Никогда не знаешь, бывает и так, оказанная услуга обернется королевской милостью, во всяком случае, стоит держаться правила, гласящего, добро твори, да кому смотри. Доменико Скарлатти играл на расстроенном клавесине виконта, после обеда слушала его виконтесса, на руках у нее сидела ее дочь, Мануэла-Ксавьер, трех лет от роду, из тех, кто сидел в гостиной, она была всех внимательнее, перебирала пальчиками в подражание Скарлатти, и в конце концов матери это прискучило, она передала ее няньке. В жизни этой девочки будет не очень много музыки, ночью, когда Скарлатти снова сядет за клавесин, она будет спать, а через десять лет умрет, и ее похоронят в церкви Святого Андрея, где и лежит она до сих пор, и если есть в мире место для чудес и пути для них, быть может, под землею достигают ее слуха звуки, которые вода извлекает из клавесина, сброшенного в колодец в Сан-Себастьян-да-Педрейра, если только существует еще этот колодец, ибо всякий источник в конце концов иссякает, а родники засоряются.
Вышел музыкант поглядеть на строящийся монастырь и увидел Блимунду, он не подал виду, что узнал ее, и она не подала виду, что узнала его, ибо любой житель Мафры весьма подивился бы подобному знакомству, а подивившись, тотчас пришел бы к выводам весьма неблагоприятного свойства, что такое, жена Балтазара Семь Солнц беседует, как с ровней, с музыкантом, остановившимся у самого виконта, зачем он вообще сюда пожаловал, да, как же, поглядеть на строящийся монастырь, на что ему это, если не каменотес он и не зодчий, органист покуда не нужен, до органа дело еще не дошло, стало быть, есть у него какая-то особая причина, Я приехал, чтобы сказать тебе и Балтазару, что отец Бартоломеу Лоуренсо умер, умер он в Толедо, это в Испании, он бежал туда, говорят, умер в безумии, ни о тебе, ни о Балтазаре не поминалось, потому и приехал я в Мафру узнать, живы ли вы. Блимунда сжала руки, но не молитвенным движением, а словно желая сплющить собственные пальцы, Умер, Такая весть дошла до Лиссабона, Ночью, после того как машина упала в горах, отец Бартоломеу Лоуренсо ушел от нас и больше не вернулся, А с машиной что, Машина все там же, что нам с нею делать, Прячьте ее, берегите, может статься, когда-нибудь она снова полетит, Когда умер отец Бартоломеу Лоуренсо, Говорят, девятнадцатого ноября, в Лиссабоне в тот день разразилась превеликая буря, будь отец Бартоломеу Лоуренсо святым, ее можно было бы счесть знамением Божьим, Что значит быть святым, сеньор Эскарлате, Что значит быть святым, Блимунда.
На другой день Доменико Скарлатти отбыл в Лиссабон. На повороте дороги, уже за пределами селения, ждали его Блимунда и Балтазар, Балтазар потерял жалованье за четверть дня, чтобы получить возможность попрощаться с музыкантом. Они подошли к карете, словно за милостыней, Скарлатти велел остановиться, протянул им руки, Прощайте, Прощайте. Издали слышалась пальба, ни дать ни взять празднество, итальянец едет грустный, ничего удивительного, ведь он покидает праздник, и эти двое тоже грустные, вот странность-то, они ведь на праздник возвращаются.
На троне, средь сиянья звездной сферы и в мантии, что соткана из ночи и одиночества, сидит он, а у ног и море новое, и сгинувшие эры, империи единственный властитель, сжимает он, как скипетр, в руке весь шар земной, таков был инфант дон Энрике, согласно славословиям поэта, каковой в описываемую пору еще не родился, что ж, у всякого свои пристрастия, но что касается земного шара в роли скипетра, а также империи и доходов с оной, то инфант дон Энрике явно уступит нашему дону Жуану, пятому по счету, в данный момент дон Жуан V восседает в кресле с палисандровыми подлокотниками, там ему удобнее сидеть и внимать казначею, каковой вносит в список богатства и прибытки, из Макао вывозятся шелка, штофные ткани, фарфор, изделия из лака, чай, перец, медь, черная амбра, золото, из Гоа необработанные алмазы, рубины, жемчуг, корица, снова перец, бумажные ткани, селитра, из Диу ковры, инкрустированная мебель, расшитые постельные покрывала, из Мелинде слоновая кость, из Мозамбика негры, золото, из Анголы опять-таки негры, но эти похуже, и слоновая кость, а вот слоновая кость здесь наилучшая во всей западной оконечности Африки, из Сан-Томе древесина, маниоковая мука, бананы, батат, куры, бараны, козлята, индиго, сахар, с Островов Зеленого Мыса негры, но не в таком количестве, слоновая кость, воск, кожа, кстати, уже объяснено, что не всякая слоновая кость действительно слоновья, с Азорских островов и с острова Мадейры сукна, пшеница, ликеры, сухие вина, водки, прозрачные лимонные цукаты, фрукты, а из тех мест, которые позже получат имя Бразилии, сахар, табак, копал, индиго, древесина, кожи, хлопок, какао, алмазы, изумруды, серебро, золото, одного золота оттуда в королевство поступает ежегодно на сумму от двенадцати до пятнадцати тысяч крузадо, в золотом песке и в звонкой монете, не считая всего остального, а также не считая того, что идет на дно морское, и того, что захватывают пираты, разумеется, все это, вместе взятое, не отправляется непосредственно в кладовые короля, король хоть и богат, да не в такой степени, однако ж все эти поступления в совокупности, из пределов Португалии и из-за ее пределов, отправляются в несгораемые ящики казначейства в виде суммы, превышающей шестнадцать миллионов крузадо, ведь только поборы за право следовать по рекам, ведущим в Минас-Жерайс, приносят королю тридцать тысяч крузадо, господу Богу пришлось столько потрудиться, чтобы проложить русла для быстротекущих вод, а португальский король тут как тут, прибирает к рукам доходы.
Раздумывает дон Жуан V, что делать ему с такими деньжищами, с этаким богатством, нынче раздумывает и намедни раздумывал, а вывод один и тот же, что главным предметом забот наших должна быть душа, мы должны всеми средствами спасать ее, особливо когда могут быть предоставлены ей в утешение все земные и телесные услады. А потому пусть будет дано монаху и монахине все необходимое, пусть будет дано и лишнее, ибо монах поминает меня в своих молитвах в первейшую голову, а монахиня дает мне пригреться у себя в постели, а Риму, коль уж платим мы ему хорошие денежки за то, чтобы была у нас Святейшая Служба, пусть будет дано в придачу и то, чего просит он за менее кровавые благодеяния, в обмен на папские посольства и дары, и раз уж от скудной сей земли с ее неграмотными, неумелыми и бестолковыми ремесленниками нечего ожидать высоких образцов искусства и мастерства, закажем в Европе для моего монастыря в Мафре, да при этом заплатим золотом из моих золотых приисков и из прочих моих владений, украшения наружные и внутренние, так что, как скажет позднее некий монах-летописец, заезжим искусникам принесут они, эти самые внутренние и наружные украшения, богатство, а нам, их созерцающим, восторги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99
Вышел музыкант поглядеть на строящийся монастырь и увидел Блимунду, он не подал виду, что узнал ее, и она не подала виду, что узнала его, ибо любой житель Мафры весьма подивился бы подобному знакомству, а подивившись, тотчас пришел бы к выводам весьма неблагоприятного свойства, что такое, жена Балтазара Семь Солнц беседует, как с ровней, с музыкантом, остановившимся у самого виконта, зачем он вообще сюда пожаловал, да, как же, поглядеть на строящийся монастырь, на что ему это, если не каменотес он и не зодчий, органист покуда не нужен, до органа дело еще не дошло, стало быть, есть у него какая-то особая причина, Я приехал, чтобы сказать тебе и Балтазару, что отец Бартоломеу Лоуренсо умер, умер он в Толедо, это в Испании, он бежал туда, говорят, умер в безумии, ни о тебе, ни о Балтазаре не поминалось, потому и приехал я в Мафру узнать, живы ли вы. Блимунда сжала руки, но не молитвенным движением, а словно желая сплющить собственные пальцы, Умер, Такая весть дошла до Лиссабона, Ночью, после того как машина упала в горах, отец Бартоломеу Лоуренсо ушел от нас и больше не вернулся, А с машиной что, Машина все там же, что нам с нею делать, Прячьте ее, берегите, может статься, когда-нибудь она снова полетит, Когда умер отец Бартоломеу Лоуренсо, Говорят, девятнадцатого ноября, в Лиссабоне в тот день разразилась превеликая буря, будь отец Бартоломеу Лоуренсо святым, ее можно было бы счесть знамением Божьим, Что значит быть святым, сеньор Эскарлате, Что значит быть святым, Блимунда.
На другой день Доменико Скарлатти отбыл в Лиссабон. На повороте дороги, уже за пределами селения, ждали его Блимунда и Балтазар, Балтазар потерял жалованье за четверть дня, чтобы получить возможность попрощаться с музыкантом. Они подошли к карете, словно за милостыней, Скарлатти велел остановиться, протянул им руки, Прощайте, Прощайте. Издали слышалась пальба, ни дать ни взять празднество, итальянец едет грустный, ничего удивительного, ведь он покидает праздник, и эти двое тоже грустные, вот странность-то, они ведь на праздник возвращаются.
На троне, средь сиянья звездной сферы и в мантии, что соткана из ночи и одиночества, сидит он, а у ног и море новое, и сгинувшие эры, империи единственный властитель, сжимает он, как скипетр, в руке весь шар земной, таков был инфант дон Энрике, согласно славословиям поэта, каковой в описываемую пору еще не родился, что ж, у всякого свои пристрастия, но что касается земного шара в роли скипетра, а также империи и доходов с оной, то инфант дон Энрике явно уступит нашему дону Жуану, пятому по счету, в данный момент дон Жуан V восседает в кресле с палисандровыми подлокотниками, там ему удобнее сидеть и внимать казначею, каковой вносит в список богатства и прибытки, из Макао вывозятся шелка, штофные ткани, фарфор, изделия из лака, чай, перец, медь, черная амбра, золото, из Гоа необработанные алмазы, рубины, жемчуг, корица, снова перец, бумажные ткани, селитра, из Диу ковры, инкрустированная мебель, расшитые постельные покрывала, из Мелинде слоновая кость, из Мозамбика негры, золото, из Анголы опять-таки негры, но эти похуже, и слоновая кость, а вот слоновая кость здесь наилучшая во всей западной оконечности Африки, из Сан-Томе древесина, маниоковая мука, бананы, батат, куры, бараны, козлята, индиго, сахар, с Островов Зеленого Мыса негры, но не в таком количестве, слоновая кость, воск, кожа, кстати, уже объяснено, что не всякая слоновая кость действительно слоновья, с Азорских островов и с острова Мадейры сукна, пшеница, ликеры, сухие вина, водки, прозрачные лимонные цукаты, фрукты, а из тех мест, которые позже получат имя Бразилии, сахар, табак, копал, индиго, древесина, кожи, хлопок, какао, алмазы, изумруды, серебро, золото, одного золота оттуда в королевство поступает ежегодно на сумму от двенадцати до пятнадцати тысяч крузадо, в золотом песке и в звонкой монете, не считая всего остального, а также не считая того, что идет на дно морское, и того, что захватывают пираты, разумеется, все это, вместе взятое, не отправляется непосредственно в кладовые короля, король хоть и богат, да не в такой степени, однако ж все эти поступления в совокупности, из пределов Португалии и из-за ее пределов, отправляются в несгораемые ящики казначейства в виде суммы, превышающей шестнадцать миллионов крузадо, ведь только поборы за право следовать по рекам, ведущим в Минас-Жерайс, приносят королю тридцать тысяч крузадо, господу Богу пришлось столько потрудиться, чтобы проложить русла для быстротекущих вод, а португальский король тут как тут, прибирает к рукам доходы.
Раздумывает дон Жуан V, что делать ему с такими деньжищами, с этаким богатством, нынче раздумывает и намедни раздумывал, а вывод один и тот же, что главным предметом забот наших должна быть душа, мы должны всеми средствами спасать ее, особливо когда могут быть предоставлены ей в утешение все земные и телесные услады. А потому пусть будет дано монаху и монахине все необходимое, пусть будет дано и лишнее, ибо монах поминает меня в своих молитвах в первейшую голову, а монахиня дает мне пригреться у себя в постели, а Риму, коль уж платим мы ему хорошие денежки за то, чтобы была у нас Святейшая Служба, пусть будет дано в придачу и то, чего просит он за менее кровавые благодеяния, в обмен на папские посольства и дары, и раз уж от скудной сей земли с ее неграмотными, неумелыми и бестолковыми ремесленниками нечего ожидать высоких образцов искусства и мастерства, закажем в Европе для моего монастыря в Мафре, да при этом заплатим золотом из моих золотых приисков и из прочих моих владений, украшения наружные и внутренние, так что, как скажет позднее некий монах-летописец, заезжим искусникам принесут они, эти самые внутренние и наружные украшения, богатство, а нам, их созерцающим, восторги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99