У нас сухо и чисто, тепло, что может быть лучше?
— И все же…
— А чего стоят твари, что бродят тут почитай на каждом шагу?
— Подумаешь, твари… А разве не прекрасны закаты… заснеженные леса… распускающиеся цветы… колосящаяся рожь…
— Рожь? Эт верно… Это прекрасно… особенно в виде кваса, да и в виде хлеба тоже. — Гном облизнулся, вспомнив о том, что последний раз они по-настоящему ели, почитай, сутки тому назад. Утром как-то недосуг было, а потом только эти драконьи… уж не знаешь, как и назвать их, чтоб не ругаться. Толку от харчей этих никакого — вроде полное брюхо набьешь, а через час опять сосет так, что мочи нет.
Гному в этом отношении было тяжелее всего — этот народ всегда был не прочь поесть, и того, что впихивал в себя за один присест низенький крепыш, обычному человеку хватило бы дня на три. Так что сейчас он страдал и даже предложил было идти ночью, но люди, порядком выбившиеся из сил, воспротивились и потребовали привала и ночлега.
Тьюрину оставалось лишь смириться и почти непрерывно жевать остатки драконьих «иллюзий», мало способствовавших насыщению, но дававших какую-никакую работу челюстям.
Наконец признав свое поражение в борьбе с чувством голода, гном сообщил, что намерен поспать: дескать, кто спит, тот обедает. Рон с готовностью вызвался стоять на страже, пообещав разбудить Брика. Тот, разумеется, этого обещания не слышал — давно уж спал без задних ног. Получив, таким образом, «добро», гном тут же захрапел.
Рон подбросил в костер очередную ветку, взметнувшую сноп искр. За спиной раздались легкие шаги.
— Не спится? — спросил он, не оборачиваясь.
— Не спится… — Айрин села рядом и уставилась на огонь. — Мысли всякие в голову лезут. Что нас ждет впереди?
— Кто знает…
— Он знает, — вздохнула девушка. — Я чувствовала, я с самого начала чувствовала, что он все знает.
— «Он» — это дракон?
— Угу. Знает… и ничего толком не говорит.
— Может, так и надо?
— Наверное. Только от этого не легче.
Рон некоторое время помолчал, собираясь с мыслями. Все равно Айрин не спит, и разговор этот раньше или позже должен состояться. В этой девушке слишком много непонятного, а все непонятное беспокоило его. Тем более сейчас, когда он волею судьбы оказался во главе маленького отряда.
— Я прошу прощения, сания… но мне кажется, что вам стоило бы рассказать мне, кто вы на самом деле.
— Простите?
— Бросьте, Айрин, все вы прекрасно понимаете. Слишком много неувязок в том, что вы рассказали мне. Я знаю Архимага Сандора достаточно давно, чтобы сказка о вас как о новоиспеченной выпускнице школы вызвала у меня доверие. Среди моих знакомых была парочка этих… выпускников. Они даже фаербол толком направить не умели.
— Может, они были просто плохими магами?
— Айрин, школа учит заклинаниям по третий уровень включительно, мне это известно, как и вам. Шестой уровень — это уже магистр. А Пламенных магистров всего с десяток, я знаю всех, кого лично, кого понаслышке — и вы в их число не входите.
— Но…
— Я не закончил. И, кроме того, вы показали нам, случайно или намеренно, слишком много такого, что не укладывается в вашу… э-э… «легенду». Чего стоит один вызов духа земли — только не надо рассказывать сказку о «случайно найденном и прочитанном» свитке. Случайности потому так и называются, что происходят случайно, а не по заказу. А ведь это заклинание уровня… какого?
— Шестого, — вздохнула она.
— Ну вот. И я не хочу опять услышать рассказ о выпускнице школы, владеющей магией на уровне магистра. Так не бывает. Теперь я слушаю… Придумайте, пожалуйста, что-нибудь такое, во что я поверю, ладно?
Молчание постепенно становилось гнетущим, Айрин неподвижно глядела на огонь, Рон не мешал ей собираться с мыслями и не торопил. Он чувствовал, что она скажет правду, может быть, не всю, только часть, но именно правду. Неизвестно, что их ожидает, и тут дело даже не в том, что он должен быть уверен в своих спутниках. Просто полководец, даже если его армия столь мала, обязан хорошо представлять себе способности каждого воина. И умно применять их в нужное время и в нужном месте.
Наконец девушка заговорила…
* * *
— Айрин, госпожа Айрин! Наконец-то я вас нашел! — В открытую створку двери просунулась рыжая голова, принадлежащая отроку лет восьми от роду. Не иначе как еще в кандидатах ходит — с ними, с кандидатами, особо никто не церемонился, используя и как прислугу, и как посыльных — да мало ли у магистров бывает забот, на которые нет ни времени, ни желания. Вот и гоняют мальцов кто за чем — кого на кухню за бутылкой вина, кого в библиотеку за книгой или свитком, а кого и сюда, в подвал, на поиски привилегированной ученицы, с которой сам Архимаг лично проводит занятия. А в подвал малышу, наверное, идти было страшновато — и темно тут, и заблудиться в переходах недолго. Покричишь — найдут и выведут, но ведь стыда не оберешься.
Айрин, правда, ни разу не заблудилась здесь настолько, чтобы звать на помощь, хотя подвалы были куда больше, чем сама школа. Размеры здания, где число учеников в общем-то было всегда более или менее одинаковым, оставались прежними, а вот места для хранения архивов, найденных свитков и артефактов, дневников и мемуаров проживших свой век магистров, да и прочего добра, требовалось с каждым годом все больше и больше. Тем более что ни у кого — ни у вредины Доры, ни у старика эконома, ни тем более у преподавателей — не находилось времени, чтобы хоть как-то систематизировать горы бумажных, пергаментных и даже берестяных свитков, покрытых пылью томов, содержащих иногда мудрость, а чаще глупость и самовлюбленность давно ушедших волшебников. Бывало, конечно, кто-то и брался за это неблагодарное дело, да только надолго никого не хватало — есть же и более приятные занятия, чем при свете масляных ламп копаться в старинных фолиантах. Немало было здесь и других вещей, от вида которых захватывало дух у любознательной девушки. Разными путями сюда попадала посуда — от кое-как обожженных на огне поделок гончаров-самоучек до роскошных сервизов, достойных герцогского стола; статуи и фрагменты барельефов, лишь изредка вылепленные с людей, куда чаще — с разных тварей, причем некоторых из них она даже не могла опознать. Во многих комнатах подземелья стояли припорошенные пылью старинные доспехи, покрытые бороздами — следами былых побед и поражений их владельцев. Айрин не испытывала особой тяги к оружию, хотя ее и обучили владеть шпагой на должном уровне — Пламенному магу (а для всех она по-прежнему оставалась ученицей пламенного факультета, хотя теперь это, пожалуй, было уже простой формальностью) надлежит уметь постоять за себя не только с помощью заклинаний. Пламенные всегда были боевым орденом, и меч в руке был для мага столь же привычен, как и перо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92
— И все же…
— А чего стоят твари, что бродят тут почитай на каждом шагу?
— Подумаешь, твари… А разве не прекрасны закаты… заснеженные леса… распускающиеся цветы… колосящаяся рожь…
— Рожь? Эт верно… Это прекрасно… особенно в виде кваса, да и в виде хлеба тоже. — Гном облизнулся, вспомнив о том, что последний раз они по-настоящему ели, почитай, сутки тому назад. Утром как-то недосуг было, а потом только эти драконьи… уж не знаешь, как и назвать их, чтоб не ругаться. Толку от харчей этих никакого — вроде полное брюхо набьешь, а через час опять сосет так, что мочи нет.
Гному в этом отношении было тяжелее всего — этот народ всегда был не прочь поесть, и того, что впихивал в себя за один присест низенький крепыш, обычному человеку хватило бы дня на три. Так что сейчас он страдал и даже предложил было идти ночью, но люди, порядком выбившиеся из сил, воспротивились и потребовали привала и ночлега.
Тьюрину оставалось лишь смириться и почти непрерывно жевать остатки драконьих «иллюзий», мало способствовавших насыщению, но дававших какую-никакую работу челюстям.
Наконец признав свое поражение в борьбе с чувством голода, гном сообщил, что намерен поспать: дескать, кто спит, тот обедает. Рон с готовностью вызвался стоять на страже, пообещав разбудить Брика. Тот, разумеется, этого обещания не слышал — давно уж спал без задних ног. Получив, таким образом, «добро», гном тут же захрапел.
Рон подбросил в костер очередную ветку, взметнувшую сноп искр. За спиной раздались легкие шаги.
— Не спится? — спросил он, не оборачиваясь.
— Не спится… — Айрин села рядом и уставилась на огонь. — Мысли всякие в голову лезут. Что нас ждет впереди?
— Кто знает…
— Он знает, — вздохнула девушка. — Я чувствовала, я с самого начала чувствовала, что он все знает.
— «Он» — это дракон?
— Угу. Знает… и ничего толком не говорит.
— Может, так и надо?
— Наверное. Только от этого не легче.
Рон некоторое время помолчал, собираясь с мыслями. Все равно Айрин не спит, и разговор этот раньше или позже должен состояться. В этой девушке слишком много непонятного, а все непонятное беспокоило его. Тем более сейчас, когда он волею судьбы оказался во главе маленького отряда.
— Я прошу прощения, сания… но мне кажется, что вам стоило бы рассказать мне, кто вы на самом деле.
— Простите?
— Бросьте, Айрин, все вы прекрасно понимаете. Слишком много неувязок в том, что вы рассказали мне. Я знаю Архимага Сандора достаточно давно, чтобы сказка о вас как о новоиспеченной выпускнице школы вызвала у меня доверие. Среди моих знакомых была парочка этих… выпускников. Они даже фаербол толком направить не умели.
— Может, они были просто плохими магами?
— Айрин, школа учит заклинаниям по третий уровень включительно, мне это известно, как и вам. Шестой уровень — это уже магистр. А Пламенных магистров всего с десяток, я знаю всех, кого лично, кого понаслышке — и вы в их число не входите.
— Но…
— Я не закончил. И, кроме того, вы показали нам, случайно или намеренно, слишком много такого, что не укладывается в вашу… э-э… «легенду». Чего стоит один вызов духа земли — только не надо рассказывать сказку о «случайно найденном и прочитанном» свитке. Случайности потому так и называются, что происходят случайно, а не по заказу. А ведь это заклинание уровня… какого?
— Шестого, — вздохнула она.
— Ну вот. И я не хочу опять услышать рассказ о выпускнице школы, владеющей магией на уровне магистра. Так не бывает. Теперь я слушаю… Придумайте, пожалуйста, что-нибудь такое, во что я поверю, ладно?
Молчание постепенно становилось гнетущим, Айрин неподвижно глядела на огонь, Рон не мешал ей собираться с мыслями и не торопил. Он чувствовал, что она скажет правду, может быть, не всю, только часть, но именно правду. Неизвестно, что их ожидает, и тут дело даже не в том, что он должен быть уверен в своих спутниках. Просто полководец, даже если его армия столь мала, обязан хорошо представлять себе способности каждого воина. И умно применять их в нужное время и в нужном месте.
Наконец девушка заговорила…
* * *
— Айрин, госпожа Айрин! Наконец-то я вас нашел! — В открытую створку двери просунулась рыжая голова, принадлежащая отроку лет восьми от роду. Не иначе как еще в кандидатах ходит — с ними, с кандидатами, особо никто не церемонился, используя и как прислугу, и как посыльных — да мало ли у магистров бывает забот, на которые нет ни времени, ни желания. Вот и гоняют мальцов кто за чем — кого на кухню за бутылкой вина, кого в библиотеку за книгой или свитком, а кого и сюда, в подвал, на поиски привилегированной ученицы, с которой сам Архимаг лично проводит занятия. А в подвал малышу, наверное, идти было страшновато — и темно тут, и заблудиться в переходах недолго. Покричишь — найдут и выведут, но ведь стыда не оберешься.
Айрин, правда, ни разу не заблудилась здесь настолько, чтобы звать на помощь, хотя подвалы были куда больше, чем сама школа. Размеры здания, где число учеников в общем-то было всегда более или менее одинаковым, оставались прежними, а вот места для хранения архивов, найденных свитков и артефактов, дневников и мемуаров проживших свой век магистров, да и прочего добра, требовалось с каждым годом все больше и больше. Тем более что ни у кого — ни у вредины Доры, ни у старика эконома, ни тем более у преподавателей — не находилось времени, чтобы хоть как-то систематизировать горы бумажных, пергаментных и даже берестяных свитков, покрытых пылью томов, содержащих иногда мудрость, а чаще глупость и самовлюбленность давно ушедших волшебников. Бывало, конечно, кто-то и брался за это неблагодарное дело, да только надолго никого не хватало — есть же и более приятные занятия, чем при свете масляных ламп копаться в старинных фолиантах. Немало было здесь и других вещей, от вида которых захватывало дух у любознательной девушки. Разными путями сюда попадала посуда — от кое-как обожженных на огне поделок гончаров-самоучек до роскошных сервизов, достойных герцогского стола; статуи и фрагменты барельефов, лишь изредка вылепленные с людей, куда чаще — с разных тварей, причем некоторых из них она даже не могла опознать. Во многих комнатах подземелья стояли припорошенные пылью старинные доспехи, покрытые бороздами — следами былых побед и поражений их владельцев. Айрин не испытывала особой тяги к оружию, хотя ее и обучили владеть шпагой на должном уровне — Пламенному магу (а для всех она по-прежнему оставалась ученицей пламенного факультета, хотя теперь это, пожалуй, было уже простой формальностью) надлежит уметь постоять за себя не только с помощью заклинаний. Пламенные всегда были боевым орденом, и меч в руке был для мага столь же привычен, как и перо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92