Вена.
Снова шел дождь, хотя по сравнению со вчерашним ливнем он был совершенно безобидным. Сол сунул руки в карманы пальто, напомнив себе, что сейчас июнь, а не март, и пошел дальше по тротуару вдоль Дуная.
Привыкнув к жаре израильской пустыни, признал он про себя, очень легко замерзнуть в такую погоду. Он вспомнил оросительную систему, над которой так долго трудился. Эти два дождливых австрийских дня превратили бы его скудную, сухую землю в оазис. Сол представил это чудо, и ему мучительно захотелось домой, но он подумал, есть ли у него шанс вернуться туда.
В тумане дождя по реке тащились баржи. Сол прошел под мокрыми деревьями, вошел в парк и приблизился к унылой эстраде. Он шел по ней, и дощатый пол глухо грохотал у него под ногами.
На перилах сидел рябой мужчина и курил сигарету. На нем был расстегнутый коричневый нейлоновой макинтош, а под ним темно-коричневый костюм. В профиль у него был сильно выступающий вперед подбородок. Курил он так, будто и не слышал шагов приближающегося к нему Сола.
Сол обратил внимание на человека в точно таком же макинтоше, который стоял неподалеку под каштаном и с необычайным интересом наблюдал за птичками, спрятавшимися в кроне дерева.
Сол оставался на безопасной дистанции от человека на перилах. Сквозь щели в крыше над эстрадой капал дождь.
— Итак, Ромул, — сказал рябой и повернулся. — Как поживаешь?
— Очевидно, вход запрещен.
— Без шуток. Тебя засекли еще в аэропорту. С тех пор мы не спускали с тебя глаз.
— Я не пытался просочиться. Первое, что я сделал, — позвонил в булочную. Не забывай, эта встреча — моя идея.
— И это, друг мой, единственная причина, по которой ты еще топчешь эту землю, — рябой отбросил сигарету в сторону. — У тебя дурная привычка нарушать правила.
— Это мой приемный брат нарушал правила.
— Да. Но ты помог ему бежать, вместо того чтобы повернуть его.
— Догадываюсь, у тебя нет брата.
— Три брата.
— На моем месте ты бы помог им или выступил бы против них? Рябой не отвечал.
— Кроме того, мой приемный брат был убит, — глухо сказал Сол. Даже по прошествии трех лет после смерти Криса воспоминания болью отзывались в сердце.
— Мы здесь, чтобы говорить о тебе, а не о нем.
— Признаю, я заключил с Лэнгли сделку. Ссылка. Я должен был оставаться в пустыне. Но случается всякое.
— Что именно?
— Напали на деревню, в которой я живу. Чуть не убили мою жену и сына.
— В Израиле, — мужчина пожал плечами, — такое часто случается.
— Но это другое! Мишенью были мы — мой сын, моя жена и я.
Рябой прищурился.
— А за день до этого исчез отец моей жены! Здесь, в Вене! Поэтому я и уехал из Израиля! Чтобы выяснить…
— Хорошо, я тебя понял. Не волнуйся, — рябой успокаивающе махнул рукой своему партнеру под ближайшим каштаном, который, как только Сол начал кричать, пошел к эстраде.
— Ты хочешь сказать, — рябой изучающе посмотрел на Сола, — что твое возвращение не связано с делом? Ты не связана другой фирмой?
— Дело? Вы думаете, я здесь из-за этого? Дело? Да меня тошнит от него.
— Наглядно, Ромул, но уклончиво. Когда я буду докладывать, мое начальство захочет услышать более четкие формулировки.
— Ты уже докладываешь. Полагаю, передатчик у тебя с собой. В том синем фургоне, у входа в парк, записывают каждое мое слово.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91