Дальше — туман.
Казалось, будто его разум как экран компьютера, с которого шельмец стер все, что случилось этой ночью.
Фотоаппарат лежал на столе; специалист по киноэффектам взглянул на него — футляр был открыт. Циклопический глаз объектива слепо уставился на Миллера, отразив его перекошенное лицо. Картина была омерзительна. Миллер содрогнулся, встал из-за стола и взял в руки свой «Никон», отметив, что пленка полностью отснята. Где бы он ни куролесил этой ночью, размышлял он, у него осталось, по крайней мере, что-то вроде фотозаписи его похождений. Может, стоит лишь проявить пленку, и все события прошедшей ночи предстанут перед ним как на ладони? Он вспомнит, где был и что делал. Возможно, это избавит его и от мучительной тяжести в голове.
Миллер направился с аппаратом в свой рабочий кабинет.
У входной двери послышались шаги, и через мгновение в его почтовый ящик была просунута ежедневная газета. Она упала на коврик, и Миллер нагнулся, чтобы поднять ее. Он захватил ее в кабинет, включил свет и закрыл дверь.
Поставив чашку с кофе на один из верстаков, рядом с отрубленной рукой, он снова выключил свет и аккуратно извлек пленку из фотоаппарата при свете красной лампочки, висевшей над двойной раковиной. Он погрузил пленку в проявитель и стал двигать ее взад-вперед с помощью пластмассового пинцета. Ожидая, когда на пленке проступит изображение, Миллер развернул газету и пробежал глазами заголовок:
ПРОСТИТУТКА СТРАШНО ИЗУРОДОВАНА. РАЗГУЛ ТЕРРОРА ПРОДОЛЖАЕТСЯ
Миллер быстро прочитал сообщение. При тусклом освещении видно было плохо, пришлось напрягать зрение и даже потереть левый глаз, когда он перестал фокусировать. Вверху газетной полосы была помещена фотография убитой девушки. Полиция не сообщила ее фамилии, но он сразу узнал эти длинные волосы, болезненные черты лица, болячку в углу губ.
Бог ты мой! Догадка ударила его точно обухом по голове.
Он сощурился, стараясь получше рассмотреть фотографию.
Вокруг трупа разливалось слабое, еле заметное свечение. Какой-то едва уловимый светящийся ореол.
Миллер долго и скрупулезно изучал фотографию, затем взглянул на пленку, отснятую им прошлой ночью. Вынув из проявителя, обработал ее в фиксаже и промыл в проточной воде из крана.
Он поднял к глазам полоску пленки.
Пьяная троица, кто-то скрючился рядом с машиной. Двое мужчин выходят из клуба. Женщина разговаривает со швейцаром. Другие не очень резкие кадры лондонского дна. Это не тот Лондон, в котором светло и уютно, а тот, что покрыт плесенью и гнилью, погряз в несчастьях, где происходит распад разума и тела. Взгляд Миллера задержался на одном из кадров, и вдруг пленка в его руке задрожала.
На нем была запечатлена девушка, выходящая из клуба с мужчиной. Лицо девушки было ему знакомо, и он пристальнее в него всмотрелся.
Длинные волосы. Болезненные черты лица.
Болячка в углу губ.
Он перевел взгляд с проявленной пленки на фотографию в газете — вне всякого сомнения, это одна и та же девушка. И на обоих изображениях ее фигуру окутывало едва заметное свечение. Размытое светлое пятно, чем-то напоминающее ореол над головами святых с живописных полотен. Только девушка эта была отнюдь не святой.
Миллер закрыл левый глаз и снова принялся рассматривать фотографию и пленку.
Ничего необычного в них не было.
Он закрыл правый глаз.
Вокруг фигуры появилось свечение, окутав изображение, как пеленой.
Специалист по киноэффектам отложил газету и пленку и торопливо направился к одному из своих картотечных шкафчиков. Сняв кольцеобразные скрепки, он извлек из папки два снимка. На обоих был изображен доктор Джордж Кук. И на обоих вокруг фигуры доктора можно было различить круг света.
Один и тот же ореол на фотографиях обеих жертв.
Джордж Кук.
Пенни Стил.
Оба мертвы. Оба убиты.
Оба окружены каким-то свечением.
Миллер отложил фотографии и потянулся к телефону.
Глава 34
— А никак.
Инспектор сыскной полиции Стюарт Гибсон допил остатки пива и стукнул кружкой по стойке с такой силой, что она чуть не разбилась.
— Абсолютно никак ты не сможешь получить доступ к документам по этому делу, — сказал инспектор, акцентируя каждое слово.
Миллер удивленно взглянул на своего бывшего коллегу поверх бокала, продолжая медленно потягивать виски.
— А кто узнает-то? — спросил он наконец.
— Да хотя бы я, — запротестовал Гибсон. — Черт возьми, Фрэнк, ведь ты уже давно не в штате. Комиссар съест меня с потрохами, если узнает, о чем я с тобой тут говорил.
Миллер заказал еще по порции, глядя, как инспектор закурил сигарету.
— А я думал, ты уже бросил, — сказал Миллер.
— Бросал. — Гибсон выпустил струю дыма и закашлялся. — Я давно уговариваю Чандлера бросить курить, а сам опять за это взялся, — признался инспектор. Вспомнив сослуживца, пожилой инспектор усмехнулся, и суровая складка, появившаяся было у него на лбу, разгладилась. — Чандлер не может мне простить, что я получил должность, которую, по его мнению, должен был получить он. Иногда мне кажется, что этот парень будет злорадствовать, если меня поставят к стенке по этому делу.
— Значит, вы так и не нашли никакой зацепки? — спросил Миллер больше для того, чтобы поддержать беседу.
— Ты же знаешь, как это бывает, Фрэнк. Иной раз сразу выходишь на след. А здесь с самого начала никаких улик. За месяц семь человек убиты, а мы не продвинулись ни на шаг после первой жертвы. Сегодня все утро меня донимали газетчики и телевизионщики, комиссар с меня не слезает. Хорошо хоть, что пресс-конференция — это его затея. Надо, говорит, успокоить средства массовой информации, — посетовал инспектор полиции и отпил из кружки огромный глоток пива. — Если выяснится, что пресс-конференция была уловкой, они нас затопчут... меня, во всяком случае. Я стоял перед ними и уверял, что убийца арестован, а тут новое убийство.
— Фамилия жертвы в газетах не сообщалась, — сказал Миллер. — Кто она?
— Это не подлежит разглашению, Фрэнк.
— Да ладно тебе, Стюарт, ты же не с репортером разговариваешь. Какая-то девица с панели. Все равно это — расходный материал, зачем, черт возьми, делать тайну из ее фамилии?
— А тебе что за дело? — поинтересовался Гибсон.
Миллер полез во внутренний карман куртки и извлек оттуда две фотографии. Он еще не успел положить их на стойку бара, как у инспектора от удивления округлились глаза: на одной из фотографий он узнал Пенни Стил.
— Где ты это снял? — спросил он, поднося фотографию поближе к глазам, чтобы получше рассмотреть.
— Снимал вчера вечером, не важно где и зачем.
— Ошибаешься, это может оказаться очень важно, — отметил Гибсон, подозрительно взглянув на Миллера. — А это что за тип? — ткнул он в фотографию Джорджа Кука.
Миллер рассказал все, что знал о хирурге, и снова разложил фотографии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68
Казалось, будто его разум как экран компьютера, с которого шельмец стер все, что случилось этой ночью.
Фотоаппарат лежал на столе; специалист по киноэффектам взглянул на него — футляр был открыт. Циклопический глаз объектива слепо уставился на Миллера, отразив его перекошенное лицо. Картина была омерзительна. Миллер содрогнулся, встал из-за стола и взял в руки свой «Никон», отметив, что пленка полностью отснята. Где бы он ни куролесил этой ночью, размышлял он, у него осталось, по крайней мере, что-то вроде фотозаписи его похождений. Может, стоит лишь проявить пленку, и все события прошедшей ночи предстанут перед ним как на ладони? Он вспомнит, где был и что делал. Возможно, это избавит его и от мучительной тяжести в голове.
Миллер направился с аппаратом в свой рабочий кабинет.
У входной двери послышались шаги, и через мгновение в его почтовый ящик была просунута ежедневная газета. Она упала на коврик, и Миллер нагнулся, чтобы поднять ее. Он захватил ее в кабинет, включил свет и закрыл дверь.
Поставив чашку с кофе на один из верстаков, рядом с отрубленной рукой, он снова выключил свет и аккуратно извлек пленку из фотоаппарата при свете красной лампочки, висевшей над двойной раковиной. Он погрузил пленку в проявитель и стал двигать ее взад-вперед с помощью пластмассового пинцета. Ожидая, когда на пленке проступит изображение, Миллер развернул газету и пробежал глазами заголовок:
ПРОСТИТУТКА СТРАШНО ИЗУРОДОВАНА. РАЗГУЛ ТЕРРОРА ПРОДОЛЖАЕТСЯ
Миллер быстро прочитал сообщение. При тусклом освещении видно было плохо, пришлось напрягать зрение и даже потереть левый глаз, когда он перестал фокусировать. Вверху газетной полосы была помещена фотография убитой девушки. Полиция не сообщила ее фамилии, но он сразу узнал эти длинные волосы, болезненные черты лица, болячку в углу губ.
Бог ты мой! Догадка ударила его точно обухом по голове.
Он сощурился, стараясь получше рассмотреть фотографию.
Вокруг трупа разливалось слабое, еле заметное свечение. Какой-то едва уловимый светящийся ореол.
Миллер долго и скрупулезно изучал фотографию, затем взглянул на пленку, отснятую им прошлой ночью. Вынув из проявителя, обработал ее в фиксаже и промыл в проточной воде из крана.
Он поднял к глазам полоску пленки.
Пьяная троица, кто-то скрючился рядом с машиной. Двое мужчин выходят из клуба. Женщина разговаривает со швейцаром. Другие не очень резкие кадры лондонского дна. Это не тот Лондон, в котором светло и уютно, а тот, что покрыт плесенью и гнилью, погряз в несчастьях, где происходит распад разума и тела. Взгляд Миллера задержался на одном из кадров, и вдруг пленка в его руке задрожала.
На нем была запечатлена девушка, выходящая из клуба с мужчиной. Лицо девушки было ему знакомо, и он пристальнее в него всмотрелся.
Длинные волосы. Болезненные черты лица.
Болячка в углу губ.
Он перевел взгляд с проявленной пленки на фотографию в газете — вне всякого сомнения, это одна и та же девушка. И на обоих изображениях ее фигуру окутывало едва заметное свечение. Размытое светлое пятно, чем-то напоминающее ореол над головами святых с живописных полотен. Только девушка эта была отнюдь не святой.
Миллер закрыл левый глаз и снова принялся рассматривать фотографию и пленку.
Ничего необычного в них не было.
Он закрыл правый глаз.
Вокруг фигуры появилось свечение, окутав изображение, как пеленой.
Специалист по киноэффектам отложил газету и пленку и торопливо направился к одному из своих картотечных шкафчиков. Сняв кольцеобразные скрепки, он извлек из папки два снимка. На обоих был изображен доктор Джордж Кук. И на обоих вокруг фигуры доктора можно было различить круг света.
Один и тот же ореол на фотографиях обеих жертв.
Джордж Кук.
Пенни Стил.
Оба мертвы. Оба убиты.
Оба окружены каким-то свечением.
Миллер отложил фотографии и потянулся к телефону.
Глава 34
— А никак.
Инспектор сыскной полиции Стюарт Гибсон допил остатки пива и стукнул кружкой по стойке с такой силой, что она чуть не разбилась.
— Абсолютно никак ты не сможешь получить доступ к документам по этому делу, — сказал инспектор, акцентируя каждое слово.
Миллер удивленно взглянул на своего бывшего коллегу поверх бокала, продолжая медленно потягивать виски.
— А кто узнает-то? — спросил он наконец.
— Да хотя бы я, — запротестовал Гибсон. — Черт возьми, Фрэнк, ведь ты уже давно не в штате. Комиссар съест меня с потрохами, если узнает, о чем я с тобой тут говорил.
Миллер заказал еще по порции, глядя, как инспектор закурил сигарету.
— А я думал, ты уже бросил, — сказал Миллер.
— Бросал. — Гибсон выпустил струю дыма и закашлялся. — Я давно уговариваю Чандлера бросить курить, а сам опять за это взялся, — признался инспектор. Вспомнив сослуживца, пожилой инспектор усмехнулся, и суровая складка, появившаяся было у него на лбу, разгладилась. — Чандлер не может мне простить, что я получил должность, которую, по его мнению, должен был получить он. Иногда мне кажется, что этот парень будет злорадствовать, если меня поставят к стенке по этому делу.
— Значит, вы так и не нашли никакой зацепки? — спросил Миллер больше для того, чтобы поддержать беседу.
— Ты же знаешь, как это бывает, Фрэнк. Иной раз сразу выходишь на след. А здесь с самого начала никаких улик. За месяц семь человек убиты, а мы не продвинулись ни на шаг после первой жертвы. Сегодня все утро меня донимали газетчики и телевизионщики, комиссар с меня не слезает. Хорошо хоть, что пресс-конференция — это его затея. Надо, говорит, успокоить средства массовой информации, — посетовал инспектор полиции и отпил из кружки огромный глоток пива. — Если выяснится, что пресс-конференция была уловкой, они нас затопчут... меня, во всяком случае. Я стоял перед ними и уверял, что убийца арестован, а тут новое убийство.
— Фамилия жертвы в газетах не сообщалась, — сказал Миллер. — Кто она?
— Это не подлежит разглашению, Фрэнк.
— Да ладно тебе, Стюарт, ты же не с репортером разговариваешь. Какая-то девица с панели. Все равно это — расходный материал, зачем, черт возьми, делать тайну из ее фамилии?
— А тебе что за дело? — поинтересовался Гибсон.
Миллер полез во внутренний карман куртки и извлек оттуда две фотографии. Он еще не успел положить их на стойку бара, как у инспектора от удивления округлились глаза: на одной из фотографий он узнал Пенни Стил.
— Где ты это снял? — спросил он, поднося фотографию поближе к глазам, чтобы получше рассмотреть.
— Снимал вчера вечером, не важно где и зачем.
— Ошибаешься, это может оказаться очень важно, — отметил Гибсон, подозрительно взглянув на Миллера. — А это что за тип? — ткнул он в фотографию Джорджа Кука.
Миллер рассказал все, что знал о хирурге, и снова разложил фотографии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68