Чтобы не обращать на себя внимание, он нацепил неброскую ветровку, кеды и треники. В городах российской глубинки поголовно все молодые люди ходили в спортивных штанах. Из всех окон звучал и хрипел динамиками «Ласковый май».
От нечего делать Котов зашёл в продовольственный магазин. С тоской он перевёл свой взгляд от пачек с солью к пачкам с перловой крупой и дальше — к пирамиде, составленной из банок консервов «Морской салат».
Внизу, за витриной холодильника, рядом с горой развесного комбижира, лежала колбаса. С виду она была какая-то очень странная: непомерно толстая и рыхлая, довольно-таки странного цвета. Дима наклонился к стеклу и прочитал ценник: «Колбаса кровяно-растительная. Цена 40 коп/кг».
Пройдя ещё пару кварталов, Котов увидел очередь.
У самых дверей в магазин — там, где очередь утолщалась, принимала неправильные очертания и колыхалась как потревоженный беспозвоночный организм, в самой гуще толпы Дима заметил мужественно копошащихся Осипова и Лисовского.
Для них, кстати говоря, это была последняя поездка с группой «Форт». Лисовскому надоели томные и многозначительные взгляды Марусина, его «шутливые» прихваты и поглаживания, да и вообще вся эта тягомотина. В конце концов, в жизни имеют значение не только деньги. Что до Осипова, то он с самого начала терпел всю эту музыку только из солидарности с приятелем.
Дима окликнул друзей, встал на цыпочки и протянул через головы четвертной.
Минут через сорок они возвращались в гостиницу. В двух сумках позвякивали двадцать бутылок пива и три по 0,75 «Столичной».
Забрав свои бутылки, Дима направился в номер Степанова.
Тот валялся на кровати с гитарой, бессмысленно пощипывая струны и глядя в потолок. Котов сполоснул стаканы и налил пива.
Какое-то время пили молча, глядя в бессмысленное мерцание телевизора, принимавшего польские каналы.
— Утром домой звонил, — сказал Степанов. — Жена плачет.
— Да, она у тебя какая-то домашняя. Не умеет сама развлечься.
Опять помолчали, булькая пивом из бутылок в стаканы.
— А у тебя там что с этой Мариной?
— По правде говоря, крепко зацепила. Не всё сразу. Ещё не известно, как она там без меня время проводит… Ладно, освобождай стакан.
Котов открыл «сабонис» и разлил водку.
«Белые розы, белые розы…», — пела солистка на эстраде гостиничного ресторана. Степанов долго не возвращался из туалета, а Дима, подперев ладонью непослушную голову, разглядывал танцующих. Насмотревшись на похотливо двигающиеся девичьи фигуры, он повернулся и обвёл мутными глазами ресторан. У входа стояла женщина лет тридцати пяти с будящими воображение бёдрами, броско одетая и накрашенная. Женщина заметила Котова и слегка кивнула. Дима сделал пригласительный жест рукой, едва удержавшись на стуле. Женщина прошла между столиками, покачивая бёдрами, и подсела к Котову.
— Дима, — представился тот.
— Лариса. Ты что, один?
— Вроде как. Хотите выпить?
Дима налил, они выпили.
— Хотите пойдём ко мне в номер? — сказал Котов.
— Ненадолго, — сказала Лариса. — Цифра «двадцать пять» тебя не пугает?
Дима убедительно похлопал себя по карману, выпил ещё рюмку и поднялся.
— Ложись, я в ванную, — сказала Лариса.
Дима разделся и лёг.
Прошло несколько минут, Лариса подошла к кровати, потрясла Диму за плечо, похлопала по щекам, пошарила в его одежде, плюнула, выругалась, оделась и вышла из номера.
Котов крепко спал, зажав в кулаке презерватив. Бумажник лежал под матрасом.
Марина
Бесконечные котовские гастроли ставили Марину в положение неопределённости. Она чувствовала — то необъяснимое и притягательное, что связывало их уже почти полгода, отдалялось от неё всё дальше. За эти гастрольные месяцы они провели вместе в общей сложности не больше недели. Если бы Котов хоть один раз честно поговорил с ней о планах на будущее, всё было бы по-другому, но Дима всякий раз увиливал от такого разговора.
За Мариной давно ухаживал надёжный и порядочный человек и ей хотелось определённости. Она изредка встречалась с этим человеком, он делал подарки, она не говорила ни да, ни нет. Пора было, в конце концов, на что-то решаться.
Котов звонил ей на днях из Гродно и оставил номер своего гостиничного телефона. Марина отыскала в справочнике код и набрала номер.
— Дима, это я.
— А, привет! Завтра, завтра уже вылетаем.
— А потом?
— Потом две недели по Уралу. Очень хорошее предложение; пока сезон, надо работать.
— Дима, ты меня любишь?
— Глупый вопрос.
— Ты не хочешь на мне жениться?
— Ну, Марина, — заныл Котов упавшим голосом, — опять ты начинаешь…
— Прощай, Дима.
Марина повесила трубку, выкурила сигарету, снова набрала номер, но уже другой.
— Кирилл? Да. Да. Хорошо. Хорошо, сегодня я к тебе приеду.
ОБРЫВОЧНЫЕ ВОСПОМИНАНИЯ
Майор Кизяк сидел за столом в своём кабинете, обхватив руками взъерошенную голову, и смотрел в одну точку. За последнее время он сильно изменился — побледнел, вокруг глаз образовались тёмные круги, лицо изредка подёргивалось нервным тиком.
Дела зашли чересчур далеко: в обмен на похищенные документы проклятый Ливинштейн требовал выдать ему полный список осведомителей, вращающихся в рок-н-ролльной среде. Но тогда, в случае разоблачения, Александру Сулеймановичу грозило уже не служебное расследование (которое наверняка поручат Зубову, а его методы хорошо известны), а достаточно приличный срок в спецзоне.
— Майор Кизяк — к полковнику Ежову! — раздался в селекторе голос дежурного офицера.
У майора похолодело в животе, обрывки мыслей закружились, словно в калейдоскопе.
— Присаживайтесь, Александр Сулейманович, присаживайтесь, очень неважно выглядите. Вы здоровы? Супруга ваша в порядке?
— Всё хорошо, товарищ полковник.
— Вы поработали с Ливинштейном?
— Так точно.
Последовала пауза.
— Кизяк, мне тянуть вас за язык?
— Он отказался.
— Та-ак.
Ежов встал из-за стола и прошёлся по кабинету.
— Доложите, как обстоят дела в вашем отделе.
— Агент Странник довёл ценную информацию. Пятнадцатого августа в Киришском лесопарке будет организован несанкционированный рок-фестиваль. Наш отдел готовит массовую операцию по захвату зрителей и участников под кодовым названием «Трал».
— Это интересно. Вероятно, там соберётся давно интересующая нас публика. Вовремя оцепив местность, мы сможем наконец поставить на учёт все эти отбросы. Сколько мы платим Страннику?
— Тридцать за каждую разовую информацию.
— Хорошо. Выпишите ему премию и вплотную займитесь этим делом.
— Разрешите идти?
— Да. Кизяк! Имейте в виду, что от успеха зависит ваше будущее. Идите.
Вернувшись к себе в кабинет, Кизяк сел за стол и, в отчаянии глядя прямо пред собой, взъерошил волосы.
Начало конца
Душным вечером «Форт» прибыл, наконец, в Ленинград.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75
От нечего делать Котов зашёл в продовольственный магазин. С тоской он перевёл свой взгляд от пачек с солью к пачкам с перловой крупой и дальше — к пирамиде, составленной из банок консервов «Морской салат».
Внизу, за витриной холодильника, рядом с горой развесного комбижира, лежала колбаса. С виду она была какая-то очень странная: непомерно толстая и рыхлая, довольно-таки странного цвета. Дима наклонился к стеклу и прочитал ценник: «Колбаса кровяно-растительная. Цена 40 коп/кг».
Пройдя ещё пару кварталов, Котов увидел очередь.
У самых дверей в магазин — там, где очередь утолщалась, принимала неправильные очертания и колыхалась как потревоженный беспозвоночный организм, в самой гуще толпы Дима заметил мужественно копошащихся Осипова и Лисовского.
Для них, кстати говоря, это была последняя поездка с группой «Форт». Лисовскому надоели томные и многозначительные взгляды Марусина, его «шутливые» прихваты и поглаживания, да и вообще вся эта тягомотина. В конце концов, в жизни имеют значение не только деньги. Что до Осипова, то он с самого начала терпел всю эту музыку только из солидарности с приятелем.
Дима окликнул друзей, встал на цыпочки и протянул через головы четвертной.
Минут через сорок они возвращались в гостиницу. В двух сумках позвякивали двадцать бутылок пива и три по 0,75 «Столичной».
Забрав свои бутылки, Дима направился в номер Степанова.
Тот валялся на кровати с гитарой, бессмысленно пощипывая струны и глядя в потолок. Котов сполоснул стаканы и налил пива.
Какое-то время пили молча, глядя в бессмысленное мерцание телевизора, принимавшего польские каналы.
— Утром домой звонил, — сказал Степанов. — Жена плачет.
— Да, она у тебя какая-то домашняя. Не умеет сама развлечься.
Опять помолчали, булькая пивом из бутылок в стаканы.
— А у тебя там что с этой Мариной?
— По правде говоря, крепко зацепила. Не всё сразу. Ещё не известно, как она там без меня время проводит… Ладно, освобождай стакан.
Котов открыл «сабонис» и разлил водку.
«Белые розы, белые розы…», — пела солистка на эстраде гостиничного ресторана. Степанов долго не возвращался из туалета, а Дима, подперев ладонью непослушную голову, разглядывал танцующих. Насмотревшись на похотливо двигающиеся девичьи фигуры, он повернулся и обвёл мутными глазами ресторан. У входа стояла женщина лет тридцати пяти с будящими воображение бёдрами, броско одетая и накрашенная. Женщина заметила Котова и слегка кивнула. Дима сделал пригласительный жест рукой, едва удержавшись на стуле. Женщина прошла между столиками, покачивая бёдрами, и подсела к Котову.
— Дима, — представился тот.
— Лариса. Ты что, один?
— Вроде как. Хотите выпить?
Дима налил, они выпили.
— Хотите пойдём ко мне в номер? — сказал Котов.
— Ненадолго, — сказала Лариса. — Цифра «двадцать пять» тебя не пугает?
Дима убедительно похлопал себя по карману, выпил ещё рюмку и поднялся.
— Ложись, я в ванную, — сказала Лариса.
Дима разделся и лёг.
Прошло несколько минут, Лариса подошла к кровати, потрясла Диму за плечо, похлопала по щекам, пошарила в его одежде, плюнула, выругалась, оделась и вышла из номера.
Котов крепко спал, зажав в кулаке презерватив. Бумажник лежал под матрасом.
Марина
Бесконечные котовские гастроли ставили Марину в положение неопределённости. Она чувствовала — то необъяснимое и притягательное, что связывало их уже почти полгода, отдалялось от неё всё дальше. За эти гастрольные месяцы они провели вместе в общей сложности не больше недели. Если бы Котов хоть один раз честно поговорил с ней о планах на будущее, всё было бы по-другому, но Дима всякий раз увиливал от такого разговора.
За Мариной давно ухаживал надёжный и порядочный человек и ей хотелось определённости. Она изредка встречалась с этим человеком, он делал подарки, она не говорила ни да, ни нет. Пора было, в конце концов, на что-то решаться.
Котов звонил ей на днях из Гродно и оставил номер своего гостиничного телефона. Марина отыскала в справочнике код и набрала номер.
— Дима, это я.
— А, привет! Завтра, завтра уже вылетаем.
— А потом?
— Потом две недели по Уралу. Очень хорошее предложение; пока сезон, надо работать.
— Дима, ты меня любишь?
— Глупый вопрос.
— Ты не хочешь на мне жениться?
— Ну, Марина, — заныл Котов упавшим голосом, — опять ты начинаешь…
— Прощай, Дима.
Марина повесила трубку, выкурила сигарету, снова набрала номер, но уже другой.
— Кирилл? Да. Да. Хорошо. Хорошо, сегодня я к тебе приеду.
ОБРЫВОЧНЫЕ ВОСПОМИНАНИЯ
Майор Кизяк сидел за столом в своём кабинете, обхватив руками взъерошенную голову, и смотрел в одну точку. За последнее время он сильно изменился — побледнел, вокруг глаз образовались тёмные круги, лицо изредка подёргивалось нервным тиком.
Дела зашли чересчур далеко: в обмен на похищенные документы проклятый Ливинштейн требовал выдать ему полный список осведомителей, вращающихся в рок-н-ролльной среде. Но тогда, в случае разоблачения, Александру Сулеймановичу грозило уже не служебное расследование (которое наверняка поручат Зубову, а его методы хорошо известны), а достаточно приличный срок в спецзоне.
— Майор Кизяк — к полковнику Ежову! — раздался в селекторе голос дежурного офицера.
У майора похолодело в животе, обрывки мыслей закружились, словно в калейдоскопе.
— Присаживайтесь, Александр Сулейманович, присаживайтесь, очень неважно выглядите. Вы здоровы? Супруга ваша в порядке?
— Всё хорошо, товарищ полковник.
— Вы поработали с Ливинштейном?
— Так точно.
Последовала пауза.
— Кизяк, мне тянуть вас за язык?
— Он отказался.
— Та-ак.
Ежов встал из-за стола и прошёлся по кабинету.
— Доложите, как обстоят дела в вашем отделе.
— Агент Странник довёл ценную информацию. Пятнадцатого августа в Киришском лесопарке будет организован несанкционированный рок-фестиваль. Наш отдел готовит массовую операцию по захвату зрителей и участников под кодовым названием «Трал».
— Это интересно. Вероятно, там соберётся давно интересующая нас публика. Вовремя оцепив местность, мы сможем наконец поставить на учёт все эти отбросы. Сколько мы платим Страннику?
— Тридцать за каждую разовую информацию.
— Хорошо. Выпишите ему премию и вплотную займитесь этим делом.
— Разрешите идти?
— Да. Кизяк! Имейте в виду, что от успеха зависит ваше будущее. Идите.
Вернувшись к себе в кабинет, Кизяк сел за стол и, в отчаянии глядя прямо пред собой, взъерошил волосы.
Начало конца
Душным вечером «Форт» прибыл, наконец, в Ленинград.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75