хотелось нормальной дружбы, просто любви. Она умела постоять за себя, даже становилась опасной для врагов. Но это делало ее еще более одинокой, отдаляло от всех. Она в бессильной ярости дубасила кулачками в эту непроницаемую стену жизни, чувствуя, что есть какой-то другой путь, что-то еще, какой-то секрет, сделающий ее счастливой. И внезапно выяснила: Волшебство! Но и ему она не смогла выучиться достаточно быстро… Она поспешила, и вот теперь надо платить по счетам. Она недостаточно умна и умела, чтобы спасти эти очаровательные стеклянные существа от гибели. Она помогла им родиться… она сделала их такими, какие они есть… они почти ее дети. И она в ответе за них. Их смерть – это и ее смерть. Всюду смерть… И боль…
«Больно, больно, больно, – проносилось у нее в мозгу. – Больно лежать здесь и слышать затихающие удары сердца. Я не хочу, чтобы им причиняли боль!»
Но слишком поздно. Боль уже стала частью программы. Она заложена в память Материнской Планеты, а значит, и мобили получат ее.
«Следующей буду я», – бессильно думала Дайрин. И она вглядывалась в свою летящую перед ней жизнь. Муку и стыд ощущала она, видя всю свою жестокость, мелочность, эгоизм… Сколько гадких поступков, сколько трусливого вранья… Но теперь слишком поздно. Прошлая жизнь прошла. Ха! Даже забавно звучит. Медленно течет ее медленная жизнь. Но мобили могут в любую секунду начать программу замедления энтропии, ее полной остановки. И тогда ее медленная жизнь превратится в мгновенную смерть! Она почти осязаемо чувствовала эти скользящие, падающие в Пространство, как весенние капли с края карниза, миллисекунды. Крохотные дольки Времени, уносящие ее жизнь.
«НИЧТО НЕ ДЛИТСЯ БЕСКОНЕЧНО. КОНЕЦ РЯДА…» – то ли зазвучало, то ли просто беззвучно пронеслось в ее мозгу.
А она, беспомощная, лежала и ждала конца всему. И свет ударил в нее. Поток сведений, образов, слов, картин неудержимо хлынул в нее. Она, словно рыбка, попала в сеть быстрой жизни Материнской Планеты. Электрическими искрами пронеслись сигналы по ее нервам. Материнская Планета вливала в нее данные, как перед этим вливала их в мобилей под опекой Дайрин. Но не ту милосердно сокращенную версию учебного программирования, которую дозировала сама Дайрин, а весь волшебный учебник, все содержание дискеты. И это было больше, чем просто книжка, стоявшая на полке у Ниты. Сжатое до предела содержание дискеты не уместилось бы и в нескольких толстенных, как телефонная книга, фолиантах.
Все это вливалось в нее, и она могла лишь наблюдать, чувствовать с восхищением и ужасом, как память ее наполняется, словно бездонный сосуд. Информация наполняет, наполняет, наполняет этот сосуд, но никогда не перельется через край и никогда не иссякнет…
Динозавры могли появиться и исчезнуть с лица Земли, Жизнь могла возникнуть в сотнях миров и угаснуть, пока лился и лился в нее водопад сведений, необыкновенный поток знаний. Она забыла, кем или чем она была, забыла обо всем, кроме этого благостного чувства насыщения, наполнения, спокойного и в то же время радостного. Да, стоило перенести ту разрывающую боль. Ей сейчас казалось, что внутри у нее ширится и сияет звезда. Будто она проглотила эту греющую изнутри звездочку. Боль не исчезла, она просто перестала иметь значение…
Она лежала на боку и глядела на гладкую зеркальную поверхность. Почему-то вспомнила о сандвиче. Поискала глазами крошки и не увидела. Ни двигаться, ни говорить она не могла. Только вот думать, да и то о пустяках. Вот странность! Время двигалось как-то не так, непривычно. Но в те промежутки, когда мелькали простые и надежные мысли вроде той, о сандвичах, время, казалось, двигалось в привычном ритме и не во все стороны, а, как и полагается, вперед. В эти моменты она замечала двигающиеся вокруг фигурки, слышала голоса, доносящиеся снаружи. Тихая, воркующая речь мобилей, таких знакомых… Постепенно голоса связались с внешним обликом каждого, с именами.
– Теперь вы видите, для чего она дала нам то, что люди называют «сердце»? – Это был голос Непоседы.
«Славная малышка, – словно бы в полусне подумала Дайрин, – Надо бы ее погладить по головке…»
– …И оно подчиняется энтропии. А дотронуться до него невозможно, – послышался голос Худышки.
«Он всегда казался мне глуповатым, – подумала Дайрин. – Но голос! Его и в то же время не его…»
– Энтропия приносит смерть, но она не умеет убить радость. Я это теперь знаю… – Опять Непоседа.
– Мы не отдадим этой радости! – сказал Монитор.
– Может быть, это медленная, но все-таки жизнь, ее жизнь, – произнес один из мобилей, чье имя Дайрин никак не могла припомнить. – Она подарила нам жизнь, и мы не имеем права причинять ей вред.
– И если ты против этого, – обратилась к кому-то Непоседа, – то, выходит, в твоей программе есть ошибка. И тогда мы ПРОТИВ ТЕБЯ!
Они заговорили все разом. И речи их становились все сложнее и сложнее. Но единственного голоса она не могла уловить в этом хоре – голоса Лого. Он молчал? Хор голосов сменился неясным бормотанием, изумленным ропотом сотен мобилей. Дайрин даже показалось, что в этом шелесте она улавливает нотки страха. Но она не могла двигаться, она не могла повернуться, чтобы разглядеть их. Она не знала, что происходит…
– Ваш выбор, – сказал тот, другой, голос, который она уже раньше слышала.
– ВАШ ВЫБОР, – зазвучало внутри ее.
Дайрин попыталась шевельнуться, но смогла лишь приподняться на полдюйма и снова рухнула лицом вниз. Тело ее ослабло, словно было сделано из рыбного филе. А голос звучал:
– У ВАС НЕТ ИНОГО ВЫБОРА, КРОМЕ ТОГО, ЧТО ВЫ СДЕЛАЛИ РАНЕЕ. И В НАГРАДУ ЗА ТОТ ВАШ ВЫБОР ВЫ УВИДИТЕ, ЧТО СДЕЛАЕТ ЛЮБИМАЯ ВАША ЭНТРОПИЯ С НЕЙ!
Дайрин лежала неподвижно в ожидании вспышки света, которая убьет ее.
И другой голос, такой знакомый, сказал:
– Это мы еще посмотрим. На спор?
«Где мы?» – пыталась прийти в себя Нита. На какую-то долю секунды они с Китом потеряли ощущение собственного тела. Постепенно сознание возвратилось к ним. Нита с удивлением и любопытством оглядывалась. Еще один бесплодный мир. Большой пылающий Млечный Путь течет в ночи. Старая усталая звезда угасает в небе. Звезда типа N или S?..
Толпа роботов, сгрудившаяся вокруг… Дайрин!.. И поодаль… Кто это? Одинокая Сила!
Она никогда не показывалась дважды в одном и том же обличье. Ни одной Силе, ни одному Волшебнику. Перед Нитой стоял приятного вида молодой рыжеватый человек. Чем-то он напоминал того, которого Нита видела в небоскребе в ином мире, который Одинокая Сила, этот Поглотитель Звезд, называла своим. Но сейчас на нем был не его любимый костюм-тройка, а темный широкий плащ. Ни оружия, ни брони. Его защищал холод, льющийся почти осязаемым потоком, клубящийся над его головой, проникающий в миры и пространства.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62
«Больно, больно, больно, – проносилось у нее в мозгу. – Больно лежать здесь и слышать затихающие удары сердца. Я не хочу, чтобы им причиняли боль!»
Но слишком поздно. Боль уже стала частью программы. Она заложена в память Материнской Планеты, а значит, и мобили получат ее.
«Следующей буду я», – бессильно думала Дайрин. И она вглядывалась в свою летящую перед ней жизнь. Муку и стыд ощущала она, видя всю свою жестокость, мелочность, эгоизм… Сколько гадких поступков, сколько трусливого вранья… Но теперь слишком поздно. Прошлая жизнь прошла. Ха! Даже забавно звучит. Медленно течет ее медленная жизнь. Но мобили могут в любую секунду начать программу замедления энтропии, ее полной остановки. И тогда ее медленная жизнь превратится в мгновенную смерть! Она почти осязаемо чувствовала эти скользящие, падающие в Пространство, как весенние капли с края карниза, миллисекунды. Крохотные дольки Времени, уносящие ее жизнь.
«НИЧТО НЕ ДЛИТСЯ БЕСКОНЕЧНО. КОНЕЦ РЯДА…» – то ли зазвучало, то ли просто беззвучно пронеслось в ее мозгу.
А она, беспомощная, лежала и ждала конца всему. И свет ударил в нее. Поток сведений, образов, слов, картин неудержимо хлынул в нее. Она, словно рыбка, попала в сеть быстрой жизни Материнской Планеты. Электрическими искрами пронеслись сигналы по ее нервам. Материнская Планета вливала в нее данные, как перед этим вливала их в мобилей под опекой Дайрин. Но не ту милосердно сокращенную версию учебного программирования, которую дозировала сама Дайрин, а весь волшебный учебник, все содержание дискеты. И это было больше, чем просто книжка, стоявшая на полке у Ниты. Сжатое до предела содержание дискеты не уместилось бы и в нескольких толстенных, как телефонная книга, фолиантах.
Все это вливалось в нее, и она могла лишь наблюдать, чувствовать с восхищением и ужасом, как память ее наполняется, словно бездонный сосуд. Информация наполняет, наполняет, наполняет этот сосуд, но никогда не перельется через край и никогда не иссякнет…
Динозавры могли появиться и исчезнуть с лица Земли, Жизнь могла возникнуть в сотнях миров и угаснуть, пока лился и лился в нее водопад сведений, необыкновенный поток знаний. Она забыла, кем или чем она была, забыла обо всем, кроме этого благостного чувства насыщения, наполнения, спокойного и в то же время радостного. Да, стоило перенести ту разрывающую боль. Ей сейчас казалось, что внутри у нее ширится и сияет звезда. Будто она проглотила эту греющую изнутри звездочку. Боль не исчезла, она просто перестала иметь значение…
Она лежала на боку и глядела на гладкую зеркальную поверхность. Почему-то вспомнила о сандвиче. Поискала глазами крошки и не увидела. Ни двигаться, ни говорить она не могла. Только вот думать, да и то о пустяках. Вот странность! Время двигалось как-то не так, непривычно. Но в те промежутки, когда мелькали простые и надежные мысли вроде той, о сандвичах, время, казалось, двигалось в привычном ритме и не во все стороны, а, как и полагается, вперед. В эти моменты она замечала двигающиеся вокруг фигурки, слышала голоса, доносящиеся снаружи. Тихая, воркующая речь мобилей, таких знакомых… Постепенно голоса связались с внешним обликом каждого, с именами.
– Теперь вы видите, для чего она дала нам то, что люди называют «сердце»? – Это был голос Непоседы.
«Славная малышка, – словно бы в полусне подумала Дайрин, – Надо бы ее погладить по головке…»
– …И оно подчиняется энтропии. А дотронуться до него невозможно, – послышался голос Худышки.
«Он всегда казался мне глуповатым, – подумала Дайрин. – Но голос! Его и в то же время не его…»
– Энтропия приносит смерть, но она не умеет убить радость. Я это теперь знаю… – Опять Непоседа.
– Мы не отдадим этой радости! – сказал Монитор.
– Может быть, это медленная, но все-таки жизнь, ее жизнь, – произнес один из мобилей, чье имя Дайрин никак не могла припомнить. – Она подарила нам жизнь, и мы не имеем права причинять ей вред.
– И если ты против этого, – обратилась к кому-то Непоседа, – то, выходит, в твоей программе есть ошибка. И тогда мы ПРОТИВ ТЕБЯ!
Они заговорили все разом. И речи их становились все сложнее и сложнее. Но единственного голоса она не могла уловить в этом хоре – голоса Лого. Он молчал? Хор голосов сменился неясным бормотанием, изумленным ропотом сотен мобилей. Дайрин даже показалось, что в этом шелесте она улавливает нотки страха. Но она не могла двигаться, она не могла повернуться, чтобы разглядеть их. Она не знала, что происходит…
– Ваш выбор, – сказал тот, другой, голос, который она уже раньше слышала.
– ВАШ ВЫБОР, – зазвучало внутри ее.
Дайрин попыталась шевельнуться, но смогла лишь приподняться на полдюйма и снова рухнула лицом вниз. Тело ее ослабло, словно было сделано из рыбного филе. А голос звучал:
– У ВАС НЕТ ИНОГО ВЫБОРА, КРОМЕ ТОГО, ЧТО ВЫ СДЕЛАЛИ РАНЕЕ. И В НАГРАДУ ЗА ТОТ ВАШ ВЫБОР ВЫ УВИДИТЕ, ЧТО СДЕЛАЕТ ЛЮБИМАЯ ВАША ЭНТРОПИЯ С НЕЙ!
Дайрин лежала неподвижно в ожидании вспышки света, которая убьет ее.
И другой голос, такой знакомый, сказал:
– Это мы еще посмотрим. На спор?
«Где мы?» – пыталась прийти в себя Нита. На какую-то долю секунды они с Китом потеряли ощущение собственного тела. Постепенно сознание возвратилось к ним. Нита с удивлением и любопытством оглядывалась. Еще один бесплодный мир. Большой пылающий Млечный Путь течет в ночи. Старая усталая звезда угасает в небе. Звезда типа N или S?..
Толпа роботов, сгрудившаяся вокруг… Дайрин!.. И поодаль… Кто это? Одинокая Сила!
Она никогда не показывалась дважды в одном и том же обличье. Ни одной Силе, ни одному Волшебнику. Перед Нитой стоял приятного вида молодой рыжеватый человек. Чем-то он напоминал того, которого Нита видела в небоскребе в ином мире, который Одинокая Сила, этот Поглотитель Звезд, называла своим. Но сейчас на нем был не его любимый костюм-тройка, а темный широкий плащ. Ни оружия, ни брони. Его защищал холод, льющийся почти осязаемым потоком, клубящийся над его головой, проникающий в миры и пространства.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62