Штанины у брюк цвета хаки были заботливо подвернуты, но спор-
тивные туфли, надетые на босу ногу, давно просили каши.
Сатоко вдруг захотелось рассмотреть это лицо повнимательней. Накло-
нившись, она попыталась вглядеться в то, что было прикрыто ладонью.
Лицо оказалось неожиданно молодым: резко очерченные брови и правильной
формы нос.
Наклоняясь все ближе, Сатоко вдруг задела газеты, служившие незна-
комцу постелью, - и внезапный резкий бумажный шорох расцарапал черную
тишину...
Мужчина проснулся - в темноте сверкнули белки его глаз, - и огром-
ная рука вдруг схватила Сатоко за запястье.
Она не почувствовала никакого страха. Даже и не пытаясь освободить-
ся, в какой-то миг озарения Сатоко лишь подумала: "Вот как... Значит,
прошли уже все эти двадцать лет!"
И черный лес Императорского Дворца затопила мертвая тишина.
МИСИМА ЮКИО
ЦВЕТЫ ЩАВЕЛЯ
Перевела Юлия Коваленина
Он достал из кармана мячик - и забросил в высокое Небо.
Голубое Небо.
Небо приняло мячик, подняло к себе - и очень быстро вернуло.
Мальчик поймал мяч и снова забросил - так, будто бы он завладел
этим Небом.
А потом он вдохнул в себя воздух, глубоко-глубоко. Никогда еще, ни
в доме, ни на улице, он не мог так дышать: то была больше еда, чем ды-
хание. Набирая полный рот воздуха, он ощущал странный вкус и запах -
голубое небо и белые облака... откуда пришли к нему эти запах и вкус -
он не знал; только чувствовал, что все-таки знает источник.
Вновь его охватила радость.
От постижения Истины - источника вкуса и запаха. И он познал теперь
суть земли.
Земля начала свой танец, схожий с биением сердца. Лес, все, что бы-
ло в лесу, заиграли музыку к этому танцу. И он понимал все - музыку,
танец. Пел лес, пело море зеленых полей к северу от холма, пели ма-
ленькие пичужки. В этот самый момент он смог бы даже заговорить с эти-
ми птахами.
Мальчик забрался в лес у подножия - и заблудился. Взошла луна. И
внезапно - из тени леса вышел к нему человек.
- Куда вы идете?
- Я отправился в путешествие, но кое-что забыл дома...
- Дома? Вы - про тот серый брошенный дом на холме, что зовется
"тюрьма"?
- Да, мой дом так зовется - "тюрьма"... - Так отвечал человек, уди-
вившись.
- Вы, наверное, узник, и вы что-то забыли в своей тюрьме? А когда
найдете, то снова выйдете?..
Мальчик поймал взгляд мужчины - и долго не отводил глаз. Глаза
мальчугана походили на осеннее озеро - такое чистое, что можно было
пересчитать все песчинки на дне. Пугала эта чистота. Пугала своим со-
вершенством... Когда видишь чистейший жемчуг - долго-долго боишься
прикоснуться к нему рукой: так пугает он тайнами своей чистоты.
- Да, все так, - промолвил в ответ мужчина.
Он еще бормотал это - а мальчик уже бросился к нему, и спрятал лицо
в протянутых навстречу руках, и заплакал...
В тон ему заплакал и соловей на высоком дереве.
- Вы не должны оттуда выходить!.. Нам запретят играть здесь, на
холме... Возвращайтесь обратно в свой серый дом.
Вздохнув, человек посмотрел на луну. Глаза его были так же чисты,
как и глаза Акахико.
- У меня был ребенок; такой же маленький мальчик...
- Где же он сейчас?
- Сейчас он - чайка, и летает над морем. И когда он охотится, отыс-
кивая серебро рыбьей чешуи среди волн, то окунает шею в воду. И гово-
рит: "меня умертвили в сером вечернем море, мой убийца - на черном
дне. И пока не поднимется он на поверхность, я обязан ждать здесь, за-
виснув над этим морем..."
- О чем вы?!
И человек продолжал:
- Дьявол, убивший ту бедную чайку, нашел себе путь на поверхность.
И знаешь, кто показал ему этот путь? Ты... И я сделаю тебя счастливым.
Я возвращаюсь в тюрьму.
На краю леса осужденный покидает ребенка - и взбирается по склону,
возвращаясь в свой серый дом.
Год проходит.
И когда снова распускается щавель - из ворот тюрьмы появляется ос-
вобожденный. Мальчики, его друзья, уже ждут его.
Освобожденный выходит:
Много яркого света повсюду. Дети бегут к нему и садятся вокруг на
траву.
Блеск, сияние и повсюду - распустившийся щавель.
Дети смотрят вниз - и там, у подножья холма, вдруг замечают они,
постепенно надвигается на них что-то большое и черное. Это - женщины.
Мать Акихико. Мать Тосико. Три, четыре... Их шаги холодны и бесчувс-
твенны. Они приближаются - и хватают своих детей за руки:
- Ты трогал руками преступника? Какая дрянь!.. - И вытирают детские
руки носовыми платками. Человек все следит, как мелькают, взлетая, их
платки. Женщины в ярости начинают кричать на него. Молча человек нак-
лоняется - и, сорвав цветы щавеля, дает детям: каждому - по цветку, и
уходит прочь, не оглядываясь. У каждого из детей теперь в правой руке
- по цветку.
- Брось это! Брось! - Колючи глаза матерей.
Цветы щавеля. Попадав на землю, все блестят и блестят в заходящем
солнце.
Ах, цветы щавеля: красным жаром - в похолодевшей траве...
МИСИМА ЮКИО
ФИЛОСОФСКИЙ ДНЕВНИК МАНЬЯКА-УБИЙЦЫ,
ЖИВШЕГО В СРЕДНИЕ ВЕКА
Перевела Юлия Коваленина
...месяца ...числа
Двадцать Пятый сегун бакуфу Муромати, Асикага Еситори, будет убит.
Перед толпою женщин в украшенных лилиями и пионами одеяниях Сегун
величественно возлежит, попыхивая трубочкой с опиумом, позвякивая ле-
ниво колокольчиками разноцветного заморского стекла. Он не подозрева-
ет, что перед ним его убийца. Скорее наоборот - не Сегун ли этот чело-
век, размышляет он... Кровь из застывшей, насупленной брови убитого
распишет своей киноварью бахрому роскошных одежд.
Убийце известно Нечто.
Сказано: лишь убивая, способен убийца достигать совершенства. Этот
Сегун - не потомок убийц.
...месяца ...числа
Убивать - мое движение себя. Убивать - мое открытие себя. Мостик к
давно забытому рождению. Как во сне - сколь прекрасен убийца в своем
совершенстве посреди великого Хаоса... Убийца - изнанка Создателя. Эта
великая Общность, когда Восторг и Уныние сливаются воедино...
Убить даму Рэйко на Севере. Красота того мира, когда, ахнув, она
отпрянет, заворожила меня. Ибо нет на свете стыда сильнее, чем смерть.
Она скорее похожа на человека, радующегося тому, что его убивают;
какое-то странное задумчивое спокойствие появилось в ее глазах.
На острие моего клинка чувствовалась одна тяжесть умиротворения -
тяжесть обрушивающихся лавиной золота, серебра и парчи. И клинок убий-
цы, как это ни странно, будто удерживал изо всех сил эту уходившую ду-
шу. Непревзойденная красота, и - жестокая красота в этом стремлении
удержать...
...Теперь маленький белый, будто фарфоровый, подбородок всплывает
из тьмы ликом призрака ночи...
...месяца ...числа
Заход солнца для убийцы мучительно болезнен - именно для его духа
подходит более всего сияющий закат.
1 2 3 4 5
тивные туфли, надетые на босу ногу, давно просили каши.
Сатоко вдруг захотелось рассмотреть это лицо повнимательней. Накло-
нившись, она попыталась вглядеться в то, что было прикрыто ладонью.
Лицо оказалось неожиданно молодым: резко очерченные брови и правильной
формы нос.
Наклоняясь все ближе, Сатоко вдруг задела газеты, служившие незна-
комцу постелью, - и внезапный резкий бумажный шорох расцарапал черную
тишину...
Мужчина проснулся - в темноте сверкнули белки его глаз, - и огром-
ная рука вдруг схватила Сатоко за запястье.
Она не почувствовала никакого страха. Даже и не пытаясь освободить-
ся, в какой-то миг озарения Сатоко лишь подумала: "Вот как... Значит,
прошли уже все эти двадцать лет!"
И черный лес Императорского Дворца затопила мертвая тишина.
МИСИМА ЮКИО
ЦВЕТЫ ЩАВЕЛЯ
Перевела Юлия Коваленина
Он достал из кармана мячик - и забросил в высокое Небо.
Голубое Небо.
Небо приняло мячик, подняло к себе - и очень быстро вернуло.
Мальчик поймал мяч и снова забросил - так, будто бы он завладел
этим Небом.
А потом он вдохнул в себя воздух, глубоко-глубоко. Никогда еще, ни
в доме, ни на улице, он не мог так дышать: то была больше еда, чем ды-
хание. Набирая полный рот воздуха, он ощущал странный вкус и запах -
голубое небо и белые облака... откуда пришли к нему эти запах и вкус -
он не знал; только чувствовал, что все-таки знает источник.
Вновь его охватила радость.
От постижения Истины - источника вкуса и запаха. И он познал теперь
суть земли.
Земля начала свой танец, схожий с биением сердца. Лес, все, что бы-
ло в лесу, заиграли музыку к этому танцу. И он понимал все - музыку,
танец. Пел лес, пело море зеленых полей к северу от холма, пели ма-
ленькие пичужки. В этот самый момент он смог бы даже заговорить с эти-
ми птахами.
Мальчик забрался в лес у подножия - и заблудился. Взошла луна. И
внезапно - из тени леса вышел к нему человек.
- Куда вы идете?
- Я отправился в путешествие, но кое-что забыл дома...
- Дома? Вы - про тот серый брошенный дом на холме, что зовется
"тюрьма"?
- Да, мой дом так зовется - "тюрьма"... - Так отвечал человек, уди-
вившись.
- Вы, наверное, узник, и вы что-то забыли в своей тюрьме? А когда
найдете, то снова выйдете?..
Мальчик поймал взгляд мужчины - и долго не отводил глаз. Глаза
мальчугана походили на осеннее озеро - такое чистое, что можно было
пересчитать все песчинки на дне. Пугала эта чистота. Пугала своим со-
вершенством... Когда видишь чистейший жемчуг - долго-долго боишься
прикоснуться к нему рукой: так пугает он тайнами своей чистоты.
- Да, все так, - промолвил в ответ мужчина.
Он еще бормотал это - а мальчик уже бросился к нему, и спрятал лицо
в протянутых навстречу руках, и заплакал...
В тон ему заплакал и соловей на высоком дереве.
- Вы не должны оттуда выходить!.. Нам запретят играть здесь, на
холме... Возвращайтесь обратно в свой серый дом.
Вздохнув, человек посмотрел на луну. Глаза его были так же чисты,
как и глаза Акахико.
- У меня был ребенок; такой же маленький мальчик...
- Где же он сейчас?
- Сейчас он - чайка, и летает над морем. И когда он охотится, отыс-
кивая серебро рыбьей чешуи среди волн, то окунает шею в воду. И гово-
рит: "меня умертвили в сером вечернем море, мой убийца - на черном
дне. И пока не поднимется он на поверхность, я обязан ждать здесь, за-
виснув над этим морем..."
- О чем вы?!
И человек продолжал:
- Дьявол, убивший ту бедную чайку, нашел себе путь на поверхность.
И знаешь, кто показал ему этот путь? Ты... И я сделаю тебя счастливым.
Я возвращаюсь в тюрьму.
На краю леса осужденный покидает ребенка - и взбирается по склону,
возвращаясь в свой серый дом.
Год проходит.
И когда снова распускается щавель - из ворот тюрьмы появляется ос-
вобожденный. Мальчики, его друзья, уже ждут его.
Освобожденный выходит:
Много яркого света повсюду. Дети бегут к нему и садятся вокруг на
траву.
Блеск, сияние и повсюду - распустившийся щавель.
Дети смотрят вниз - и там, у подножья холма, вдруг замечают они,
постепенно надвигается на них что-то большое и черное. Это - женщины.
Мать Акихико. Мать Тосико. Три, четыре... Их шаги холодны и бесчувс-
твенны. Они приближаются - и хватают своих детей за руки:
- Ты трогал руками преступника? Какая дрянь!.. - И вытирают детские
руки носовыми платками. Человек все следит, как мелькают, взлетая, их
платки. Женщины в ярости начинают кричать на него. Молча человек нак-
лоняется - и, сорвав цветы щавеля, дает детям: каждому - по цветку, и
уходит прочь, не оглядываясь. У каждого из детей теперь в правой руке
- по цветку.
- Брось это! Брось! - Колючи глаза матерей.
Цветы щавеля. Попадав на землю, все блестят и блестят в заходящем
солнце.
Ах, цветы щавеля: красным жаром - в похолодевшей траве...
МИСИМА ЮКИО
ФИЛОСОФСКИЙ ДНЕВНИК МАНЬЯКА-УБИЙЦЫ,
ЖИВШЕГО В СРЕДНИЕ ВЕКА
Перевела Юлия Коваленина
...месяца ...числа
Двадцать Пятый сегун бакуфу Муромати, Асикага Еситори, будет убит.
Перед толпою женщин в украшенных лилиями и пионами одеяниях Сегун
величественно возлежит, попыхивая трубочкой с опиумом, позвякивая ле-
ниво колокольчиками разноцветного заморского стекла. Он не подозрева-
ет, что перед ним его убийца. Скорее наоборот - не Сегун ли этот чело-
век, размышляет он... Кровь из застывшей, насупленной брови убитого
распишет своей киноварью бахрому роскошных одежд.
Убийце известно Нечто.
Сказано: лишь убивая, способен убийца достигать совершенства. Этот
Сегун - не потомок убийц.
...месяца ...числа
Убивать - мое движение себя. Убивать - мое открытие себя. Мостик к
давно забытому рождению. Как во сне - сколь прекрасен убийца в своем
совершенстве посреди великого Хаоса... Убийца - изнанка Создателя. Эта
великая Общность, когда Восторг и Уныние сливаются воедино...
Убить даму Рэйко на Севере. Красота того мира, когда, ахнув, она
отпрянет, заворожила меня. Ибо нет на свете стыда сильнее, чем смерть.
Она скорее похожа на человека, радующегося тому, что его убивают;
какое-то странное задумчивое спокойствие появилось в ее глазах.
На острие моего клинка чувствовалась одна тяжесть умиротворения -
тяжесть обрушивающихся лавиной золота, серебра и парчи. И клинок убий-
цы, как это ни странно, будто удерживал изо всех сил эту уходившую ду-
шу. Непревзойденная красота, и - жестокая красота в этом стремлении
удержать...
...Теперь маленький белый, будто фарфоровый, подбородок всплывает
из тьмы ликом призрака ночи...
...месяца ...числа
Заход солнца для убийцы мучительно болезнен - именно для его духа
подходит более всего сияющий закат.
1 2 3 4 5