Пассажиры - в основном пассажирки - настояли, а водитель не особенно упирался. Теперь же, когда выяснилось, что все в порядке, мотор снова заурчал и машина двинулась дальше).
- Тебя не укачивает? - тревожно спросил дядя. Он винил себя за то, что позволил племяннику съесть так много мороженого, и теперь не знал, как быть. У Юрия Николаевича никогда не было детей, и с одной стороны это, а с другой - понимание того, что они находятся очень далеко от больших больниц и современных лекарств, - заставляло его относиться к сложившейся ситуации крайне серьезно.
- Вы же помните, нет, - слабо улыбнулся Макс. - Вообще-то, не знаю, что на меня такое нашло… ну, я никогда раньше не падал в обморок. Наверное, перенервничал… и вообще.
- Есть хочешь?
- Не-а, не сейчас, - мальчик провел рукой по лицу - оно было мокрым.
- Я плакал во сне?
Юрий Николаевич непонимающе сдвинул брови, потом качнул головой:
- Нет, просто когда… когда оказалось, что ты без сознания, смочили водой…
- А-а. Ясно, - Макс вытер остатки влаги и внимательно посмотрел на дядю: - Далеко еще ехать?
- Примерно час.
Мальчик тихонько вздохнул. Ему было очень жарко, а альпинисты, похоже, растянулись цепью по всему горлу. Им, наверное, важнее был сам процесс восхождения, а не результат.
Ладно, думать об этом не стоит. Все равно еще час трястись в автобусе, так что лучше отвлечься.
Макс выглянул в окно.
Автобус ехал по полю.
8
Но это было другое поле, не то, из его сна; к тому же, теперь они мчались по асфальтовой дороге, и колоски не подступали к бокам машины вплотную. Почему-то именно эта деталь показалась мальчику самой успокаивающей.
Он посмотрел на небо, проследил взглядом за черной летящей точкой («Наверное, аист. А может - коршун») и вдруг понял, что скоро стемнеет.
Пожалуй, даже скорее, чем хотелось бы.
Макс, разумеется, не боялся темноты. Взрослые молодые люди возрастом в тринадцать лет не могут бояться темноты, это абсурдно. Темнота, как таковая, содержит в себе ничуть не меньше привлекательности, чем яркий солнечный день. По правде сказать, Макс даже любил ночь, любил ночной воздух, ведь он чище и душистее, как будто наполнен ароматами сказочных стран; любил звезды (в них, если отвыкнуть, можно обнаружить тоже своеобразное волшебство; это ведь чудо - звезды); любил ночную тишину и дворовых сверчков, которые непонятно как выжили в городе и даже оказались в состоянии петь.
Макс не боялся темноты, нет. Он боялся того, что может скрываться в темноте.
День и ночь в его представлении делились (пускай и не совсем четко, немного алогично) на время обычных людей и время людей необычных. Днем властвуют первые, ночью - вторые. Но и среди обычных, и среди необычных людей есть добрые и злые. Представляете: «необычные злые люди»? То-то!..
Точка на небе приблизилась к одному из телеграфных столбов, взмахнула крыльями и опустилась на верхние перекладины. Теперь Макс видел, что это белый аист.
«А в гнезде, кажется, уже есть малыши».
Ему стало интересно, как они чувствуют себя там, высоко над землей, когда ждут родителя с ужином и следят за машинами, что проезжают мимо.
В салоне автобуса стемнело. Столб с аистами пронесся и исчез вдали; там, похоже, уже приступили к еде.
Дядя Юра словно уловил его мысли.
- Проголодался?
- Не-а, спасибо. Приедем - тогда.
Сейчас одна только мысль о еде вызывала приступ кашля. И одновременно - бурчание в животе.
Чтобы не мучиться, мальчик откинулся на сидении и постарался заснуть. И - заснул, на сей раз без кошмаров.
9
Кот был четырехцветным, что, в принципе, являлось самым вопиющим нарушением законов природы. Но ведь вот он, мурлычет, трется о ноги, поглядывает на гостей.
Зверь поднял белую лобастую голову с рыжей полосой, проходящей от кончика носа до затылка, самоуверенно мявкнул и повел ухом. На кухне жарили мясо, и «чудо природы», понятно, немного нервничало. К тому же, кота смущали чужие люди.
А Макс зачарованно разглядывал зверя, который, кроме белого и рыжего, был носителем еще и серого с синим цветов. Расскажи кому - не поверят. Мальчик протянул руку и погладил кота - тот охотно откликнулся, подставляя голову под Максову ладонь.
- Ужо пазнаемилися! - шумно констатировал Ягор Василич, возникая на пороге комнаты. - Шархану, я гляжу, сення зноу дасталася. Сашка злавиу и размалявау. И як у яго гэта выйшла?..
С этими словами хозяин направился к серванту за рюмками, а Макс мысленно засмеялся: «Тоже мне, первооткрыватель!» Хотя, с другой стороны, мальчик подсознательно ждал чего-то подобного, какого-нибудь чуда. С тех пор, как автобус высадил их с дядей на окраине села и они, немного проблуждав в потемках, отыскали дом давнишнего дядь Юриного друга, Макс как будто попал в другой мир. И разговаривали здесь на другом, чудном языке, который понимаешь и не понимаешь одновременно. И жили по-другому. Так почему бы и не обитать в нем четырехцветным котам?..
А оказывается, все намного проще. Сын дядь Юриного друга, Ягора Василича и его жены, тети Маши, «злавиу и размалявау». То бишь, словил и покрасил.
Чуть позже, когда они вчетвером уже сели ужинать «чым Бог адарыл», явился и котомучитель с сестрой. Мальчик (вероятно, тот самый «подающий надежды художник» Сашка) при виде нежданных гостей замер; глаза его настороженно оглядели чужаков, потом переметнулись на родителей. После короткого визуального обследования был сделан однозначный вывод об осведомленности отца про некоторые творческие поиски сына - неутешительное, скажем прямо, резюме. Девочка же смущенно потупилась, покраснела и спряталась за спину старшего брата.
- Ну, разпавядай, - грозно молвил Ягор Василич. - Навошта Шархана фарбавау? Вродзе дарослы чалавек, у трэций клас ходзишь - и гэтакия фокусы вытваряеш.
Молодой рафаэль кашлянул, почесал засохшую корочку крови на сбитой коленке и шмыгнул носом.
- Шархану, миж иншым, спадобалася, - неожиданно пискнула девчонка, задиристо выглядывая из-за братовой спины. - Вот!
- С чаго ж ты взяла, што яму спадобалася? - спросила тетя Маша. - ‚н табе асабиста признауся?
- Миж иншым, - буркнул Сашка, - миж иншым, кали на Шархана зноу Барыскин Пират накинувся, той тольки шыпнув раз и усе. Забег Пират да будки, схавауся и больш Шархана не займау. Вот!
- Гора з ими! - всплеснула руками тетя Маша. - Ну што паробиш? Сядайце ужо есци, разбышаки. Але ж спачатку пазнаемцися з гасцями.
Последовала церемония знакомства. Дети немного робели, Макс нейтрально кивнул им, честно говоря, больше озабоченный мыслями о мягкой постели и затянувшемся восхождении невидимых альпинистов. Юрий Николаевич, к его чести, не стал задавать ребятам глупых вопросов типа «в каком классе ты учишься», «какой твой любимый предмет» или «нравится ли тебе учиться». Он просто поздоровался с художником-Сашкой, с застенчивой Анжелкой - те несмело ответили.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59
- Тебя не укачивает? - тревожно спросил дядя. Он винил себя за то, что позволил племяннику съесть так много мороженого, и теперь не знал, как быть. У Юрия Николаевича никогда не было детей, и с одной стороны это, а с другой - понимание того, что они находятся очень далеко от больших больниц и современных лекарств, - заставляло его относиться к сложившейся ситуации крайне серьезно.
- Вы же помните, нет, - слабо улыбнулся Макс. - Вообще-то, не знаю, что на меня такое нашло… ну, я никогда раньше не падал в обморок. Наверное, перенервничал… и вообще.
- Есть хочешь?
- Не-а, не сейчас, - мальчик провел рукой по лицу - оно было мокрым.
- Я плакал во сне?
Юрий Николаевич непонимающе сдвинул брови, потом качнул головой:
- Нет, просто когда… когда оказалось, что ты без сознания, смочили водой…
- А-а. Ясно, - Макс вытер остатки влаги и внимательно посмотрел на дядю: - Далеко еще ехать?
- Примерно час.
Мальчик тихонько вздохнул. Ему было очень жарко, а альпинисты, похоже, растянулись цепью по всему горлу. Им, наверное, важнее был сам процесс восхождения, а не результат.
Ладно, думать об этом не стоит. Все равно еще час трястись в автобусе, так что лучше отвлечься.
Макс выглянул в окно.
Автобус ехал по полю.
8
Но это было другое поле, не то, из его сна; к тому же, теперь они мчались по асфальтовой дороге, и колоски не подступали к бокам машины вплотную. Почему-то именно эта деталь показалась мальчику самой успокаивающей.
Он посмотрел на небо, проследил взглядом за черной летящей точкой («Наверное, аист. А может - коршун») и вдруг понял, что скоро стемнеет.
Пожалуй, даже скорее, чем хотелось бы.
Макс, разумеется, не боялся темноты. Взрослые молодые люди возрастом в тринадцать лет не могут бояться темноты, это абсурдно. Темнота, как таковая, содержит в себе ничуть не меньше привлекательности, чем яркий солнечный день. По правде сказать, Макс даже любил ночь, любил ночной воздух, ведь он чище и душистее, как будто наполнен ароматами сказочных стран; любил звезды (в них, если отвыкнуть, можно обнаружить тоже своеобразное волшебство; это ведь чудо - звезды); любил ночную тишину и дворовых сверчков, которые непонятно как выжили в городе и даже оказались в состоянии петь.
Макс не боялся темноты, нет. Он боялся того, что может скрываться в темноте.
День и ночь в его представлении делились (пускай и не совсем четко, немного алогично) на время обычных людей и время людей необычных. Днем властвуют первые, ночью - вторые. Но и среди обычных, и среди необычных людей есть добрые и злые. Представляете: «необычные злые люди»? То-то!..
Точка на небе приблизилась к одному из телеграфных столбов, взмахнула крыльями и опустилась на верхние перекладины. Теперь Макс видел, что это белый аист.
«А в гнезде, кажется, уже есть малыши».
Ему стало интересно, как они чувствуют себя там, высоко над землей, когда ждут родителя с ужином и следят за машинами, что проезжают мимо.
В салоне автобуса стемнело. Столб с аистами пронесся и исчез вдали; там, похоже, уже приступили к еде.
Дядя Юра словно уловил его мысли.
- Проголодался?
- Не-а, спасибо. Приедем - тогда.
Сейчас одна только мысль о еде вызывала приступ кашля. И одновременно - бурчание в животе.
Чтобы не мучиться, мальчик откинулся на сидении и постарался заснуть. И - заснул, на сей раз без кошмаров.
9
Кот был четырехцветным, что, в принципе, являлось самым вопиющим нарушением законов природы. Но ведь вот он, мурлычет, трется о ноги, поглядывает на гостей.
Зверь поднял белую лобастую голову с рыжей полосой, проходящей от кончика носа до затылка, самоуверенно мявкнул и повел ухом. На кухне жарили мясо, и «чудо природы», понятно, немного нервничало. К тому же, кота смущали чужие люди.
А Макс зачарованно разглядывал зверя, который, кроме белого и рыжего, был носителем еще и серого с синим цветов. Расскажи кому - не поверят. Мальчик протянул руку и погладил кота - тот охотно откликнулся, подставляя голову под Максову ладонь.
- Ужо пазнаемилися! - шумно констатировал Ягор Василич, возникая на пороге комнаты. - Шархану, я гляжу, сення зноу дасталася. Сашка злавиу и размалявау. И як у яго гэта выйшла?..
С этими словами хозяин направился к серванту за рюмками, а Макс мысленно засмеялся: «Тоже мне, первооткрыватель!» Хотя, с другой стороны, мальчик подсознательно ждал чего-то подобного, какого-нибудь чуда. С тех пор, как автобус высадил их с дядей на окраине села и они, немного проблуждав в потемках, отыскали дом давнишнего дядь Юриного друга, Макс как будто попал в другой мир. И разговаривали здесь на другом, чудном языке, который понимаешь и не понимаешь одновременно. И жили по-другому. Так почему бы и не обитать в нем четырехцветным котам?..
А оказывается, все намного проще. Сын дядь Юриного друга, Ягора Василича и его жены, тети Маши, «злавиу и размалявау». То бишь, словил и покрасил.
Чуть позже, когда они вчетвером уже сели ужинать «чым Бог адарыл», явился и котомучитель с сестрой. Мальчик (вероятно, тот самый «подающий надежды художник» Сашка) при виде нежданных гостей замер; глаза его настороженно оглядели чужаков, потом переметнулись на родителей. После короткого визуального обследования был сделан однозначный вывод об осведомленности отца про некоторые творческие поиски сына - неутешительное, скажем прямо, резюме. Девочка же смущенно потупилась, покраснела и спряталась за спину старшего брата.
- Ну, разпавядай, - грозно молвил Ягор Василич. - Навошта Шархана фарбавау? Вродзе дарослы чалавек, у трэций клас ходзишь - и гэтакия фокусы вытваряеш.
Молодой рафаэль кашлянул, почесал засохшую корочку крови на сбитой коленке и шмыгнул носом.
- Шархану, миж иншым, спадобалася, - неожиданно пискнула девчонка, задиристо выглядывая из-за братовой спины. - Вот!
- С чаго ж ты взяла, што яму спадобалася? - спросила тетя Маша. - ‚н табе асабиста признауся?
- Миж иншым, - буркнул Сашка, - миж иншым, кали на Шархана зноу Барыскин Пират накинувся, той тольки шыпнув раз и усе. Забег Пират да будки, схавауся и больш Шархана не займау. Вот!
- Гора з ими! - всплеснула руками тетя Маша. - Ну што паробиш? Сядайце ужо есци, разбышаки. Але ж спачатку пазнаемцися з гасцями.
Последовала церемония знакомства. Дети немного робели, Макс нейтрально кивнул им, честно говоря, больше озабоченный мыслями о мягкой постели и затянувшемся восхождении невидимых альпинистов. Юрий Николаевич, к его чести, не стал задавать ребятам глупых вопросов типа «в каком классе ты учишься», «какой твой любимый предмет» или «нравится ли тебе учиться». Он просто поздоровался с художником-Сашкой, с застенчивой Анжелкой - те несмело ответили.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59