Можно ли, наблюдая из засады, пытаясь понять привычки н причуды жертвы, дойти до такого идиотизма, чтобы в решающий момент опустить ружье? Папа, ты не учил меня этому! Мне было так хорошо и спокойно в созданном тобою мире. Там все было так понятно. Где союзник, где враг, что такое честь воина. Я все это знала до тех самых нор, пока в подвальном захламленном помещении мы не встретились с тобой, Фокс Малдер. Я не понимаю тебя. Вот что не дает мне спать, а вовсе не муки за написанные доносы. Там я всегда стараюсь выгородить тебя, соврать, на бумаге оно легче выходит… Смелое заявление… Ну хорошо, чуть исказить факты. Черт подери эти отчеты и черт подери тебя, Фокс Уильям Малдер! Как можно спокойно и приветливо улыбаться и говорить «пошли работать» именно тогда, когда я лично наплевала бы себе в рожу? Встать перед зеркалом и попробовать, что ли? Ох, что-то плохо у меня сегодня с мозгами… Я сразу учуяла в тебе человека нашего круга. Такие, как мы, попадаются в самых неожиданных местах. Мы занимаем разные должности, мы живем разной жизнью, наверное, мы можем даже стирать носки н сорочки любимому человеку (или но крайней мере сделать такую попытку), но все равно мы посвящены в одну из тайн жизни - как те бессмертные из дешевого сериала. Нас не так уж мало, но мы редко сходимся вместе. И поэтому понимаем друг друга лишь в ту критическую минуту, когда, разделенные разными языками, смешанными каким-то паникером, встаем каждый у своей бойницы на стенах осажденного Вавилона.
Скалли переворачивает кассету в магнитофоне. По привычке вчитывается в надпись:
«Ф. МАЛДЕР. СЕАНС РЕГРЕССИВНОГО ГИПНОЗА, КАССЕТА №2, СТОРОНА Б. 16 ИЮНЯ».
Дэйна вглядывается в фотографии Саманты Малдер, Фокса. Включает воспроизведение. Голоса и гипнотизера, и Малдера ровны, спокойны, совершенно не окрашены интонациями - и оттого протокол еще убедительнее…
« - Но глаза у вас открыты?
- Да, открыты, но, кажется, ничего не происходит.
- Попробуйте повернуть голову.
- Не могу.
- Почему?
- Не знаю. Я не могу двинуться. Я лежу в постели и не могу пошевелить даже пальцем».
Вот она, эта беспомощность, которую он ощущает всякий раз, когда истина ускользает от него по вине тупых исполнителей, чьей-то злой воли, стечения обстоятельств. Он словно опять один в постели и не может ничего поделать… Теперь ты не один, Малдер. Теперь - не один…
« - Вы видите вашу сестру?
- Нет. Но я ее слышу.
- Что она говорит?
- Она зовет меня. Все время зовет… Она зовет меня на помощь. А я не могу ей ничем помочь. Не могу двинуться…»
Чем оп занят сейчас - в то время, когда я слушаю эту запись? Роется в документах, выкапывая очередное головоломное дело, способное приблизить его еще на один маленький шажок к разгадке главной тайны? Встречается со своим таинственным всемогущим осведомителем, добывая совершенно неопровержимые доказательства присутствия чужаков прямо у нас под носом? Спит, забыв раздеться, но не забыв прослушать записи на автоответчике и осмотреть следы вокруг дома? А может быть, сидит в пустой церкви, опираясь на вытянутые руки, которые сжимают фотографию Саманты, и молит Бога о помощи, молит неумело, но от чистого сердца, ибо ему, как и Дарлен Моррис, больше не на кого надеяться на этой планете? И пока никто не может увидеть его в одиночестве храма, беззвучно плачет - опять все напрасно, опять лишь потерял время, опять ни на дюйм не приблизился к сестре?.. Может быть… О Малдере можно гадать бесконечно. Но можно и постараться помочь ему, в меру сил и понимания. Я хочу помочь.
«- Вам страшно?
- Наверное, страшно. Но я не боюсь.
- Почему?
- Из-за голоса.
- Голоса?
- Да. Он звучит в моей голове.
- И что он говорит?
- Он просит не бояться. Говорит, что с ней ничего плохого не случится. Что настанет день - и она вернется.
- Вы верите этому голосу?
- Я хочу верить!»

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16