что, мол, правильнее было - принимать ультиматум или не обращать внимания на заморские угрозы.
Присоединившись к народу, командир роты и трое взводных затеяли бесполезный спор, который был прерван очередным выстрелом крупного калибра. По счастью, на этот раз пуля никого не зацепила, вонзившись в бруствер по соседству с макушкой зазевавшегося пулеметчика.
Бывалый вояка Ужвий немедля прокомментировал:
- В девяносто девятом я вместе с чеченами против москалей дрался. Так они, чечены, тоже так делали. Объявят перемирие, а сами исподтишка постреливают, фугасы подрывают. А когда москали отвечали на наш огонь - сразу крик на весь мир: «Федералы нарушили перемирие!»
- В общем, нелюди, - подытожил Сердюк. - Только силу признают… - Он прикрикнул: - Кончайте митинг. Всем разойтись по своим подразделениям. И чтоб не высовываться. Наблюдение за противником вести через перископы или из бронетехники.
***
Вернувшись в штабную землянку, выкопанную за обратным скатом высотки, капитан впервые за последние три часа выпрямил спину. Велев ординарцу дать чаю с лимоном, Сердюк почему-то вспомнил московского журналиста Мамлеева, который дважды приезжал к нему в роту и держался вполне бесстрашно, хотя и не рвался попасть в самые горячие места. Москвич необидно подшучивал над Сердюком: дескать, родители назвали его Александром Васильевичем в честь то ли Суворова, то ли Маслякова из КВН.
И еще Мамлеев уверенно предрекал, что НАТО обязательно будет бомбить Украину, а они хохотали над пророчествами наивного, как тогда казалось, москаля. Вот и досмеялись, дурни чубатые… Память подсказала загадочную фразу, сказанную Богданом Мамлеевым: «И в Багдаде, и в Белграде была такая народная примета - если вечером корреспонденты CNN ставят на улице свои телекамеры, то ночью эту улицу обязательно разбомбят».
Снаружи затрещали пулеметные очереди. Оказалось, что проклятый снайпер уложил еще одного спецназовца, и у Семки Ужвия сдали нервишки. Забравшись в окопанный БТР-70, лейтенант выпустил сотни две пуль по месту, из которого, по его, Ужвия, разумению, палил поганый басмач. Попал он в снайпера или промазал, никто подтвердить не мог. Но душу взводный отвел крепко.
А через четверть часа на рацию роты вышел командир бригады и страшным голосом осведомился, что творится на участке 4-й роты.
- Вроде порядок, пане полковнику, - ответил недоумевающий Сердюк. - Тихо. Даже снайпер беспокоить перестал.
- Тихо?! - взорвался комбриг. - Мне уже из Киева звонили, фитиля вставили за твое вертепство!
- Да что стряслось-то? - Сердюк начал беспокоиться всерьез.
- Чего стряслось? Он еще спрашивает! - Полковник разразился длинной очередью талантливых матюгальников. - Си-эн-эн в прямом эфире вела репортаж с высоты Куб - вот чего стряслось! И комментарий давали подобающий: украинская армия, нарушив перемирие, обстреливает позиции моджахедов!
Сообщив, что из Киева уже выехал военный прокурор, и пообещав, что Сердюк с Ужвием могут прощаться с погонами, командир бригады дал отбой. Капитан долго сидел с молчащей трубкой в руках, не отвечая всем, кто заглядывал в землянку. По извилинам ротного тупо бродила риторическая мыслишка: «CNN установила камеры на нашей улице… Стало быть… Неужто и вправду бомбить собрались?!»
***
Москва. Медведково.
Приехав на две недели по гостевой визе, Максим Словинский поселился у бывшего одноклассника. Мамлеев пришел к нему за час до срока и с унылым видом признался:
- Знал бы ты, как я хочу повидать Янку…
Еще вчера это было чистой правдой, но сейчас он вдруг понял: что-то изменилось. Уже несколько лет перед глазами Богдана, как наваждение, стояло лицо Яны, а теперь место этого образа прочно заняла сегодняшняя знакомая Лея… «Не к добру, - насторожился журналист. - Только этого мне для полного счастья не хватало».
Между тем Макс принял его слова вполне благожелательно и сказал не без сочувствия:
- Понимаю. Она тоже говорила, что соскучилась по здешним друзьям. И Москву повидать хочет…
- Надо что-нибудь придумать, чтобы ее пригласить, - решительно заявил Богдан. - А то характер у твое сестрицы сам знаешь какой. Пока силой или хитростью не заставишь - будет упрямиться, пусть даже сама этого до смерти хочет.
- Она такая, - согласился тинейджер. - А что придумать-то?
- Пока я к тебе добирался, мелькнула одна мыслишка…
Вообще-то мыслишка эта мелькнула еще в прошлое воскресенье, когда общие знакомые сообщили о приезде Макса. И дело тут было не только в ключе к сети компов заморской спецслужбы. В тот момент (да и сейчас тоже, пусть не так остро) Богдана куда сильнее заинтересовала возможность повидать Яну, и он не собирался упускать прекрасный шанс совместить приятное с полезным.
Богдан изложил свой замысел, удовлетворенно наблюдая, как хихикает и щерится собеседник. Макс был веселым парнишкой, любил розыгрыши и частенько ввязывался во всевозможные авантюры, а потому вполне мог увлечься безумной затеей журналиста. Он и увлекся.
- Здорово придумал! - восторженно сказал Макс. Его глаза блестели, а рот растягивался несдержанной улыбкой. - Только паника поднимется - ты же знаешь мою семью. Чего доброго мать вместо Янки примчится.
- Сколько вас учить - предохраняться надо, - назидательно изрек Мамлеев. - Скажешь, мол…
Оставшееся время он инструктировал израильтянина, что и как говорить, а чего не говорить ни в коем случае, дабы избежать ненужных осложнений. Предусмотрительность - великая штука. Помогает заранее подготовиться к некоторым неожиданностям. Увы, не ко всем.
Наконец в 18.02 телефон коротко звякнул, словно спросонок, потом затрещал длинными звонками. Подняв трубку, Макс принялся кряхтеть и охать, потом сказал, что дела в порядке, но сильно побаливает бок и есть подозрение на аппендицит, а потому через пару часов он ложится в больницу. Богдан не слышал ответ Яны, однако увидел, как глаза парнишки сделались квадратными, и Макс пискнул:
- Да ты чего, какая на фиг… Говорю тебе, аппендицит, с утра дома сижу. Хотел с тобой поболтать, а вечером ребята отвезут…
Немного послушав сестру, он подмигнул Богдану и продолжил излагать легенду:
- Слушай, может приедешь? Только матери не говори, а то начнется паника на всю Галактику… Да ну, зачем…- Макс неуверенно посмотрел на Богдана. - Не знаю… Много не бери, обойдемся. Думаю, хватит карточки на тысчонку баксов… Ага, целую. Ребята тебя в аэропорту встретят.
Положив трубку, Макс заржал и сообщил, что сестра обещала прилететь ближайшим самолетом и что часа через два-три она перезвонит и скажет, какой рейс надо встречать.
- Прекрасно. - Журналист протянул ему записку. - Пусть ей ответят, что тебя положили в эту больницу.
- Зачем?
- Может, она захочет проверить, действительно ли ты лежишь в палате или просто решил к ней приколоться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110
Присоединившись к народу, командир роты и трое взводных затеяли бесполезный спор, который был прерван очередным выстрелом крупного калибра. По счастью, на этот раз пуля никого не зацепила, вонзившись в бруствер по соседству с макушкой зазевавшегося пулеметчика.
Бывалый вояка Ужвий немедля прокомментировал:
- В девяносто девятом я вместе с чеченами против москалей дрался. Так они, чечены, тоже так делали. Объявят перемирие, а сами исподтишка постреливают, фугасы подрывают. А когда москали отвечали на наш огонь - сразу крик на весь мир: «Федералы нарушили перемирие!»
- В общем, нелюди, - подытожил Сердюк. - Только силу признают… - Он прикрикнул: - Кончайте митинг. Всем разойтись по своим подразделениям. И чтоб не высовываться. Наблюдение за противником вести через перископы или из бронетехники.
***
Вернувшись в штабную землянку, выкопанную за обратным скатом высотки, капитан впервые за последние три часа выпрямил спину. Велев ординарцу дать чаю с лимоном, Сердюк почему-то вспомнил московского журналиста Мамлеева, который дважды приезжал к нему в роту и держался вполне бесстрашно, хотя и не рвался попасть в самые горячие места. Москвич необидно подшучивал над Сердюком: дескать, родители назвали его Александром Васильевичем в честь то ли Суворова, то ли Маслякова из КВН.
И еще Мамлеев уверенно предрекал, что НАТО обязательно будет бомбить Украину, а они хохотали над пророчествами наивного, как тогда казалось, москаля. Вот и досмеялись, дурни чубатые… Память подсказала загадочную фразу, сказанную Богданом Мамлеевым: «И в Багдаде, и в Белграде была такая народная примета - если вечером корреспонденты CNN ставят на улице свои телекамеры, то ночью эту улицу обязательно разбомбят».
Снаружи затрещали пулеметные очереди. Оказалось, что проклятый снайпер уложил еще одного спецназовца, и у Семки Ужвия сдали нервишки. Забравшись в окопанный БТР-70, лейтенант выпустил сотни две пуль по месту, из которого, по его, Ужвия, разумению, палил поганый басмач. Попал он в снайпера или промазал, никто подтвердить не мог. Но душу взводный отвел крепко.
А через четверть часа на рацию роты вышел командир бригады и страшным голосом осведомился, что творится на участке 4-й роты.
- Вроде порядок, пане полковнику, - ответил недоумевающий Сердюк. - Тихо. Даже снайпер беспокоить перестал.
- Тихо?! - взорвался комбриг. - Мне уже из Киева звонили, фитиля вставили за твое вертепство!
- Да что стряслось-то? - Сердюк начал беспокоиться всерьез.
- Чего стряслось? Он еще спрашивает! - Полковник разразился длинной очередью талантливых матюгальников. - Си-эн-эн в прямом эфире вела репортаж с высоты Куб - вот чего стряслось! И комментарий давали подобающий: украинская армия, нарушив перемирие, обстреливает позиции моджахедов!
Сообщив, что из Киева уже выехал военный прокурор, и пообещав, что Сердюк с Ужвием могут прощаться с погонами, командир бригады дал отбой. Капитан долго сидел с молчащей трубкой в руках, не отвечая всем, кто заглядывал в землянку. По извилинам ротного тупо бродила риторическая мыслишка: «CNN установила камеры на нашей улице… Стало быть… Неужто и вправду бомбить собрались?!»
***
Москва. Медведково.
Приехав на две недели по гостевой визе, Максим Словинский поселился у бывшего одноклассника. Мамлеев пришел к нему за час до срока и с унылым видом признался:
- Знал бы ты, как я хочу повидать Янку…
Еще вчера это было чистой правдой, но сейчас он вдруг понял: что-то изменилось. Уже несколько лет перед глазами Богдана, как наваждение, стояло лицо Яны, а теперь место этого образа прочно заняла сегодняшняя знакомая Лея… «Не к добру, - насторожился журналист. - Только этого мне для полного счастья не хватало».
Между тем Макс принял его слова вполне благожелательно и сказал не без сочувствия:
- Понимаю. Она тоже говорила, что соскучилась по здешним друзьям. И Москву повидать хочет…
- Надо что-нибудь придумать, чтобы ее пригласить, - решительно заявил Богдан. - А то характер у твое сестрицы сам знаешь какой. Пока силой или хитростью не заставишь - будет упрямиться, пусть даже сама этого до смерти хочет.
- Она такая, - согласился тинейджер. - А что придумать-то?
- Пока я к тебе добирался, мелькнула одна мыслишка…
Вообще-то мыслишка эта мелькнула еще в прошлое воскресенье, когда общие знакомые сообщили о приезде Макса. И дело тут было не только в ключе к сети компов заморской спецслужбы. В тот момент (да и сейчас тоже, пусть не так остро) Богдана куда сильнее заинтересовала возможность повидать Яну, и он не собирался упускать прекрасный шанс совместить приятное с полезным.
Богдан изложил свой замысел, удовлетворенно наблюдая, как хихикает и щерится собеседник. Макс был веселым парнишкой, любил розыгрыши и частенько ввязывался во всевозможные авантюры, а потому вполне мог увлечься безумной затеей журналиста. Он и увлекся.
- Здорово придумал! - восторженно сказал Макс. Его глаза блестели, а рот растягивался несдержанной улыбкой. - Только паника поднимется - ты же знаешь мою семью. Чего доброго мать вместо Янки примчится.
- Сколько вас учить - предохраняться надо, - назидательно изрек Мамлеев. - Скажешь, мол…
Оставшееся время он инструктировал израильтянина, что и как говорить, а чего не говорить ни в коем случае, дабы избежать ненужных осложнений. Предусмотрительность - великая штука. Помогает заранее подготовиться к некоторым неожиданностям. Увы, не ко всем.
Наконец в 18.02 телефон коротко звякнул, словно спросонок, потом затрещал длинными звонками. Подняв трубку, Макс принялся кряхтеть и охать, потом сказал, что дела в порядке, но сильно побаливает бок и есть подозрение на аппендицит, а потому через пару часов он ложится в больницу. Богдан не слышал ответ Яны, однако увидел, как глаза парнишки сделались квадратными, и Макс пискнул:
- Да ты чего, какая на фиг… Говорю тебе, аппендицит, с утра дома сижу. Хотел с тобой поболтать, а вечером ребята отвезут…
Немного послушав сестру, он подмигнул Богдану и продолжил излагать легенду:
- Слушай, может приедешь? Только матери не говори, а то начнется паника на всю Галактику… Да ну, зачем…- Макс неуверенно посмотрел на Богдана. - Не знаю… Много не бери, обойдемся. Думаю, хватит карточки на тысчонку баксов… Ага, целую. Ребята тебя в аэропорту встретят.
Положив трубку, Макс заржал и сообщил, что сестра обещала прилететь ближайшим самолетом и что часа через два-три она перезвонит и скажет, какой рейс надо встречать.
- Прекрасно. - Журналист протянул ему записку. - Пусть ей ответят, что тебя положили в эту больницу.
- Зачем?
- Может, она захочет проверить, действительно ли ты лежишь в палате или просто решил к ней приколоться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110