А потом оказывается, что и Эллина, и Колобок видели ее, и даже очень.
— Ты не говори, если не хочешь, — заявляет Колобок. — Может, это только тебя касается, я не возражаю...
Еще бы ты возражал, думаю. И правда — мое это дело, больше ничье!..
— Я ведь понимаю, — продолжает Колобок. — У меня тоже есть свой резон в Москве торчать. Сам-то я из-под Питера...
— Да ну?! — не выдерживаю я.
— Ну да! — улыбается Колобок. — Понимаешь, я ведь тут, в Москве, временно. Мне нужно людей подсобрать. Свою команду хочу сколотить.
Где уж тебе, думаю, команду свою!.. Команду держать — генералом надо быть. А из тебя генерал, как из грязи пуля.
— Мне нужны такие, — говорит Колобок, — которые смогут без оружия, без автоматов и пистолетов драться. А таких почти не осталось. Разыскал я двоих — обе девчонки. Одна в центре обитает, а вторая — здесь, неподалеку.
— А на фига тебе такие, кто без оружия сможет? — спрашиваю.
Ну, это я уже просто отдышался. Да и интересно стало.
— В Питере мне с одной командой посчитаться надо, — помявшись, отвечает Колобок. — А там иначе нельзя... Понимаешь, тут все из-за полноты моей. Ведь на меня посмотришь — поди докажи, что я не прислужник гоблинский! Вот и... случается иногда... всякое там... разное...
— Ладно, — говорю. — Меня это не касается. Ты в мои дела не лезешь, я — в твои...
Колобок кивнул. Типа согласен.
Идем дальше.
Я молчу.
— Прыжок... — Колобку все неймется — есть такие люди, кто молчать не может, как словесный понос у них все время. — Прыжок, а чего ты за Эллину заступился? Ну, когда они с Дарьей начали...
— Не знаю, — честно ответил я.
— Как это? — удивляется.
— А вот так, — бурчу. — Командир, он командир и есть. Пристрелила бы она Дашку — и за дело. А в команде разлад... и все такое...
Сказал я и думаю: а и правда, чего это я за нее заступился?! За лахудру эту облезлую... Разлад в команде и все такое — это, конечно, да. Но мне-то в тот момент все эти дела фиолетовы были.
Не знаю. Что-то есть в Эллине такое, без чего нам крындец — всей команде. И мне тоже. А может быть, мне — в первую очередь.
— Она ведь магии обучалась, — выдал вдруг Колобок.
— Иди ты?! — не поверил я. — Многовато магов у нас получается! Нет?
— У Кати, — возражает Колобок, — магия гоблинская. А у Эллины — человеческая. Она у монаха училась, до сих пор крестик на шее таскает. Катя — та совсем иначе. Мы однажды на Новодевичье шли, так ее там скрутило — чуть не до смерти. У Вольных Зон защита от всего гоблинского — будь здоров! А вот Эллине туда путь открыт, совершенно спокойно.
— Не верится что-то, — качаю головой.
— Точно, — уверяет Колобок. — Был у нас в Секретном Войске один монах. Недолго был, не прижился он у нас. А Эллина и еще один парень — его недавно убили, — они все время за ним таскались. Слушали его, чего-то обсуждали, учились чему-то. Но магия у нее иная. Когда нас на Севастопольском скрутило, как раз Катя-то и стала какие-то заклинания читать... или что там у магов есть?..
— Заклинания, — отвечаю. — Или заклятия.
Колобок зыркнул на меня и отвернулся. Типа все понятно. А чего тут не понять-то уже?!
Женщину ту и он, и Эллина видели. И слышали, наверное. И ее, и меня. И Катя слышала. Только почему-то ни о чем не спрашивает, странно даже.
Я ведь за Катей заклинания повторять начал машинально, выхода другого не было. И тогда — в Твери — то же самое. Когда нашу команду зажали в том сраном туннеле. Там я тоже ничего не понимал — смотрел в бездонные глаза, в лицо, обрамленное зелеными волосами, и повторял. Тупо повторял. А она кивала — мол, правильно, молодец...
Хотя она, может быть, и не нас спасала тогда, а себя. Но это уже фиолетово. Спасала себя, спасла и нас. А потом, когда мы выбрались, все наши спать свалились как подрубленные. Понятное дело — четверо суток без сна, кто ж выдержит? Один я не спал.
Сидел рядом с ней, разговаривали. Глаза слипаются, мысли расползаются, язык еле шевелится, но не ухожу. Чувствовал я, что в последний раз ее вижу. И она это знала. Видел же, что она просто ждет, когда я усну, чтобы уйти. Так и ушла... навсегда...
— Может, не навсегда...
Я аж вздрогнул и на Колобка глаза вытаращил. Потом только дошло, что я уже пару минут вслух говорю. Задумался, блин!..
— Ладно, — говорю. — Проехали...
— О'кей, — соглашается Колобок. — Меня это не касается. Но учти, если в чем помочь надо — я готов.
Ладно, думаю. Помощничек, тоже мне...
Интересно, никогда бы не подумал, что Колобок может свою помощь предложить. Да и какая от него помощь-то? Много он своими железяками поможет. Хотя типа от души предложил. Ему-то выгоды никакой от этого.
Да и со мной остался. С одной стороны, вроде бы последить. А с другой...
Эх! Чего — «с другой»? Остался — и ладно.
Прошлепали мы еще примерно с часок, отдохнули. Потом потихонечку начали скорость набирать. Грязи вокруг поменьше стало. И вроде бы даже и воняет уже не так сильно. А потом местность вверх пошла, под ногами уже не жижа хлюпает, а словно камень черный. Как будто земля тут спеклась от жара. А потом опять дома пошли, развалины. Один дом меня особенно поразил — круглый, как будто шар кто-то до половины в землю закопал. Ни окон, ни дверей. И самое гнусное, что он целехонький стоит. Словно только что его построили. Материал какой-то непонятный. Вроде бы и не металл, и на камень не похоже. Цветом на тучи похож, такой же серый. И тени, сука, не отбрасывает совсем! Не, нормально, да? От всего тень есть, а от этого дерьма — фигушки! Я бы поверил, что это гоблины построили, но возле самых стен домика этого цветочки какие-то цветут. Наши, земные. Словно кто клумбу тут устроил.
Колобок тоже на дом этот посмотрел и рукой махнул.
— Пошли, — говорит. — Не нравится мне здесь что-то...
Ну, с этим я полностью согласный был. Мне здесь тоже не нравится. Потому что непонятно это все — зачем, почему, и все такое.
Двинули мы дальше, и даже быстрее прежнего. Очень уж нам не хотелось возле того домика дольше оставаться. Хотя, наверное, и безопасное место тут. Потому как, если бы опасность была, наши бы где-нибудь поблизости ошивались.
Скоро улицы начались. Кирпич битый пошел. То есть я-то поначалу не въехал, что это кирпич, — больно уж мелко он покрошен, словно гоблины его специально дробили. Тоже непонятно...
Да у них тут, в Москве ихней, из понятного, кроме меня, и нет ни фига!.. Ну их всех...
Бежать легко. Скорости не сбавляем, бежим. И минут через сорок мы как раз на наших и выскочили.
Хорошо выскочили, Дашка-стерва нас едва очередью не срезала. Потом плюнула в нашу сторону и буркнула что-то.
Я хотел было ей сказать, но по глазам — ее и Эллины — понял, что опять они с ней погрызлись.
Эх!
Когда женщина дура — это плохо. А когда встречаются две дуры, каждая из них становится глупее вдвойне. И тогда уже хуже получается раз в десять.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85
— Ты не говори, если не хочешь, — заявляет Колобок. — Может, это только тебя касается, я не возражаю...
Еще бы ты возражал, думаю. И правда — мое это дело, больше ничье!..
— Я ведь понимаю, — продолжает Колобок. — У меня тоже есть свой резон в Москве торчать. Сам-то я из-под Питера...
— Да ну?! — не выдерживаю я.
— Ну да! — улыбается Колобок. — Понимаешь, я ведь тут, в Москве, временно. Мне нужно людей подсобрать. Свою команду хочу сколотить.
Где уж тебе, думаю, команду свою!.. Команду держать — генералом надо быть. А из тебя генерал, как из грязи пуля.
— Мне нужны такие, — говорит Колобок, — которые смогут без оружия, без автоматов и пистолетов драться. А таких почти не осталось. Разыскал я двоих — обе девчонки. Одна в центре обитает, а вторая — здесь, неподалеку.
— А на фига тебе такие, кто без оружия сможет? — спрашиваю.
Ну, это я уже просто отдышался. Да и интересно стало.
— В Питере мне с одной командой посчитаться надо, — помявшись, отвечает Колобок. — А там иначе нельзя... Понимаешь, тут все из-за полноты моей. Ведь на меня посмотришь — поди докажи, что я не прислужник гоблинский! Вот и... случается иногда... всякое там... разное...
— Ладно, — говорю. — Меня это не касается. Ты в мои дела не лезешь, я — в твои...
Колобок кивнул. Типа согласен.
Идем дальше.
Я молчу.
— Прыжок... — Колобку все неймется — есть такие люди, кто молчать не может, как словесный понос у них все время. — Прыжок, а чего ты за Эллину заступился? Ну, когда они с Дарьей начали...
— Не знаю, — честно ответил я.
— Как это? — удивляется.
— А вот так, — бурчу. — Командир, он командир и есть. Пристрелила бы она Дашку — и за дело. А в команде разлад... и все такое...
Сказал я и думаю: а и правда, чего это я за нее заступился?! За лахудру эту облезлую... Разлад в команде и все такое — это, конечно, да. Но мне-то в тот момент все эти дела фиолетовы были.
Не знаю. Что-то есть в Эллине такое, без чего нам крындец — всей команде. И мне тоже. А может быть, мне — в первую очередь.
— Она ведь магии обучалась, — выдал вдруг Колобок.
— Иди ты?! — не поверил я. — Многовато магов у нас получается! Нет?
— У Кати, — возражает Колобок, — магия гоблинская. А у Эллины — человеческая. Она у монаха училась, до сих пор крестик на шее таскает. Катя — та совсем иначе. Мы однажды на Новодевичье шли, так ее там скрутило — чуть не до смерти. У Вольных Зон защита от всего гоблинского — будь здоров! А вот Эллине туда путь открыт, совершенно спокойно.
— Не верится что-то, — качаю головой.
— Точно, — уверяет Колобок. — Был у нас в Секретном Войске один монах. Недолго был, не прижился он у нас. А Эллина и еще один парень — его недавно убили, — они все время за ним таскались. Слушали его, чего-то обсуждали, учились чему-то. Но магия у нее иная. Когда нас на Севастопольском скрутило, как раз Катя-то и стала какие-то заклинания читать... или что там у магов есть?..
— Заклинания, — отвечаю. — Или заклятия.
Колобок зыркнул на меня и отвернулся. Типа все понятно. А чего тут не понять-то уже?!
Женщину ту и он, и Эллина видели. И слышали, наверное. И ее, и меня. И Катя слышала. Только почему-то ни о чем не спрашивает, странно даже.
Я ведь за Катей заклинания повторять начал машинально, выхода другого не было. И тогда — в Твери — то же самое. Когда нашу команду зажали в том сраном туннеле. Там я тоже ничего не понимал — смотрел в бездонные глаза, в лицо, обрамленное зелеными волосами, и повторял. Тупо повторял. А она кивала — мол, правильно, молодец...
Хотя она, может быть, и не нас спасала тогда, а себя. Но это уже фиолетово. Спасала себя, спасла и нас. А потом, когда мы выбрались, все наши спать свалились как подрубленные. Понятное дело — четверо суток без сна, кто ж выдержит? Один я не спал.
Сидел рядом с ней, разговаривали. Глаза слипаются, мысли расползаются, язык еле шевелится, но не ухожу. Чувствовал я, что в последний раз ее вижу. И она это знала. Видел же, что она просто ждет, когда я усну, чтобы уйти. Так и ушла... навсегда...
— Может, не навсегда...
Я аж вздрогнул и на Колобка глаза вытаращил. Потом только дошло, что я уже пару минут вслух говорю. Задумался, блин!..
— Ладно, — говорю. — Проехали...
— О'кей, — соглашается Колобок. — Меня это не касается. Но учти, если в чем помочь надо — я готов.
Ладно, думаю. Помощничек, тоже мне...
Интересно, никогда бы не подумал, что Колобок может свою помощь предложить. Да и какая от него помощь-то? Много он своими железяками поможет. Хотя типа от души предложил. Ему-то выгоды никакой от этого.
Да и со мной остался. С одной стороны, вроде бы последить. А с другой...
Эх! Чего — «с другой»? Остался — и ладно.
Прошлепали мы еще примерно с часок, отдохнули. Потом потихонечку начали скорость набирать. Грязи вокруг поменьше стало. И вроде бы даже и воняет уже не так сильно. А потом местность вверх пошла, под ногами уже не жижа хлюпает, а словно камень черный. Как будто земля тут спеклась от жара. А потом опять дома пошли, развалины. Один дом меня особенно поразил — круглый, как будто шар кто-то до половины в землю закопал. Ни окон, ни дверей. И самое гнусное, что он целехонький стоит. Словно только что его построили. Материал какой-то непонятный. Вроде бы и не металл, и на камень не похоже. Цветом на тучи похож, такой же серый. И тени, сука, не отбрасывает совсем! Не, нормально, да? От всего тень есть, а от этого дерьма — фигушки! Я бы поверил, что это гоблины построили, но возле самых стен домика этого цветочки какие-то цветут. Наши, земные. Словно кто клумбу тут устроил.
Колобок тоже на дом этот посмотрел и рукой махнул.
— Пошли, — говорит. — Не нравится мне здесь что-то...
Ну, с этим я полностью согласный был. Мне здесь тоже не нравится. Потому что непонятно это все — зачем, почему, и все такое.
Двинули мы дальше, и даже быстрее прежнего. Очень уж нам не хотелось возле того домика дольше оставаться. Хотя, наверное, и безопасное место тут. Потому как, если бы опасность была, наши бы где-нибудь поблизости ошивались.
Скоро улицы начались. Кирпич битый пошел. То есть я-то поначалу не въехал, что это кирпич, — больно уж мелко он покрошен, словно гоблины его специально дробили. Тоже непонятно...
Да у них тут, в Москве ихней, из понятного, кроме меня, и нет ни фига!.. Ну их всех...
Бежать легко. Скорости не сбавляем, бежим. И минут через сорок мы как раз на наших и выскочили.
Хорошо выскочили, Дашка-стерва нас едва очередью не срезала. Потом плюнула в нашу сторону и буркнула что-то.
Я хотел было ей сказать, но по глазам — ее и Эллины — понял, что опять они с ней погрызлись.
Эх!
Когда женщина дура — это плохо. А когда встречаются две дуры, каждая из них становится глупее вдвойне. И тогда уже хуже получается раз в десять.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85