Ты пришел сюда и рассказал мне о вашем решении, понимая, что забудешь и меня, свою мать.
Мои пальцы случайно коснулись камня у меня в кармане.
– Но я записал имя, да? На случай, если он когда-нибудь поправится…
– Его записал Викс. Он наложил на него заклятие, позволяющее прочесть его только тебе.
Викс не был рекконарре, он был моим наставником, защитником, учителем, молодым мадонеем, посвятившим себя мне, своему воспитаннику-получеловеку. Викс оставался рядом со мной все годы забвения, в страшные времена исполнения пророчества, когда я был уверен, что, если мы не примем мер предосторожности, какое-то крылатое существо освободит Безымянного бога, чтобы он разрушил мир, уже не помня, что этот бог мой отец. После чего мы, оставшиеся, рекконарре, строители, породили заклятие, разделившее наши души, и Викс жил со мной в Кир-Вагоноте, помня только, что когда-нибудь вернется в Кир-Наваррин и закончит свою жизнь, став частью стены.
Правда давила на меня тяжким грузом.
– Если мы не сумеем заново отстроить стену, что тогда?
– Его конец уже близок, дитя мое. Пусть нашим последним воспоминанием о нем станет его любовь к тебе. В твоей власти попытаться убить его, вызвав на бой, или зарезать во сне. Но сдержать его силу, которая оказалась гораздо больше, нежели мы предполагали, можно только с помощью стены. Каспариан помогает ему сейчас накапливать силу, забирая ее у этих несчастных теней, что появились в Кир-Наваррине, поэтому вероятность того, что он победит, велика. Однако единственный способ, которым он может сделать из тебя настоящего мадонея, это передать тебе свою силу, соединив ее с тем, что есть в тебе самом. Он не может воссоздать магию мадонеев, он может только передать ее, и в этот миг станет наиболее уязвимым.
Ниель не был моим настоящим отцом. У меня нет сыновнего долга перед ним. Но Денас… Валдис… стал частью меня, и, если я собираюсь жить дальше, мне придется быть очень осторожным.
– А что, если я не убью его? Что тогда?
Мы снова вернулись к башне. Госпожа раздвинула в стороны виноградные лозы и положила руки на камень, печально улыбаясь и говоря что-то не слышное для меня, наверное, она приветствовала невидимого стража. Потом повернулась ко мне.
– Наверное, ничего. Он может отдать тебе силу и умереть в крепости, довольный тем, что сделал все для искупления своей вины. Наверное, ты, с обретенной силой, окажешься в состоянии уйти из крепости и жить так, как тебе будет угодно. Но мой муж был одним из самых умных мадонеев и самым сильным из них, что многое значит. Наверное, он найдет способ отнять у тебя свой дар, если ты не оправдаешь его ожиданий, а после этого… Страшно подумать, что он может еще натворить. – Она сжала мои ладони в своих. – Сохрани память о наших намерениях, чтобы ты не позабыл о высшей цели в череде ожидающих тебя перемен. Ты должен завершить начатое. Принять дар и забрать его жизнь, пока он будет переживать свою радость.
Правда тяжелее других слов, говорил отец моей души.
– Если я совершу задуманное, – с трудом выговарил я, борясь с болью в сердце, – кто потом удержит меня?
– Ты найдешь способ. В тебе живут две прекрасные души, одну я знаю, как знаю собственное сердце, другую встретила недавно. То, чего не сможет сделать мой сын, сделаешь ты, незнакомец. Силы земли и неба привели тебя в это место, выковали тебя, придали тебе форму, вдохновили тебя. Я верю им. И я верю тебе, мой сын и мой друг.
Все было сказано. Пройдя через стену башни, я поднялся по винтовой лестнице и осторожно положил камень в деревянную шкатулку. Керован. Безымянный бог. Я посмотрел в окно на поросшие лесом холмы и шагнул в бездну.
– Ты же хотел отказаться! – Рука Ниеля застыла над доской. – В последние дни ты был так несчастен, что я предположил…
– Буду тебе признателен, если ты перестанешь думать за меня. Я не ребенок и способен сам принимать решения, тебе незачем скрывать от меня жестокую правду. Я понимаю последствия совершенных мной поступков, принимаю их и собираюсь идти до конца. Естественно, я горевал, убив неповинных людей, и это произошло оттого, что мой друг Александр не доверился мне полностью. Потом я обнаружил, что не могу пройти через эту стену, поскольку изменения уже произошли. Значит, ты тоже не веришь мне. Какой человек, или мадоней, не ощутит себя «несчастным», когда два самых дорогих ему существа не доверяют ему?
– Боюсь, я был слишком настойчив, заставляя тебя принять мой дар.
Я догадался, что эти слова следовало считать извинением.
– Так ты сделаешь, как я прошу?
Ниель осторожно поставил фигурку белого рыцаря на черно-серую доску. Потом поднялся и быстро подошел к окну, сложив руки за спиной.
– Как скажешь. Я отправлю тебя к новому спящему на тех же условиях, что и раньше. Но знай: это приключение, каковы бы ни были его цели, будет последним шагом в превращении, не считая полной передачи силы. Вернувшись, ты станешь мадонеем, телом и душой. Твои человеческие качества покинут тебя, но ты получишь кое-что взамен. Часть твоего прошлого… воспоминания… чувства… тоже уйдут.
– А мои шрамы? Каспариан говорит, что даже эти отметины со временем исчезнут. – Я налил себе стакан вина, удивляясь тому, что рука не дрожит. – Наверное, ты позволил им остаться, чтобы напоминать мне людском вероломстве. – Пусть он сам истолковывает горечь, звучащую в моем голосе. Я хотел получить ответ.
– Тебе не откажешь в проницательности. Но эти два шрама действительно непросто удалить. Их корни уходят слишком глубоко. Мы ведь только начали твое образование, тебе еще много предстоит узнать, но нам нет нужды спешить, эти… напоминания… пригодятся. – Лицо Ниеля светилось, словно на юге уже взошла луна. – Все твое человеческое прошлое покинет тебя, когда ты окончательно превратишься. Не исчезнет, а отойдет на задний план, как будто оно относится вовсе не к тебе, словно это история, рассказанная тебе в далеком детстве. Иначе изменения, произошедшие в твоем разуме, будут слишком пугающими, я не хочу, чтобы ты думал, будто у тебя отняли твою жизнь. Поэтому я позволил этим двум отметинам на твоем физическом теле остаться, ты уничтожишь их сам, когда захочешь, вместе с болезненными воспоминаниями.
Боги, он гордится своим до мелочей продуманным планом. Считает, что оказывает мне милость. Я перевел дух и сложил на груди руки, ощутив боль в боку, там, где была одна из «отметин». Мой собственный план родился всего несколько часов назад, когда я вернулся из гамарандового леса. Смертельная игра, с неожиданными ходами. Меня бесило то, что я зависел не только от себя, делая нужный ход.
– Отлично, – произнес я вслух. – Надо быстрее кончать с этим делом. Оставь мне напоминания. Я не хочу, чтобы меня опять вовлекли во всякие идиотские аферы, как это было в последний раз… боги, как они нелепы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171
Мои пальцы случайно коснулись камня у меня в кармане.
– Но я записал имя, да? На случай, если он когда-нибудь поправится…
– Его записал Викс. Он наложил на него заклятие, позволяющее прочесть его только тебе.
Викс не был рекконарре, он был моим наставником, защитником, учителем, молодым мадонеем, посвятившим себя мне, своему воспитаннику-получеловеку. Викс оставался рядом со мной все годы забвения, в страшные времена исполнения пророчества, когда я был уверен, что, если мы не примем мер предосторожности, какое-то крылатое существо освободит Безымянного бога, чтобы он разрушил мир, уже не помня, что этот бог мой отец. После чего мы, оставшиеся, рекконарре, строители, породили заклятие, разделившее наши души, и Викс жил со мной в Кир-Вагоноте, помня только, что когда-нибудь вернется в Кир-Наваррин и закончит свою жизнь, став частью стены.
Правда давила на меня тяжким грузом.
– Если мы не сумеем заново отстроить стену, что тогда?
– Его конец уже близок, дитя мое. Пусть нашим последним воспоминанием о нем станет его любовь к тебе. В твоей власти попытаться убить его, вызвав на бой, или зарезать во сне. Но сдержать его силу, которая оказалась гораздо больше, нежели мы предполагали, можно только с помощью стены. Каспариан помогает ему сейчас накапливать силу, забирая ее у этих несчастных теней, что появились в Кир-Наваррине, поэтому вероятность того, что он победит, велика. Однако единственный способ, которым он может сделать из тебя настоящего мадонея, это передать тебе свою силу, соединив ее с тем, что есть в тебе самом. Он не может воссоздать магию мадонеев, он может только передать ее, и в этот миг станет наиболее уязвимым.
Ниель не был моим настоящим отцом. У меня нет сыновнего долга перед ним. Но Денас… Валдис… стал частью меня, и, если я собираюсь жить дальше, мне придется быть очень осторожным.
– А что, если я не убью его? Что тогда?
Мы снова вернулись к башне. Госпожа раздвинула в стороны виноградные лозы и положила руки на камень, печально улыбаясь и говоря что-то не слышное для меня, наверное, она приветствовала невидимого стража. Потом повернулась ко мне.
– Наверное, ничего. Он может отдать тебе силу и умереть в крепости, довольный тем, что сделал все для искупления своей вины. Наверное, ты, с обретенной силой, окажешься в состоянии уйти из крепости и жить так, как тебе будет угодно. Но мой муж был одним из самых умных мадонеев и самым сильным из них, что многое значит. Наверное, он найдет способ отнять у тебя свой дар, если ты не оправдаешь его ожиданий, а после этого… Страшно подумать, что он может еще натворить. – Она сжала мои ладони в своих. – Сохрани память о наших намерениях, чтобы ты не позабыл о высшей цели в череде ожидающих тебя перемен. Ты должен завершить начатое. Принять дар и забрать его жизнь, пока он будет переживать свою радость.
Правда тяжелее других слов, говорил отец моей души.
– Если я совершу задуманное, – с трудом выговарил я, борясь с болью в сердце, – кто потом удержит меня?
– Ты найдешь способ. В тебе живут две прекрасные души, одну я знаю, как знаю собственное сердце, другую встретила недавно. То, чего не сможет сделать мой сын, сделаешь ты, незнакомец. Силы земли и неба привели тебя в это место, выковали тебя, придали тебе форму, вдохновили тебя. Я верю им. И я верю тебе, мой сын и мой друг.
Все было сказано. Пройдя через стену башни, я поднялся по винтовой лестнице и осторожно положил камень в деревянную шкатулку. Керован. Безымянный бог. Я посмотрел в окно на поросшие лесом холмы и шагнул в бездну.
– Ты же хотел отказаться! – Рука Ниеля застыла над доской. – В последние дни ты был так несчастен, что я предположил…
– Буду тебе признателен, если ты перестанешь думать за меня. Я не ребенок и способен сам принимать решения, тебе незачем скрывать от меня жестокую правду. Я понимаю последствия совершенных мной поступков, принимаю их и собираюсь идти до конца. Естественно, я горевал, убив неповинных людей, и это произошло оттого, что мой друг Александр не доверился мне полностью. Потом я обнаружил, что не могу пройти через эту стену, поскольку изменения уже произошли. Значит, ты тоже не веришь мне. Какой человек, или мадоней, не ощутит себя «несчастным», когда два самых дорогих ему существа не доверяют ему?
– Боюсь, я был слишком настойчив, заставляя тебя принять мой дар.
Я догадался, что эти слова следовало считать извинением.
– Так ты сделаешь, как я прошу?
Ниель осторожно поставил фигурку белого рыцаря на черно-серую доску. Потом поднялся и быстро подошел к окну, сложив руки за спиной.
– Как скажешь. Я отправлю тебя к новому спящему на тех же условиях, что и раньше. Но знай: это приключение, каковы бы ни были его цели, будет последним шагом в превращении, не считая полной передачи силы. Вернувшись, ты станешь мадонеем, телом и душой. Твои человеческие качества покинут тебя, но ты получишь кое-что взамен. Часть твоего прошлого… воспоминания… чувства… тоже уйдут.
– А мои шрамы? Каспариан говорит, что даже эти отметины со временем исчезнут. – Я налил себе стакан вина, удивляясь тому, что рука не дрожит. – Наверное, ты позволил им остаться, чтобы напоминать мне людском вероломстве. – Пусть он сам истолковывает горечь, звучащую в моем голосе. Я хотел получить ответ.
– Тебе не откажешь в проницательности. Но эти два шрама действительно непросто удалить. Их корни уходят слишком глубоко. Мы ведь только начали твое образование, тебе еще много предстоит узнать, но нам нет нужды спешить, эти… напоминания… пригодятся. – Лицо Ниеля светилось, словно на юге уже взошла луна. – Все твое человеческое прошлое покинет тебя, когда ты окончательно превратишься. Не исчезнет, а отойдет на задний план, как будто оно относится вовсе не к тебе, словно это история, рассказанная тебе в далеком детстве. Иначе изменения, произошедшие в твоем разуме, будут слишком пугающими, я не хочу, чтобы ты думал, будто у тебя отняли твою жизнь. Поэтому я позволил этим двум отметинам на твоем физическом теле остаться, ты уничтожишь их сам, когда захочешь, вместе с болезненными воспоминаниями.
Боги, он гордится своим до мелочей продуманным планом. Считает, что оказывает мне милость. Я перевел дух и сложил на груди руки, ощутив боль в боку, там, где была одна из «отметин». Мой собственный план родился всего несколько часов назад, когда я вернулся из гамарандового леса. Смертельная игра, с неожиданными ходами. Меня бесило то, что я зависел не только от себя, делая нужный ход.
– Отлично, – произнес я вслух. – Надо быстрее кончать с этим делом. Оставь мне напоминания. Я не хочу, чтобы меня опять вовлекли во всякие идиотские аферы, как это было в последний раз… боги, как они нелепы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171