– На самом деле это просто…
– И всё же не так просто, – сказал Даниель. – Они следуют простым правилам, подчиняются логике, следовательно, натурфилософия должна их охватывать и объяснять; я, знающий и разумеющий больше, чем почти все остальные члены Королевского общества, должен был бы их понимать. Но нет… мне этого не постичь. Если деньги – наука, то ещё более тёмная, чем алхимия. Она отделилась от натурфилософии тысячелетия назад и с тех пор развивается по собственным законам.
– Алхимики учат, что рудные жилы в земле суть ветви огромного древа, ствол которого расположен в центре земли, и металлы поднимаются по ним, словно сок, – сказал Стерлинг. Отблески огня лежали на его задумчивом лице.
Даниель так устал, что сперва не понял аналогии; а может быть, недооценил брата. Ему подумалось, что тот просит подсказки, где искать золотые жилы. Только в карете Стерлинга по пути к Чаринг-Кросс он понял, что хотел сказать брат: рост денег и коммерции с позиций натурфилософии подобен разрастанию огромного подземного древа. Его можно подозревать, ощущать, иногда использовать практически, но никогда – постичь до конца.

* * *
Таверна «Голова короля» была темна, но не закрыта. Войдя, Даниель увидел там и тут – на стенах и на столах – островки зеленоватого света и услышал, как знатные люди говорят приглушёнными голосами и время от времени взрываются озорным смехом. Но вот свечение померкло, и служанки горящими лучинами зажгли лампы, Теперь Даниель увидел Пеписа, Уилкинса и Комстока, а также герцога Ганфлитского, сэра Кристофера Рена, сэра Уинстона Черчилля и – за лучшим столом – графа Апнорского, одетого во что-то вроде трёхмерного персидского ковра, отороченного мехом и осыпанного бусинками цветного стекла; а может, это были драгоценные камни.
Апнор рассказывал про фосфор трём сухопарым дамам, обклеенным чёрными мушками:
– Адептам алхимии известно, что каждый металл создают лучи определённой планеты, проникающие в глубь Земли. Так, Солнце рождает золото, Луна – серебро, Меркурий – ртуть, Венера – медь, Марс – железо, Юпитер – олово и Сатурн – свинец. Открытая господином Роотом новая элементарная субстанция заставляет предположить, что есть неизвестная науке планета – возможно, зелёного цвета, – за орбитой Сатурна.
Даниель двинулся в сторону стола, за которым говорили, отрешённо глядя в пустоту, Черчилль и Рен.
– Он смотрит на восток и расположен довольно далеко на севере, ведь так? Быть может, король захочет назвать его Новым Эдинбургом?
– Да, чтобы пресвитериане возгордились! – колко произнёс Черчилль.
– Он не так далеко на севере, – подал голос Пепис из-за соседнего стола. – Бостон лежит севернее на полтора градуса широты.
– Мы не ошибемся, посоветовав ему назвать его в свою честь…
– Чарльстон? Это название уже использовано – опять-таки в Бостоне.
– Тогда в честь его брата? Однако Джемстаун уже есть в Виргинии.
– О чём речь? – спросил Даниель.
– О Новом Амстердаме. Наш монарх получил его в обмен на Суринам, – сказал Черчилль.
– Говорите, сэр, – ещё могут быть бродяги в Дорсете, которые вас не слышали! – захохотал Пепис.
– Король просил Королевское общество подыскать название для города, – очень тихо продолжал Черчилль.
– М-м-м… его брат ведь вроде как завоевал это место? – спросил Даниель. Он знал ответ, но не мог указывать таким людям.
– Да, – многозначительно произнёс Пепис. – Это была часть атлантической кампании Йорка – перво-наперво он отбил у голландцев несколько гвинейских портов, богатых золотом и рабами, а затем с попутным пассатом отплыл к следующей добыче – Новому Амстердаму.
Даниель отвесил ему лёгкий поклон и продолжил:
– Если нельзя использовать имя «Джеймс», быть может, воспользоваться титулом ? В конце концов, Йорк – город на севере нашего восточного побережья, но не так далеко к северу…
– Уже думали, – мрачно отвечал Пепис. – Есть Йорктаун в Виргинии.
– А может, Нью-Йорк? – предложил Даниель.
– Умно… однако слишком очевидное производное от «Новый Амстердам», – заметил Черчилль.
– Если мы назовём его Нью-Йорк, то получится, что в честь города Йорка, а нам надо в честь герцога Йоркского, – ехидно возразил Пепис.
Даниель сказал:
– Вы, разумеется, правы…
– Да полно вам! – Уилкинс хлопнул ладонью по столу, разбрызгивая пиво и фосфор во все стороны. – Не педантствуйте, мистер Пепис. Все поймут, что это означает.
– По крайней мере все, кто достаточно умён, – вставил Рен.
– Э… ясно… вы предлагаете более тонкий подход, – пробормотал сэр Уинстон Черчилль.
– Давайте занесём его в список, – предложил Уилкинс. – Чем больше мы придумаем названий с «Джеймс» и «Йорк», тем лучше.
Сэр Уинстон Черчилль одобрительно хмыкнул – а может, он просто прочищал горло или подзывал служанку.
– Как вам будет угодно… моё дело маленькое, – сказал Даниель. – Я так понимаю, что демонстрация господина Роота была принята благосклонно?
По какой-то причине все разом покосились на графа Апнорского.
– Она шла успешно, – отвечал Пепис, придвигаясь к Даниелю, – пока мистер Роот не пригрозил отшлёпать графа. Не смотрите на него, не смотрите на него.
Продолжая спокойно говорить, Пепис взял Даниеля под руку и развернул от Апнора. Очень некстати, потому что Даниель только что различил слова «Исаак Ньютон» и намеревался подслушать.
Пепис провел Даниеля мимо Уилкинса, который в этот момент добродушно шлёпал по задику служанку. Трактирщик позвонил в колокольчик, и все задули свет; теперь в таверне светился лишь обретший новую силу фосфор. Все сказали «Ух ты!», и Пепис вытащил Даниеля на улицу.
– Вы знаете, что господин Роот получает фосфор из мочи?
– Ходят такие слухи, – отвечал Даниель. – Мистер Ньютон разбирается в алхимии лучше меня: он сказал, что Енох Красный пытался по старинному рецепту получить из урины философскую ртуть и случайно наткнулся на фосфор.
– Да, и рассказывает целую историю о том, как нашёл рецепт в Вавилонии. – Пепис закатил глаза. – Придворные слушали как зачарованные. Так или иначе, для сегодняшней демонстрации он собрал мочу из Уайт-холла и выпаривал её бесконечно на барже посреди Темзы. Не стану мучить вас подробностями, довольно сказать, что, когда он закончил и зрители перестали хлопать, все придворные как один начали сравнивать лучезарность короля с лучезарностью фосфора…
– Полагаю, это было обязательно…
Уилкинс, грохнув дверью, вышел из таверны, по-видимому, с единственной целью: посмотреть , как Даниелю будут пересказывать эту историю.
– Граф Апнорский высказался в том духе, что причиной всему некая особая субстанция – королевский гумор, – пронизывающая тело монарха и выделяемая с мочой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103