Алексей Рыбин, Виктор Беньковский.
Ослепительные дрозды
Посвящается Сиду Барретту
Борьба жизни черт знает с чем
Б. Гребенщиков
Тихо в лесу, только не спят дрозды.
Народная песня
Для обеспечения максимального срока службы магнитной ленты эксплуатация ее должна производиться на аппаратуре с исправными и хорошо отрегулированными лентопротяжными механизмами.
Применение магнитной ленты рекомендуется осуществлять при температуре окружающего воздуха (10-25)С и относительной влажности воздуха (65 — 15)% на аппаратуре ГОСТ 24863 до 1-й группы сложности включительно.
Ленты необходимо предохранять от длительного воздействия тепла (например, при нагреве магнитофона), а также от прямого воздействия солнечного света, магнитных полей, вибраций и ударных воздействий.
В случае обрыва ленты ее необходимо склеивать с помощью специальной склеивающей ленты следующим образом: концы магнитной ленты накладывают друг на друга так, чтобы рабочие слои обоих концов были продолжением друг друга. Затем сложенные вместе концы разрезают под углом примерно 60 градусов, прикладывают их друг к другу встык и склеивают со стороны основы склеивающей лентой. Излишки склеивающей ленты обрезают по ширине магнитной ленты.
Из УКАЗАНИЙ по применению ленты магнитной типа А 4411-6Б.
ЧАСТЬ I
Глава 1.
Волга.
Способность к упорнейшему умственному труду, к долгому размышлению сказалась в нем уже в этот ранний период.
Е.Тарле. Наполеон.
— Сколько раз я говорил тебе, не покупай хлеб у Мюллера. Он же рыхлый, видишь? Ну посмотри, посмотри, крошится. Да и вдобавок не прожаривается. И крошки эти… Загубим тостер. У Самарина надо брать, вот где настоящий хлеб. Сегодня же сам Федору скажу, пусть у Самариных берет. И дешевле, кстати.
— А в передаче «Впрок» говорили давеча, что экологически чистый хлеб только…
— Перестань. Ты веришь этим передачам. — Илья Александрович легонько стукнул вилкой по тарелке с овсянкой. — Там же все за деньги. Там же искренности и честности ни на грош…
Лицо Ильи Александровича покраснело.
Володя сморгнул. И тут же внутренне пожурил себя. Нельзя смаргивать. Это признак слабости. Так Саша говорит. Саша никогда не смаргивает. В день на Пасху, когда они на пристань пошли и к ним заречные привязались, так вот — в тот день Саша не сморгнул.
А кастет у него что надо. Он только потом рассказал, что едва роман тот французский прочел, ну про сыщика этого, как его там, так сразу к Пантелеймону, на улицу Энтузиастов пошел и попросил сделать.
— Володя, ты в гимназию не опаздываешь?
— Так ведь…
— Ты помнишь, что ты сегодня пешком пойдешь? — сказал Илья Александрович — Мне сейчас на техосмотр.
По грязи в новых ботинках. А ботинки-то какие — «Дуберс». На платформе, шитые, желтая кожа, шнурки толстые — просто загляденье. Митя Дворкин в таких ботинках уже год, как ходит. Лешка Гордин — полгода. И Бабенко — Бабенко-то, тоже в «Дуберсах» рассекать начал. Этот-то уж мог бы и не высовываться. Понятно Леша Гордин — у него в семье все в порядке. Да и у Дворкина нет проблем. А Бабенко-то, Бабенко — последние, видно, деньги выложили родители на ботиночки, только чтобы сынок их тоже аристократом выглядел, чтобы на одной ноге стоял с племянником генерал-губернатора, с Лешей Гординым…
По грязи в новых ботинках.
Володя шел по родному Симбирску.
Улица Ленина. По улице Ленина можно идти спокойно. Особенно Володе. Его здесь все знают. Папа к Григорьеву ездит обедать — раз в неделю уж точно. А дом Григорьева — нумер двадцать три по Ленина — дом знатный. Об трех этажах, сад первейший в Симбирске, да, может быть, и во всей губернии. Охрана — за три квартала начинают машины отслеживать — куда, мол, прешь, водитель. Хорош ли ты, водитель, или ты, водитель, чего-то злое удумал? И, ведь, чуют нутром — злое удумал водитель, или просто в гости хозяина своего везет. И отсекают нежелательных, тех, кто злое замыслил.
Володя видел, как они отсекают. Им палец в рот не клади. Бывает, что и вертолеты задействуют.
Володю здесь знают. Здесь его никто не обидит. По улице Ленина он может ходить в любое время суток беспрепятственно.
Вот, хоть бы все время ходить мимо дома Григорьева. Так нет, же! Чтобы до гимназии добраться нужно с Ленина на улицу Красных Комиссаров свернуть. Черт бы их взял, этих красных комиссаров.
Володя прикрыл рот ладошкой. Папа всегда ругался, если кто-то в семье поминал черта.
Когда-то на улице Красных Комиссаров жил купец. Венедикт Ерофеев. Первой гильдии купец, по Волге не проплыть было — по стрежени «Метеоры» идут на подводных крыльях, экскурсии тащат. Туристический бизнес Ерофеев тоже под себя потихоньку потащил. А вдоль берега бурлаки баржи тянут — все Венечкины, Ерофеичи, как называли их тогда. А если чужой кто баржу свою захочет протянуть — тут уж к Ерофееву на поклон. А Ерофеев просителя сразу к бурлакам отправляет — «иди, мол, договаривайся, если срастется тема, тебе и карты в руки».
А с бурлаками Ерофеевскими договариваться, все одно, что с художниками гжелевскими. «Hand-maid, my friend, this work is very difficult, we'll think about this. See you later», — говорили бурлаки и уходили к костру — о сравнительных достоинствах горных велосипедов рассуждать или гайки на скейтбордах подтягивать.
А некоторые — просто водку пили. Тоже, в некотором смысле экстремальный вид спорта.
В общем, сложный был народ — бурлаки эти. А как Ерофеева не стало — скисли все. Скурвились. Фирмы стали открывать, торговать запчастями для дельтапланов, но все как-то без размаха, без шику ерофееевского, тухло все сделалось, обычно и гадко.
Венедикта своего они просто обожали. Венедикт Ерофеев деньги платил большие, да в срок, и потому не было отбоя от бурлаков — им только дай, только скажи — Ерофеев тягловый экипаж набирает — очередь выстраивалась, вся улица Красных Комиссаров была битком забита. А чужаков на Волге в ту пору не жаловали.
Сам-то он старообрядцем был, закон свой блюл истово, ничего лишнего себе не позволял, семью свою в строгости и вере правильной держал, хотя и крут был. Никто не знает толком, отчего он однажды, когда и в Петербурге, и в Москве о Ерофееве знатные люди заговорили, стали контракты ему предлагать реальные, когда все в елочку стало ложиться, взял Ерофеев, да и пульнул себе в рот из револьвера.
Улица Ленина — она брусчаткой выложена. Можно сбить с ботинок грязь, которой обгваздался, пока по родной улице своей шел — по Народовольцев. Грязь там страшная, как это папа, с его связями, не может договориться, чтобы асфальт положили на Народольцев.
Володя сунул руку в карман гимназической курточки. Платок, ключи, мелочь — все не то, не то. Вот, бумажка какая-то. Что за бумажка? А-а, счет из «Макдональдса». Смело можно использовать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97