«Джей Бонансинга. Черная Мария»: АСТ; Москва; 1998
ISBN 5-237-01174-8
Оригинал: Jay Bonansinga, “The Black Maria”
Аннотация
Есть на американском юге страшное поверье - о креольских черных колдунах, что с незапамятных времен научились обращать свою боль в проклятие и смерть других людей. И еще есть поверье, не менее страшное, - о Руке Славы, отрубленной руке чернокнижника, чтоприносит силу тому, кто владеет ею по праву, и гибель - тому, кто завладеет ею случайно.
Кто нынче поверит в легенды Старого Юга? А поверить пришлось, ибо несутся по шоссе шоферы - дальнобойщики, проклятые, обреченные на вечную гонку, гибнущие ужасной смертью, стоит остановиться лишь на мгновение. И нет спасения жертвам великого Зла...
Джей Бонансинга
Черная Мария
«The Black Maria» 1997
OCR Harryfan: http://lib.ru
Часть первая
Скоростное шоссе
Судьбы перо вдоль по строке идет
И, начертав решенье, движется вперед.
Смиряйся иль борись, молись иль богохульствуй -
Ничто его обратно не вернет.
Омар Хайям, «Рубайи»
1. Трепло
- Эй, кто-нибудь, помогите!
Как ножницы с шорохом режут черный муслин, рассек этот голос гудящую темноту кабины. Часы показывали десять. Протянув руку к портативной рации, Лукас увеличил громкость и взял микрофон. Его тяжесть отозвалась в ладони прохладой.
- Не понял вас, канал одиннадцать, повторите!
- Понимаешь, я... тут вот... чрезвычайные обстоятельства...
Стараясь не потревожить сон сменщика, Лукас переключил микрофон и тихо сказал:
- Понял тебя, канал одиннадцать. Перейди на девятый канал. Вызывай «скорую помощь» или полицию штата, пронто.
В рации потрескивали помехи. Лукас ждал ответа. Этот ширококостный негр с седеющей бородкой и неожиданно мягким выражением больших карих глаз внушительно смотрелся в полутемной кабине тяжелого мощного «кенворта». К сорока годам Лукас превратился в то, что его мама называла «шкаф-мужик». И выбор одежды этого никак не скрывал - в своих излюбленных ковбойских сапогах с подковками, черных джинсах, клетчатой рубашке свободного покроя и черном кожаном жилете он казался еще мощнее, чем был на самом деле.
В динамике затрещал голос:
- Не надо мне тех врачей, и полисменов не надо!
Напряженная пауза, и потом - простое объяснение, произнесенное таким замогильным голосом, что Лукасу послышалась нарастающая органная музыка - как в мыльной опере перед самой рекламной перебивкой:
- Бензин мне нужен, вот что.
Говорил молодой чернокожий - это Лукас мог сказать наверняка. Судя по растяжке гласных - из Шривпорта или Джексона. Или даже из Нового Орлеана. Более актуальный вопрос - за каким чертом это трепло полезло на одиннадцатый канал? Общенациональный канал одиннадцать среди дальнобойщиков был отведен для эфирных перекличек. Но этот хмырь явно плевать хотел на условности связи.
- Слушай, браток, - тихо сказал Лукас, - ты разговариваешь с «Черной Марией». Какие у тебя позывные?
- С черной... с кем? - раздалось в ответ.
- "Марией", - усмехнулся Лукас в микрофон. - Второе имя моей покойной матушки, мир ее праху. А у тебя какие позывные, браток?
Снова пауза и треск статики. Потом Лукас услышал:
- Вообще-то радиоклички у меня нет. А зовут меня Мелвил. Мелвил Бенуа, Сижу за рулем «камаро» семьдесят второго года выпуска и гоню по шоссе номер восемьдесят к востоку от Мейкона.
- Мелвил, сделай одолжение, - проговорил Лукас. - Переключись на двадцать первый канал. Там можно трепаться, не занимая канал для переклички. Компрендо?
- Понял... Хорошо... Переключаюсь.
Лукас тоже переключился на двадцать первый и стал ждать, пока парнишка подаст голос. Под ним ровно гудел мотор «кенворта» - без подозрительных чиханий, стуков или дребезга, - наполняя Лукаса теплым чувством.
Через несколько секунд сквозь треск статики в кабине снова раздался голос:
- "Черная Мария", ты на связи? «Черная Мария»! Ты меня слышишь?
- На связи, парень. Слышу тебя отлично, прием, - сказал Лукас.
- Класс... Так ты думаешь, ты можешь мне помочь?
- Запросто, - усмехнулся Лукас. - На семьдесят третьей миле - в десяти милях к востоку от Мейкона - стоит лавочка по имени «Бердетт». Заправочная станция: шесть терминалов для солярки, три для бензина. Магазин сувениров, кафешка и ресторан. Говорят, тамошние куриные стейки почти съедобны.
Снова статика, неразличимый треск, шорохи. Потом:
- Ты не понял... это не... не так все просто.
Лукас закатил глаза к потолку. Шестнадцать лет крутя баранку на дорогах Америки, он видел все типы этого гигантского паноптикума. Краснорожие супермены, устраивающие гонку с каждой попутной машиной. Неудачливые коммивояжеры, со злостью рвущие рычаг передач служебного автомобиля. Остервенелые жены, сломя голову гонящие семейный фургон и не желающие глядеть по сторонам. Даже дикие наемные водители грузовиков, под завязку нажравшиеся бензедрина. Но Мелвил принадлежал к самому страшному племени, которое только выезжает на трассу, - племени трепачей, этих ошалелых четырехколесных тварей с дешевой рацией в кабине, пристающих к каждому порядочному водителю в радиусе сотни миль.
Обычно Лукас их на дух не выносил. Однако сейчас он был готов от скуки общаться даже с таким.
Лукас возвращался в Лос-Анджелес из рейса через всю страну из Сиэтла до Джексонвилла с грузом яблок - из рейса, который не заладился с самого начала. Когда Лукас был уже в пути, его лос-анджелесский маклер внезапно пошел ко дну, и сделка с яблоками чуть не засохла на корню. Когда Лукас добрался до Джексонвилла, менеджер склада решил срезать плату за перевозку наполовину, и Лукасу пришлось утереться. На первом же перегоне обратного пути, во время вахты напарницы Лукаса, Софи Коэн, на каком-то Богом забытом тихом захолустном шоссе лопнула камера. Лукас тогда дремал и чуть не вылетел через перегородку «гроба». Ремонт влетел в две сотни баксов.
Теперь Лукас гнал по федеральному семьдесят пятому в сторону Атланты, куря одну за другой тоненькие сигары, пытаясь сообразить, как жить дальше, и от нечего делать болтая сквозь треск рации с каким-то олухом. Все лучше, чем сидеть в закусочной придорожного мотеля за чашкой кофе и оплакивать свое неминуемое банкротство.
Качнув головой, Лукас переключил микрофон на передачу:
- Мелвил, не мог бы ты сказать по-людски, о чем ты шепчешь?
Снова пауза. Потом:
- Это... это сложно.
- Попробую понять. Ты скажи как есть.
- Я не могу остановиться! - донесся лихорадочный ответ из динамика.
Лукас грохнул. Расхохотался густым, сердечным хохотом, от которого затряслось даже сиденье. Подавляя смех, Лукас поднес ко рту микрофон:
- Дружище, поверь мне, я тебя понимаю!
- Ты чего? - взорвался Мелвил. - Чего ты там можешь понимать?!
- Я сам терпеть не могу стоять. Простой - это мне как серпом по яйцам.
- Да нет же, друг... нет, нет, нет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82