Но ребята потом рассказывали, что по откровенности эта речуга не уступала фултонской. Кошкодамов кричал, что благодаря проискам врагов его не выбрали в комитет комсомола, что его нарочно завалили на каком-то там экзамене, зачитывал вслух интимные письма Ники Калининой. Он на всех произвел такое отвратительное впечатление, что наше сонное царство вдруг проснулось. Ему врезали по первое число, разнесли в клочья. Постановили: ходатайствовать перед деканатом о восстановлении Невмянова и Северина и об отчислении Кошкодамова, причем с небывалой доселе формулировкой: “За попытку использования коллектива в личных целях”.
Но, конечно, мы со Стасом восстанавливаться уже не стали: работа в милиции оказалась не такой уж занудной, нас позвали в розыск, так что нам вполне хватило вечернего отделения. Да и Кошкодамов, гад, вывернулся. Не отчислили его, простили, спустили на тормозах – учли, что он покаялся, бил себя в грудь, обещал исправиться. По иронии судьбы, он теперь где-то адвокатом.
Так что, если смотреть отстранение, справедливость хоть и восторжествовала на словах, на деле все это было махание кулаками после драки. Но все равно я иногда вспоминаю кошкодамовскую историю и единственное, за что себя корю, – за то, что так скептически отнеслись мы с Севериным к очкарику-корреспонденту. Потом какое-то время я еще следил за его публикациями: похоже, он был серьезный и интересный парень... Ольга иронически улыбалась мне с траурного портрета. Сегодня утром мы обсуждали с Комаровым, не пора ли объявить в редакции об ошибке. И снова решили немного повременить. Дело даже было не в том, что о действительной судьбе Троепольской мы ничего взамен сообщить пока не могли. Просто весь наш оперативный опыт говорил о том, что любая информация, которой располагаешь ты и не располагают другие, даёт тебе некоторое преимущество. Откровенно говоря, мы примитивно жадничали. И вот сегодня, кажется, открылась наконец возможность невинность соблюсти и кой-какой капитал приобрести.
13
В управление я приехал часам к двенадцати. Комковский сидел под сенью цикуты перед пишущей машинкой, обложившись со всех сторон бумагами.
– Братцы, – взмолился он, – возьмите в дело! Совсем канцелярия замучила!
– Только мальчиком, – сурово ответил я. – За харч и науку.
– Мальчиком я и так у вас работаю, – уныло сказал Игорь. – Вернее, девочкой. Выполняю секретарскую работу. Во-первых, тебе звонил Стас. Вот, я тут записал... Он от двенадцати до часу ждет тебя в Доме книги. И еще: “Был в Мосбуккниге, смотрел квитанции. Сережа-Джим – Цаплин Сергей Федорович”, тут адрес, он просил проколоть его через ЦАБ, я сделал. Есть такой, работает сменным диспетчером в бойлерной ДЭЗ-13. Погоди, – остановил он меня, увидев, что я, схватив листок, направляюсь к двери. – Еще вам обоим звонил Балакин. Просил приехать или хотя бы позвонить не позже четырех. И последнее, – сказал Комковский, голосом давая понять, что из секретаря-машинистки он преображается в моего начальника: – Где фотографии?
Я хлопнул себя по лбу и вытащил из кармана конверт.
– Хоро-ош, – скептически протянул Игорь, отрезая две карточки. – Что они там тебя – под дулом револьвера фотографировали?
Северина я обнаружил в отделе технической литературы. Он углубленно изучал “Основы агрохимии”.
– Топай полегоньку через служебный вход к машине, – тихо сказал он мне, не отрываясь от своего увлекательного чтения. – Там встретимся.
На этот раз Стас, слава Богу, спрятал машину в тень, хотя, вероятно, им руководили отнюдь не соображения моего удобства.
– В диспетчерской нет – выходной, – с ходу начал он, едва мы залезли внутрь, – дома тоже никто не берет трубку.
Очень может быть, что болтается тут. Но вот беда, в лицо мы его не знаем. Какие будут предложения? Я пожал плечами.
– Пойду опять толкаться возле покупки, что же еще? Авось сойду там теперь за своего.
– Мудро, – одобрил Северин. – У меня возникла та же идея... час назад. Поэтому я тут для тебя кое-что организовал.
Он полез под сиденье и вытащил оттуда красивую, всю в заклепках, нашлепках, “молниях” и карманчиках спортивную сумку. Со словами “будешь у нас, Шурик, не хуже других” расстегнул ее и стал извлекать одну за другой старинные книжки в роскошных кожаных переплетах.
– Ты где это все взял? – ахнул я.
– Можешь быть спокоен, не украл, – отвечал Северин. – Помнишь пианисточку, к которой я Комковского посылал? У нее папаша – профессор консерватории в четвертом поколении. Хорош бы я был – звонить туда по твоему совету! – добавил он саркастически.
– Когда ж ты успел? – поразился я.
– Вчера вечером. Позвонил, а она меня домой пригласила. Ну с папашей мы сразу сошлись – душа в душу. Он только одного не любит: про музыку говорить. Так это и я не люблю.
– Тебя там не женят? – спросил я подозрительно.
– Ты что? – обиделся за новых знакомых Северин. – Интеллигентные люди! Да и потом, нужен я им... со своей специальностью...
– Книжек тебе, во всяком случае, отвалили по-родственному, – заметил я с легкой завистью. Как это у Северина получается, что его с первой минуты начинают любить все: от домработниц до профессоров консерватории. Не говоря уж про пианисток. – Тут небось на тысячу рублей.
– На тысячу не на тысячу, – сказал Северин, – а постарайся не потерять.
Я ему хотел расписку написать, так мы чуть не поссорились. Почти что семейный был скандал.
Я упаковал книги обратно и собрался вылезать из машины.
– За мной не смотри, – напутствовал меня Стас. – Я буду все время в поле зрения. Если найдешь Джима, постарайся отвести его зачем-нибудь в сторону и перевесь сумку с правого плеча на левое.
Мне повезло. Видимо, по раннему времени большого потока сдающих еще не было, поэтому товароведы и перекупщики – все томились бездельем. Я издалека приметил своего горбато-носатого приятеля, но подходить не стал, сразу направился к покупке и начал быстро выкладывать книги на стол.
Мой неожиданный рейд по тылам достиг цели: никто из коршунов не успел на меня спикировать, перехватить по дороге, и теперь они барражировали на расстоянии, бросая на меня и на мои книги плотоядные взгляды. Впрочем, по тому, как вспыхнули и округлились глаза у двух товароведов, я понял, что Северин, видимо, хорошо объяснил своему музыкальному профессору задачу, а тот жаться не стал – выдал самое лучшее. Я и сам только теперь рассмотрел книги как следует. Почти все это были исторические сочинения. Три тома некоего А. Брикнера в роскошных, тисненых, с золотым обрезом, переплетах: “История царствования Екатерины II”, томик Ключевского “Жития святых как исторический источник”, что-то Костомарова. Последних двух мне даже приходилось читать, и я подумал, что это совсем неплохо – быть интеллигентом в четвертом поколении.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64
Но, конечно, мы со Стасом восстанавливаться уже не стали: работа в милиции оказалась не такой уж занудной, нас позвали в розыск, так что нам вполне хватило вечернего отделения. Да и Кошкодамов, гад, вывернулся. Не отчислили его, простили, спустили на тормозах – учли, что он покаялся, бил себя в грудь, обещал исправиться. По иронии судьбы, он теперь где-то адвокатом.
Так что, если смотреть отстранение, справедливость хоть и восторжествовала на словах, на деле все это было махание кулаками после драки. Но все равно я иногда вспоминаю кошкодамовскую историю и единственное, за что себя корю, – за то, что так скептически отнеслись мы с Севериным к очкарику-корреспонденту. Потом какое-то время я еще следил за его публикациями: похоже, он был серьезный и интересный парень... Ольга иронически улыбалась мне с траурного портрета. Сегодня утром мы обсуждали с Комаровым, не пора ли объявить в редакции об ошибке. И снова решили немного повременить. Дело даже было не в том, что о действительной судьбе Троепольской мы ничего взамен сообщить пока не могли. Просто весь наш оперативный опыт говорил о том, что любая информация, которой располагаешь ты и не располагают другие, даёт тебе некоторое преимущество. Откровенно говоря, мы примитивно жадничали. И вот сегодня, кажется, открылась наконец возможность невинность соблюсти и кой-какой капитал приобрести.
13
В управление я приехал часам к двенадцати. Комковский сидел под сенью цикуты перед пишущей машинкой, обложившись со всех сторон бумагами.
– Братцы, – взмолился он, – возьмите в дело! Совсем канцелярия замучила!
– Только мальчиком, – сурово ответил я. – За харч и науку.
– Мальчиком я и так у вас работаю, – уныло сказал Игорь. – Вернее, девочкой. Выполняю секретарскую работу. Во-первых, тебе звонил Стас. Вот, я тут записал... Он от двенадцати до часу ждет тебя в Доме книги. И еще: “Был в Мосбуккниге, смотрел квитанции. Сережа-Джим – Цаплин Сергей Федорович”, тут адрес, он просил проколоть его через ЦАБ, я сделал. Есть такой, работает сменным диспетчером в бойлерной ДЭЗ-13. Погоди, – остановил он меня, увидев, что я, схватив листок, направляюсь к двери. – Еще вам обоим звонил Балакин. Просил приехать или хотя бы позвонить не позже четырех. И последнее, – сказал Комковский, голосом давая понять, что из секретаря-машинистки он преображается в моего начальника: – Где фотографии?
Я хлопнул себя по лбу и вытащил из кармана конверт.
– Хоро-ош, – скептически протянул Игорь, отрезая две карточки. – Что они там тебя – под дулом револьвера фотографировали?
Северина я обнаружил в отделе технической литературы. Он углубленно изучал “Основы агрохимии”.
– Топай полегоньку через служебный вход к машине, – тихо сказал он мне, не отрываясь от своего увлекательного чтения. – Там встретимся.
На этот раз Стас, слава Богу, спрятал машину в тень, хотя, вероятно, им руководили отнюдь не соображения моего удобства.
– В диспетчерской нет – выходной, – с ходу начал он, едва мы залезли внутрь, – дома тоже никто не берет трубку.
Очень может быть, что болтается тут. Но вот беда, в лицо мы его не знаем. Какие будут предложения? Я пожал плечами.
– Пойду опять толкаться возле покупки, что же еще? Авось сойду там теперь за своего.
– Мудро, – одобрил Северин. – У меня возникла та же идея... час назад. Поэтому я тут для тебя кое-что организовал.
Он полез под сиденье и вытащил оттуда красивую, всю в заклепках, нашлепках, “молниях” и карманчиках спортивную сумку. Со словами “будешь у нас, Шурик, не хуже других” расстегнул ее и стал извлекать одну за другой старинные книжки в роскошных кожаных переплетах.
– Ты где это все взял? – ахнул я.
– Можешь быть спокоен, не украл, – отвечал Северин. – Помнишь пианисточку, к которой я Комковского посылал? У нее папаша – профессор консерватории в четвертом поколении. Хорош бы я был – звонить туда по твоему совету! – добавил он саркастически.
– Когда ж ты успел? – поразился я.
– Вчера вечером. Позвонил, а она меня домой пригласила. Ну с папашей мы сразу сошлись – душа в душу. Он только одного не любит: про музыку говорить. Так это и я не люблю.
– Тебя там не женят? – спросил я подозрительно.
– Ты что? – обиделся за новых знакомых Северин. – Интеллигентные люди! Да и потом, нужен я им... со своей специальностью...
– Книжек тебе, во всяком случае, отвалили по-родственному, – заметил я с легкой завистью. Как это у Северина получается, что его с первой минуты начинают любить все: от домработниц до профессоров консерватории. Не говоря уж про пианисток. – Тут небось на тысячу рублей.
– На тысячу не на тысячу, – сказал Северин, – а постарайся не потерять.
Я ему хотел расписку написать, так мы чуть не поссорились. Почти что семейный был скандал.
Я упаковал книги обратно и собрался вылезать из машины.
– За мной не смотри, – напутствовал меня Стас. – Я буду все время в поле зрения. Если найдешь Джима, постарайся отвести его зачем-нибудь в сторону и перевесь сумку с правого плеча на левое.
Мне повезло. Видимо, по раннему времени большого потока сдающих еще не было, поэтому товароведы и перекупщики – все томились бездельем. Я издалека приметил своего горбато-носатого приятеля, но подходить не стал, сразу направился к покупке и начал быстро выкладывать книги на стол.
Мой неожиданный рейд по тылам достиг цели: никто из коршунов не успел на меня спикировать, перехватить по дороге, и теперь они барражировали на расстоянии, бросая на меня и на мои книги плотоядные взгляды. Впрочем, по тому, как вспыхнули и округлились глаза у двух товароведов, я понял, что Северин, видимо, хорошо объяснил своему музыкальному профессору задачу, а тот жаться не стал – выдал самое лучшее. Я и сам только теперь рассмотрел книги как следует. Почти все это были исторические сочинения. Три тома некоего А. Брикнера в роскошных, тисненых, с золотым обрезом, переплетах: “История царствования Екатерины II”, томик Ключевского “Жития святых как исторический источник”, что-то Костомарова. Последних двух мне даже приходилось читать, и я подумал, что это совсем неплохо – быть интеллигентом в четвертом поколении.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64