настал час Академии.., час смерти… Я открыла окно посмотреть, на улице ли шарманщик, чтобы заставить его умолкнуть. Но там никого не было. Я вышла из кухни… Никого… Во дворе тоже никого., а мелодия все звучит… Теперь она шла откуда-то сверху… Может быть, шарманщик был уже на лестнице… Но на лестнице никого.., на втором этаже тоже пусто! Только мелодия бедняги Фюальдеса, она просто преследовала меня.
Чем дальше по дому я шла, тем сильнее она звучала. Я открыла дверь библиотеки… Можно было подумать, что музыка играла где-то за книгами… Хозяина там не было! Видимо, он был в своем маленьком кабинете, куда я никогда не входила. Я прислушалась… Мелодия преступления шла оттуда! О Боже! Возможно ли это! Я подошла к двери… Сердце бешено стучало у меня в груди.. Я позвала: «Мсье! Мсье!» Он не ответил. Мелодия все кружила за дверью. Ох, какая грустная музыка! Такая грустная, что трудно становилось дышать, а на глаза наворачивались слезы. Казалось, будто эта мелодия оплакивает всех убиенных от начала света… Чтобы не упасть, я оперлась на дверь кабинета… Дверь подалась… В этот момент как будто что-то скрипнуло и завертелось в штуковине, крутившей мелодию убийства. У меня просто сердце разрывалось, звенело в ушах! Я чуть было не упала как оглушенная. Но тут увидела такое, отчего замерла подобно статуе. Посреди кучи инструментов, о которых я и слыхом не слыхивала, видно лопавших в кабинет с помощью дьявола, навалившись на шарманку, стоял мой хозяин. Ах! Я его сразу узнала! И эта шарманка крутила мелодию преступления.., но самого шарманщика не было. Мой хозяин еще держал ручку шарманки. Я бросилась к нему, и он не сопротивлялся. Он растянулся на полу… Упал! Мой бедный хозяин был мертв., его убила музыка-убийца!» Этот рассказ, близкий к тому, что потихоньку нашептывали завсегдатаи клуба пневматиков, произвел странное впечатление, и общественное мнение вовсе не было удовлетворено слишком натуралистичными объяснениями, которыми следствие сопроводило это загадочное событие.
Следствие представило старого Мартена Латуша этаким маньяком, отказывающим себе в куске хлеба ради тайного пополнения своей коллекции. Поговаривали даже, что он лишал себя обедов, заявлял, что будет питаться вне дома, для того чтобы сэкономить жалкие гроши и потратить их потом в антикварных лавках и у торговцев старинными музыкальными инструментами.
Именно так, по всей вероятности, вопреки всем бдениям Бабетты к нему попала та самая шарманка, и он упал именно в тот момент, когда решил испробовать ее. Умер от истощения вследствие продолжительного воздержания, которому себя подвергал.
Однако публика отказывалась принять эту версию, слишком простую, как им казалось, для того чтобы быть правдивой, и газеты потребовали от полиции начать розыски шарманщика.
К сожалению, тот оказался столь же неуловим, как и сам Элифас. Отсюда, как и следовало ожидать, некоторые репортеры сделали вывод, что Элифас и шарманщик — одно и то же лицо, один и тот же убийца.
И никто не осмелился выступить открыто против этого мнения, ведь в конце концов происходили довольно странные совпадения: один за другим умерли три человека. И если каждая из этих смертей в отдельности воспринималась вполне естественной, то совершенно очевидно, что, взятые вместе, они казались зловещими.
В конце концов потребовали вскрытия тел. Это была крайняя мера, на которую следовало решиться. Вопреки всем протестам и влиянию самых важных персон Института пришлось вскрыть еще совсем свежие могилы Жеана Мортимара и Максима д'Ольнэ.
Судебно-медицинские эксперты не обнаружили ни малейших следов яда в их организме. На теле Жеана Мортимара также не было ничего подозрительного. Однако на лице Максима д'Ольнэ виднелись какие-то пятна, которые в обычных условиях остались бы незамеченными. К тому же их появление можно было отнести за счет естественного разложения тканей. Пятна походили на следы от ожога, оставшиеся на лице в форме звезды. Если приглядеться к этим пятнам, утверждали двое из врачей (так как третий вообще ничего не увидел), то на лице Максима д'Ольнэ можно различить нечто вроде веснушек.
Судебные медики обследовали также тело Мартена Латуша и обнаружили лишь слабое кровотечение из носа и изо рта. Вообще-то на самом деле видно было лишь несколько капель крови у кончика носа, а в углу губ на стороне, которой труп навалился на шарманку, была обнаружена струйка запекшейся крови.
В действительности это кровотечение могло произойти от падения тела, но под влиянием разговоров в обществе пресса не преминула придать этим незначительным следам некий таинственный смысл, создавая вокруг трех смертей атмосферу преступления, окончательно окутавшую безумствующую толпу.
Эксперты со всей тщательностью изучили оба письма с угрозами, которые были вручены двум первым претендентам при полном сборе Академии. Они заявили, что эти письма были написаны не Элифасом де ля Ноксом, почерк которого они перед этим также тщательно изучили. Однако нашлись люди, утверждающие, что эксперты слишком часто ошибаются, подтверждая подлинность почерка, и в этом случае прекрасно могли ошибиться, заявляя, что почерк не его.
Оставалась еще шарманка. Нашелся эксперт-антиквар, занимавшийся иногда продажей более или менее подлинных скрипок Страдивари, который попросил разрешения взглянуть на этот инструмент.
Ему разрешили в надежде успокоить наиболее горячие головы, вообразившие, что этот старый ящик, игравший музыку в тот момент, когда Мартен Латуш испустил дух, не мог быть обычной шарманкой и, возможно, такой человек, как Элифас, способен запрятать в инструмент таинственное средство преступления. Антиквар осмотрел шарманку со всех сторон, прошелся по каждому шву и даже сыграл «мелодию преступления», как выражалась Бабетта.
— Ну и как? — спросили у него. — Это обычная шарманка?
— Нет, — ответил антиквар, — совсем не обычная… Это одна из самых старинных и любопытнейших вещиц, которые попали к нам из Италии.
— Но вы нашли в ней что-нибудь особенное?
— Ничего особенного я в ней не нашел.
— Считаете ли вы эту шарманку орудием преступления?
— Об этом ничего сказать не могу, — весьма двусмысленно ответил антиквар. — Я не был там в тот момент, когда в ней что-то скрипнуло и оглушительно заиграла «мелодия преступления».
— Так вы полагаете, что было совершено преступление?
— Гм! Гм!
Напрасно пытались выяснить у антиквара, что сие означает. Он ограничивался только «Гм! Гм!».
И это последнее «Гм! Гм!» лишь окончательно смутило взбудораженные умы.
Эксперт, кроме всего прочего, занимался также продажей картин. А жил он на улице Лаффит, и звали его мсье Гаспар Лалует.
Глава 7
Секрет Тота
Через несколько дней после описываемых событий в четверть четвертого пополудни из вагона второго класса поезда Варенна — Сент-Илэр вышел пассажир лет сорока пяти, округлый живот которого украшала красивая толстая золотая цепь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38
Чем дальше по дому я шла, тем сильнее она звучала. Я открыла дверь библиотеки… Можно было подумать, что музыка играла где-то за книгами… Хозяина там не было! Видимо, он был в своем маленьком кабинете, куда я никогда не входила. Я прислушалась… Мелодия преступления шла оттуда! О Боже! Возможно ли это! Я подошла к двери… Сердце бешено стучало у меня в груди.. Я позвала: «Мсье! Мсье!» Он не ответил. Мелодия все кружила за дверью. Ох, какая грустная музыка! Такая грустная, что трудно становилось дышать, а на глаза наворачивались слезы. Казалось, будто эта мелодия оплакивает всех убиенных от начала света… Чтобы не упасть, я оперлась на дверь кабинета… Дверь подалась… В этот момент как будто что-то скрипнуло и завертелось в штуковине, крутившей мелодию убийства. У меня просто сердце разрывалось, звенело в ушах! Я чуть было не упала как оглушенная. Но тут увидела такое, отчего замерла подобно статуе. Посреди кучи инструментов, о которых я и слыхом не слыхивала, видно лопавших в кабинет с помощью дьявола, навалившись на шарманку, стоял мой хозяин. Ах! Я его сразу узнала! И эта шарманка крутила мелодию преступления.., но самого шарманщика не было. Мой хозяин еще держал ручку шарманки. Я бросилась к нему, и он не сопротивлялся. Он растянулся на полу… Упал! Мой бедный хозяин был мертв., его убила музыка-убийца!» Этот рассказ, близкий к тому, что потихоньку нашептывали завсегдатаи клуба пневматиков, произвел странное впечатление, и общественное мнение вовсе не было удовлетворено слишком натуралистичными объяснениями, которыми следствие сопроводило это загадочное событие.
Следствие представило старого Мартена Латуша этаким маньяком, отказывающим себе в куске хлеба ради тайного пополнения своей коллекции. Поговаривали даже, что он лишал себя обедов, заявлял, что будет питаться вне дома, для того чтобы сэкономить жалкие гроши и потратить их потом в антикварных лавках и у торговцев старинными музыкальными инструментами.
Именно так, по всей вероятности, вопреки всем бдениям Бабетты к нему попала та самая шарманка, и он упал именно в тот момент, когда решил испробовать ее. Умер от истощения вследствие продолжительного воздержания, которому себя подвергал.
Однако публика отказывалась принять эту версию, слишком простую, как им казалось, для того чтобы быть правдивой, и газеты потребовали от полиции начать розыски шарманщика.
К сожалению, тот оказался столь же неуловим, как и сам Элифас. Отсюда, как и следовало ожидать, некоторые репортеры сделали вывод, что Элифас и шарманщик — одно и то же лицо, один и тот же убийца.
И никто не осмелился выступить открыто против этого мнения, ведь в конце концов происходили довольно странные совпадения: один за другим умерли три человека. И если каждая из этих смертей в отдельности воспринималась вполне естественной, то совершенно очевидно, что, взятые вместе, они казались зловещими.
В конце концов потребовали вскрытия тел. Это была крайняя мера, на которую следовало решиться. Вопреки всем протестам и влиянию самых важных персон Института пришлось вскрыть еще совсем свежие могилы Жеана Мортимара и Максима д'Ольнэ.
Судебно-медицинские эксперты не обнаружили ни малейших следов яда в их организме. На теле Жеана Мортимара также не было ничего подозрительного. Однако на лице Максима д'Ольнэ виднелись какие-то пятна, которые в обычных условиях остались бы незамеченными. К тому же их появление можно было отнести за счет естественного разложения тканей. Пятна походили на следы от ожога, оставшиеся на лице в форме звезды. Если приглядеться к этим пятнам, утверждали двое из врачей (так как третий вообще ничего не увидел), то на лице Максима д'Ольнэ можно различить нечто вроде веснушек.
Судебные медики обследовали также тело Мартена Латуша и обнаружили лишь слабое кровотечение из носа и изо рта. Вообще-то на самом деле видно было лишь несколько капель крови у кончика носа, а в углу губ на стороне, которой труп навалился на шарманку, была обнаружена струйка запекшейся крови.
В действительности это кровотечение могло произойти от падения тела, но под влиянием разговоров в обществе пресса не преминула придать этим незначительным следам некий таинственный смысл, создавая вокруг трех смертей атмосферу преступления, окончательно окутавшую безумствующую толпу.
Эксперты со всей тщательностью изучили оба письма с угрозами, которые были вручены двум первым претендентам при полном сборе Академии. Они заявили, что эти письма были написаны не Элифасом де ля Ноксом, почерк которого они перед этим также тщательно изучили. Однако нашлись люди, утверждающие, что эксперты слишком часто ошибаются, подтверждая подлинность почерка, и в этом случае прекрасно могли ошибиться, заявляя, что почерк не его.
Оставалась еще шарманка. Нашелся эксперт-антиквар, занимавшийся иногда продажей более или менее подлинных скрипок Страдивари, который попросил разрешения взглянуть на этот инструмент.
Ему разрешили в надежде успокоить наиболее горячие головы, вообразившие, что этот старый ящик, игравший музыку в тот момент, когда Мартен Латуш испустил дух, не мог быть обычной шарманкой и, возможно, такой человек, как Элифас, способен запрятать в инструмент таинственное средство преступления. Антиквар осмотрел шарманку со всех сторон, прошелся по каждому шву и даже сыграл «мелодию преступления», как выражалась Бабетта.
— Ну и как? — спросили у него. — Это обычная шарманка?
— Нет, — ответил антиквар, — совсем не обычная… Это одна из самых старинных и любопытнейших вещиц, которые попали к нам из Италии.
— Но вы нашли в ней что-нибудь особенное?
— Ничего особенного я в ней не нашел.
— Считаете ли вы эту шарманку орудием преступления?
— Об этом ничего сказать не могу, — весьма двусмысленно ответил антиквар. — Я не был там в тот момент, когда в ней что-то скрипнуло и оглушительно заиграла «мелодия преступления».
— Так вы полагаете, что было совершено преступление?
— Гм! Гм!
Напрасно пытались выяснить у антиквара, что сие означает. Он ограничивался только «Гм! Гм!».
И это последнее «Гм! Гм!» лишь окончательно смутило взбудораженные умы.
Эксперт, кроме всего прочего, занимался также продажей картин. А жил он на улице Лаффит, и звали его мсье Гаспар Лалует.
Глава 7
Секрет Тота
Через несколько дней после описываемых событий в четверть четвертого пополудни из вагона второго класса поезда Варенна — Сент-Илэр вышел пассажир лет сорока пяти, округлый живот которого украшала красивая толстая золотая цепь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38