Я попыталась бы и без стилета, просто сообщив им, что я нашла его, да как знать, не у них ли он уже? И часть настоящего стилета – довод надежнее слов. Я взорвала машину Лысенко, стилет мог быть и там… Но в этом нужно убедиться и начать надо с сына профессора.
В комнате воцарилось молчание. Таня сидела неподвижно, глядя прямо перед собой. Иллерецкая нервно курила очередную сигарету. Градов барабанил пальцами по кнопкам магнитолы.
– Мы все устали, – произнес он наконец. – Давайте пока обсудим вопрос попроще. Рискнем переночевать здесь или поищем другое убежище?
– Какое? – пожала плечами Иллерецкая.
– Вокзал, чердак, теплотрассу…
– Вот сам и ночуй в теплотрассе! – возмутилась Ольга. – Я так полагаю, что «коршуны» об этой квартире не знают. Если бы знали, давно были бы здесь. А твоей дурацкой мафии я не боюсь. Пусть только сунутся – получат по пуле в каждую башку персонально от меня.
– Ну, ты даешь, Оля, – улыбнулся Борис. – Кажется, ты быстро усваиваешь правила игры. Иллерецкая показала Градову язык.
18
Антона не выписали из института Склифосовского – он сбежал. Ему страшно надоели палаты, больные, медсестры и санитарки.
Перевязанная рука скорее ныла, чем болела, и Антону не терпелось оказаться дома, в покое, хотя бы относительном, и в одиночестве, а главное – выпить водки. От этого желания даже зубы ломило. Нет, Антон не был выпивохой, напротив, он пил довольно редко, но обрушившиеся на него несчастья властно требовали анестезии.
И еще хотелось послушать музыку. «Панасоник» украли, но у Антона оставался древний катушечный «аппарат» на «конной тяге», который он не включал много лет. Теперь Антон вытащил его из-под дивана, зарядил осыпающейся пленкой с «Темной стороной Луны» группы «Пинк Флойд» и, перекрестившись, запустил. К его изумлению и радости, магнитофон зарычал, затрясся, запыхтел – и все-таки завелся.
«Пинк Флойд» как раз допели песню про деньги, а в бутылке «Столичной» изрядно поубавилось, когда в дверь позвонили. Хмель мигом вылетел из головы Антона. Он остановил пленку, прошел в прихожую и громко осведомился из-за металлической двери:
– Кто это там?
– Антон, это вы? Откройте, мне нужно поговорить с вами! Я приезжал к вам на дачу… такой в очках, высокий, помните? У меня еще дискету требовали.
Антон помнил это, как помнил и беседу с мистером Долтоном. Он открыл дверь. На пороге стоял юноша в очках, а за его спиной – две совершенно одинаковые девушки.
– Проходите, – неуверенно проговорил Антон.
Поначалу Борис намеревался идти к Антону один, но натолкнулся на упорное сопротивление девушек. В результате ему пришлось уступить, и они отправились втроем. Пистолет лежал в кармане куртки Бориса, автоматы – в Таниной сумке.
– Я Борис Градов, – представился Борис. – Это Оля и ее сестра Таня. Они… мм… помогают мне.
– Очень приятно, – сказал Антон. – Присаживайтесь… Выпить хотите?
– Нет, спасибо, – ответил за всех Борис. Антон сел на диван, скрестил руки на груди.
– Тогда задавайте ваши вопросы, попробую ответить.
– Вопросов два. – Борис отодвинул занавеску на окне, выглянул на улицу. – О стилете и о секретном файле.
– А ответ у меня один: ничего не знаю.
– Простите, Антон, почему вы держитесь со мной как-то… агрессивно?
– Потому что у вас не варит котелок! Вы забыли, как те джентльмены грозились пристрелить меня первым, если я не выдам пароля к файлу? Так неужто я молчал бы, если бы знал? Я не самоубийца и понятия не имел о том, что отец написал какой-то секретный файл. О стилете – тем более.
– Ну хорошо. – Борис сел на стул, достал сигареты. – Курить можно?
– Да ради бога. И мне дайте.
– Вы не в курсе дела, это ясно. – Борис протянул Антону пачку. – Но давайте вспоминать вместе, может быть, мы установим какие-то детали, которые наведут на след.
– А кто вы, чтобы устанавливать? – снова ринулся в атаку Антон. – Да кто бы вы ни были… Это стилет Левандовского, пусть он и вспоминает.
– Кто такой Левандовский? – быстро спросил Борис.
– Тот, что был на даче… друг отца, египтолог.
– Это тот, которого убили, пусть вспоминает?
– Нет, другой, живой и невредимый. Вроде бы он передал отцу стилет.
Борис взглянул на Таню. Она едва заметно кивнула.
– Но вы никогда не видели этого стилета? – напирал Борис.
– Нет.
– Следовательно, логично допустить, что его не видели и люди, ограбившие вашу квартиру.
– А откуда вы знаете об ограблении?
– Ваша соседка сказала. Она мне и объяснила, как на дачу проехать. Но вернемся к стилету. Ваш отец мог где-то спрятать его.
– Повторяю, мне ничего не известно! Спрашивайте Левандовского. Может быть, они с отцом это обсуждали. Но вряд ли, зачем бы тогда потом они спрашивали меня…
– А как найти Левандовского?
– Охотно дам его адрес, чтобы вы оставили меня в покое!
Пока Антон разыскивал бумагу и ручку, взгляд Бориса блуждал по стенам квартиры, где висели портреты разныхвыдающихся личностей. Чтобы разрядить обстановку, Борис указал на один из них.
– Антон, а кто этот явный буржуин?
– Этот? Луи Пастер, творец хорошего пива.
– Да ну? А вот этот?
– Антониони, итальянский режиссер.
– Вы увлекаетесь кинематографом?
– Да, но больше русским. Мои боги – Сокуров, Тарковский. Антониони – страсть отца. Его фильм «Блоу-ап» отец мог смотреть бесконечно. Это была его любимая кассета… Куда же ручка запропастилась? А, вот она. Получайте адрес Левандовского. Зовут его Илья Владимирович.
– Спасибо. – Борис спрятал листок в карман.
– И… приношу извинения за резкость. Но я действительно не в силах вам помочь…
Борис видел, что Антон колеблется, будто собирается сказать еще что-то, но не решается. Калужский поочередно смотрел то на девушек, то на Бориса.
– Борис, могу я поговорить с вами наедине? Всего несколько минут. Дамы не рассердятся?
– Мы пока посплетничаем, – успокоила его Ольга.
– Пойдемте в кабинет отца.
Плотно закрыв за собой дверь кабинета, Антон повернулся к Борису.
– Когда я лежал в больнице, ко мне приходил один человек. Он интересовался вами. Нет, он с вами не знаком, но вы видели его на даче. Тот, похожий на Бонда из «Золотого глаза».
– На Пирса Бросмана? Да, помню. – Борис вспомнил и то, как «похожий на Бонда», пропустив его через балкон, вырубил преследователя.
– Это англичанин, его зовут Стэн Долтон. Он предполагал, что вы найдете меня, и я обещал передать вам его просьбу.
– Просьбу?
– Просьбу позвонить ему, а также следующее: «Я не рассчитываю, что он позвонит сразу. У него нет оснований доверять мне. Но он попал в скверную историю, и она будет становиться все хуже. В конце концов у него не останется иного выхода, кроме как позвонить. Это не идеальный выход, но лучший из существующих». Таковы его слова, а вот номер телефона, написанный им собственноручно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100
В комнате воцарилось молчание. Таня сидела неподвижно, глядя прямо перед собой. Иллерецкая нервно курила очередную сигарету. Градов барабанил пальцами по кнопкам магнитолы.
– Мы все устали, – произнес он наконец. – Давайте пока обсудим вопрос попроще. Рискнем переночевать здесь или поищем другое убежище?
– Какое? – пожала плечами Иллерецкая.
– Вокзал, чердак, теплотрассу…
– Вот сам и ночуй в теплотрассе! – возмутилась Ольга. – Я так полагаю, что «коршуны» об этой квартире не знают. Если бы знали, давно были бы здесь. А твоей дурацкой мафии я не боюсь. Пусть только сунутся – получат по пуле в каждую башку персонально от меня.
– Ну, ты даешь, Оля, – улыбнулся Борис. – Кажется, ты быстро усваиваешь правила игры. Иллерецкая показала Градову язык.
18
Антона не выписали из института Склифосовского – он сбежал. Ему страшно надоели палаты, больные, медсестры и санитарки.
Перевязанная рука скорее ныла, чем болела, и Антону не терпелось оказаться дома, в покое, хотя бы относительном, и в одиночестве, а главное – выпить водки. От этого желания даже зубы ломило. Нет, Антон не был выпивохой, напротив, он пил довольно редко, но обрушившиеся на него несчастья властно требовали анестезии.
И еще хотелось послушать музыку. «Панасоник» украли, но у Антона оставался древний катушечный «аппарат» на «конной тяге», который он не включал много лет. Теперь Антон вытащил его из-под дивана, зарядил осыпающейся пленкой с «Темной стороной Луны» группы «Пинк Флойд» и, перекрестившись, запустил. К его изумлению и радости, магнитофон зарычал, затрясся, запыхтел – и все-таки завелся.
«Пинк Флойд» как раз допели песню про деньги, а в бутылке «Столичной» изрядно поубавилось, когда в дверь позвонили. Хмель мигом вылетел из головы Антона. Он остановил пленку, прошел в прихожую и громко осведомился из-за металлической двери:
– Кто это там?
– Антон, это вы? Откройте, мне нужно поговорить с вами! Я приезжал к вам на дачу… такой в очках, высокий, помните? У меня еще дискету требовали.
Антон помнил это, как помнил и беседу с мистером Долтоном. Он открыл дверь. На пороге стоял юноша в очках, а за его спиной – две совершенно одинаковые девушки.
– Проходите, – неуверенно проговорил Антон.
Поначалу Борис намеревался идти к Антону один, но натолкнулся на упорное сопротивление девушек. В результате ему пришлось уступить, и они отправились втроем. Пистолет лежал в кармане куртки Бориса, автоматы – в Таниной сумке.
– Я Борис Градов, – представился Борис. – Это Оля и ее сестра Таня. Они… мм… помогают мне.
– Очень приятно, – сказал Антон. – Присаживайтесь… Выпить хотите?
– Нет, спасибо, – ответил за всех Борис. Антон сел на диван, скрестил руки на груди.
– Тогда задавайте ваши вопросы, попробую ответить.
– Вопросов два. – Борис отодвинул занавеску на окне, выглянул на улицу. – О стилете и о секретном файле.
– А ответ у меня один: ничего не знаю.
– Простите, Антон, почему вы держитесь со мной как-то… агрессивно?
– Потому что у вас не варит котелок! Вы забыли, как те джентльмены грозились пристрелить меня первым, если я не выдам пароля к файлу? Так неужто я молчал бы, если бы знал? Я не самоубийца и понятия не имел о том, что отец написал какой-то секретный файл. О стилете – тем более.
– Ну хорошо. – Борис сел на стул, достал сигареты. – Курить можно?
– Да ради бога. И мне дайте.
– Вы не в курсе дела, это ясно. – Борис протянул Антону пачку. – Но давайте вспоминать вместе, может быть, мы установим какие-то детали, которые наведут на след.
– А кто вы, чтобы устанавливать? – снова ринулся в атаку Антон. – Да кто бы вы ни были… Это стилет Левандовского, пусть он и вспоминает.
– Кто такой Левандовский? – быстро спросил Борис.
– Тот, что был на даче… друг отца, египтолог.
– Это тот, которого убили, пусть вспоминает?
– Нет, другой, живой и невредимый. Вроде бы он передал отцу стилет.
Борис взглянул на Таню. Она едва заметно кивнула.
– Но вы никогда не видели этого стилета? – напирал Борис.
– Нет.
– Следовательно, логично допустить, что его не видели и люди, ограбившие вашу квартиру.
– А откуда вы знаете об ограблении?
– Ваша соседка сказала. Она мне и объяснила, как на дачу проехать. Но вернемся к стилету. Ваш отец мог где-то спрятать его.
– Повторяю, мне ничего не известно! Спрашивайте Левандовского. Может быть, они с отцом это обсуждали. Но вряд ли, зачем бы тогда потом они спрашивали меня…
– А как найти Левандовского?
– Охотно дам его адрес, чтобы вы оставили меня в покое!
Пока Антон разыскивал бумагу и ручку, взгляд Бориса блуждал по стенам квартиры, где висели портреты разныхвыдающихся личностей. Чтобы разрядить обстановку, Борис указал на один из них.
– Антон, а кто этот явный буржуин?
– Этот? Луи Пастер, творец хорошего пива.
– Да ну? А вот этот?
– Антониони, итальянский режиссер.
– Вы увлекаетесь кинематографом?
– Да, но больше русским. Мои боги – Сокуров, Тарковский. Антониони – страсть отца. Его фильм «Блоу-ап» отец мог смотреть бесконечно. Это была его любимая кассета… Куда же ручка запропастилась? А, вот она. Получайте адрес Левандовского. Зовут его Илья Владимирович.
– Спасибо. – Борис спрятал листок в карман.
– И… приношу извинения за резкость. Но я действительно не в силах вам помочь…
Борис видел, что Антон колеблется, будто собирается сказать еще что-то, но не решается. Калужский поочередно смотрел то на девушек, то на Бориса.
– Борис, могу я поговорить с вами наедине? Всего несколько минут. Дамы не рассердятся?
– Мы пока посплетничаем, – успокоила его Ольга.
– Пойдемте в кабинет отца.
Плотно закрыв за собой дверь кабинета, Антон повернулся к Борису.
– Когда я лежал в больнице, ко мне приходил один человек. Он интересовался вами. Нет, он с вами не знаком, но вы видели его на даче. Тот, похожий на Бонда из «Золотого глаза».
– На Пирса Бросмана? Да, помню. – Борис вспомнил и то, как «похожий на Бонда», пропустив его через балкон, вырубил преследователя.
– Это англичанин, его зовут Стэн Долтон. Он предполагал, что вы найдете меня, и я обещал передать вам его просьбу.
– Просьбу?
– Просьбу позвонить ему, а также следующее: «Я не рассчитываю, что он позвонит сразу. У него нет оснований доверять мне. Но он попал в скверную историю, и она будет становиться все хуже. В конце концов у него не останется иного выхода, кроме как позвонить. Это не идеальный выход, но лучший из существующих». Таковы его слова, а вот номер телефона, написанный им собственноручно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100