Где-то на полпути, он задержался,
неосторожно выпустив Леончика. Долговязый племянник тут же воспользовался
предоставленной ему свободой и убрел в неведомом направлении, затерявшись
среди толчеи. Дядюшка испугано принялся озираться и на время забыл обо
мне. Я мог бы поступить также, как Леончик, но я чувствовал какую-то
нелепую ответственность перед взрослыми, берущимися меня опекать и я
попросту присел на корточки.
Странно это все происходило. Машина - или автобус, как некоторые ее
называли, продолжала стоять на мелководье и никуда не перемещалась.
Зачем-то водителю понадобилось съехать с берега в воду, и потому садились
прямо в Лагуне, заходя в волны по пояс, и никто не помогал в раскрытых
дверях, отчего посадка утомительно затягивалась. Охваченный волнением, я
слушал, о чем говорят окружающие и тоскливыми глазами поглядывал на
остающихся на берегу. Старейшина, рослый и мускулистый мужчина, суетливо
размахивал руками, не то прощаясь, не то отдавая последние распоряжения.
Только что он вручил водителю пачку малиновых пропусков. Насколько я
понял, благодаря именно этим бумажкам нас должны были везти в злополучную
даль. Выглядел старейшина более чем смущенным. Еще недавно он сам убеждал
нас, что машина придет пустой и каждому достанется по мягкому удобному
месту возле окна. Пропуск являлся правом на подобное место. Теперь же все
видели, что в автобусе уже сидят и единственные свободные места успели
занять нахальные Мэллованы. С невольным упреком люди нет-нет да и
посматривали на старейшину. Внимая шушуканью соплеменников, я тоже начинал
все больше беспокоиться. Такой большой автобус - и ни одного свободного
места! Это поражало, загодя переполняя смутной обидой, хотя я не знал еще
- страшно это или нет - не иметь своего места в Пути.
Читая легкую панику на лицах знакомых людей, я неожиданно столкнулся
с прищуренным взглядом Лиса. Дерзкая его компания хранила полнейшее
спокойствие, выгодно отличаясь от суетящихся родичей. Во всяком случае так
они старались это представить. Продолжая стоять чуть в стороне от общей
толпы, они дерзко циркали слюной, демонстрируя друг дружке, как глубоко им
плевать на царящую вокруг суету, на поездку, на пальмы, на предстоящую
разлуку с родиной.
О, как мне захотелось подобно им всунуть кулачки в карманы штанов и
небрежно поциркать сквозь зубы! Я развернул голову до шейного хруста, с
безнадежной завистью сознавая, что ничего у меня не получится. Циркать я
тоже не умел, как читать и писать - как многое-многое другое. И все-таки,
не выдержав, я поднялся и, чуть отвернувшись от людей, со всей силы
циркнул. Плевок позорной паутинкой протянулся от подбородка к коленям.
Нагнувшись и делая вид, что почесываюсь, я стер плевок ладошкой.
- Куда ты снова подевался?
Голос раздался откуда-то сверху, и в следующий миг я взлетел на плечи
к дядюшке Пину. Унылая макушка Леончика оказалась возле моей голой,
опесоченной ступни, и я не без удовольствия поскреб пяткой по ежику его
волос.
- Счастливого пути, малыш!
Это кричал старейшина. Я закрутил головой, пытаясь отыскать его среди
пестроты лиц и на крошечное мгновение среди прочих выхватил сморщенный лоб
и седую бороду старика Пэта, моего учителя и партнера по играм, моего
ежедневного собеседника. Я моргнул, и Пэт тут же куда-то задевался. В этой
толчее сосредоточить на ком-нибудь взгляд было совершенно невозможно.
- Держи! - дядюшка Пин сунул мне в руки мешок с вяленой рыбой, и
через несколько секунд мы очутились внутри автобуса. Что-то гаркнул
водитель - красномордый сердитый молодец, и ватага Лиса лениво зашлепала
за нами следом. Едва они забрались в салон, как всех нас качнуло. Автобус
оказался на редкость сильным существом. Он взрычал так, что закричи мы все
разом, нам и тогда бы не удалось заглушить его рыка. Он ревел, выл и полз,
разгребая ребристыми шинами песок и мелководье Лагуны, вспенивая воду,
толкая собственное тело и всех нас в загадочном, одному ему известном
направлении. Огромный его корпус заметно раскачивался, покрякивая от веса
пассажиров, и все же он заметно разгонялся.
Мы валялись кто где, так и не успев толком устроиться. Дядюшка Пин с
оханьем потирал ушибленное плечо и ругал рыбьего бога. Самым чудесным
образом он сумел удержать меня, не позволив упасть. Ценой собственного
плеча.
Я поискал глазами и обнаружил, что мешок с продуктами исчез.
Похитительница, младшая Мэллованка, делала мне нос и напропалую
гримасничала. Она так увлеклась этим развеселым занятием, что неосторожно
опустила мешок к себе на колени. Она забыла, что я отнюдь не разделяю
миролюбивых взглядов старика Пэта и потому от души радовалась эластичности
своего язычка, ядовитым хитросплетениям перепачканных пальчиков. Шагнув к
ней, я треснул преступницу по затылку и двумя руками уцепился за мешок.
Подумать только, опять Мэллованы! Всюду и кругом! Как мог многомудрый Пэт
заступаться за них?..
Возвращался я, как отступающий краб - пятясь задом и с опаской
наблюдая, как все больше и больше свирепых мордашек опасного семейства
оборачивается в мою сторону. К счастью, в эту напряженную минуту на сцену
выступил дядюшка Пин. Отвлекшись от своего ноющего плеча и, мигом
разобравшись в конфликте, он показал сразу всем Мэлловановским отпрыскам
свой темный костлявый кулак. Честно сказать, не такая уж грозная штука -
дядин кулак, но для малолетних Мэллованов этого оказалось достаточно.
Сердито шипя, они замерли на своих местах, не переступая рубикона. И
только тут я догадался посмотреть в затуманенные окна.
Мы уже не ползли и даже не ехали, - мы неслись среди песчаных,
изборожденных морщинами барханов, оставляя за собой клубящийся пыльный
шлейф. Песок и мелкие камешки стучались и терлись о стекла, еще более
затуманивая пролетающие пейзажи. Отчего-то казалось, что я часто, не ко
времени моргаю. Это проскакивали мимо нас высокие пальмы и ветвистые
баобабы. Пока я разбирался с чертовыми воришками, наш Путь уже начался! С
досады я чуть было не разревелся. Все было смазано с самого начала!
Во-первых, я циркнул себе на колено, во-вторых, не успел, как следует,
попрощаться со старейшиной и стариком Пэтом, в-третьих, я не захватил с
собой горсть песка, как замышлял это сделать перед посадкой. В довершении
всего я не проследил за первыми мгновениями Пути, не кинул последнего
взгляда на Лагуну, на остающихся там соплеменников. Излишне добавлять, что
все мы по-прежнему сидели и лежали на полу, лишенные обещанных мест,
подпрыгивая на крутых ухабах, давая Мэллованам еще один повод для
насмешек.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11
неосторожно выпустив Леончика. Долговязый племянник тут же воспользовался
предоставленной ему свободой и убрел в неведомом направлении, затерявшись
среди толчеи. Дядюшка испугано принялся озираться и на время забыл обо
мне. Я мог бы поступить также, как Леончик, но я чувствовал какую-то
нелепую ответственность перед взрослыми, берущимися меня опекать и я
попросту присел на корточки.
Странно это все происходило. Машина - или автобус, как некоторые ее
называли, продолжала стоять на мелководье и никуда не перемещалась.
Зачем-то водителю понадобилось съехать с берега в воду, и потому садились
прямо в Лагуне, заходя в волны по пояс, и никто не помогал в раскрытых
дверях, отчего посадка утомительно затягивалась. Охваченный волнением, я
слушал, о чем говорят окружающие и тоскливыми глазами поглядывал на
остающихся на берегу. Старейшина, рослый и мускулистый мужчина, суетливо
размахивал руками, не то прощаясь, не то отдавая последние распоряжения.
Только что он вручил водителю пачку малиновых пропусков. Насколько я
понял, благодаря именно этим бумажкам нас должны были везти в злополучную
даль. Выглядел старейшина более чем смущенным. Еще недавно он сам убеждал
нас, что машина придет пустой и каждому достанется по мягкому удобному
месту возле окна. Пропуск являлся правом на подобное место. Теперь же все
видели, что в автобусе уже сидят и единственные свободные места успели
занять нахальные Мэллованы. С невольным упреком люди нет-нет да и
посматривали на старейшину. Внимая шушуканью соплеменников, я тоже начинал
все больше беспокоиться. Такой большой автобус - и ни одного свободного
места! Это поражало, загодя переполняя смутной обидой, хотя я не знал еще
- страшно это или нет - не иметь своего места в Пути.
Читая легкую панику на лицах знакомых людей, я неожиданно столкнулся
с прищуренным взглядом Лиса. Дерзкая его компания хранила полнейшее
спокойствие, выгодно отличаясь от суетящихся родичей. Во всяком случае так
они старались это представить. Продолжая стоять чуть в стороне от общей
толпы, они дерзко циркали слюной, демонстрируя друг дружке, как глубоко им
плевать на царящую вокруг суету, на поездку, на пальмы, на предстоящую
разлуку с родиной.
О, как мне захотелось подобно им всунуть кулачки в карманы штанов и
небрежно поциркать сквозь зубы! Я развернул голову до шейного хруста, с
безнадежной завистью сознавая, что ничего у меня не получится. Циркать я
тоже не умел, как читать и писать - как многое-многое другое. И все-таки,
не выдержав, я поднялся и, чуть отвернувшись от людей, со всей силы
циркнул. Плевок позорной паутинкой протянулся от подбородка к коленям.
Нагнувшись и делая вид, что почесываюсь, я стер плевок ладошкой.
- Куда ты снова подевался?
Голос раздался откуда-то сверху, и в следующий миг я взлетел на плечи
к дядюшке Пину. Унылая макушка Леончика оказалась возле моей голой,
опесоченной ступни, и я не без удовольствия поскреб пяткой по ежику его
волос.
- Счастливого пути, малыш!
Это кричал старейшина. Я закрутил головой, пытаясь отыскать его среди
пестроты лиц и на крошечное мгновение среди прочих выхватил сморщенный лоб
и седую бороду старика Пэта, моего учителя и партнера по играм, моего
ежедневного собеседника. Я моргнул, и Пэт тут же куда-то задевался. В этой
толчее сосредоточить на ком-нибудь взгляд было совершенно невозможно.
- Держи! - дядюшка Пин сунул мне в руки мешок с вяленой рыбой, и
через несколько секунд мы очутились внутри автобуса. Что-то гаркнул
водитель - красномордый сердитый молодец, и ватага Лиса лениво зашлепала
за нами следом. Едва они забрались в салон, как всех нас качнуло. Автобус
оказался на редкость сильным существом. Он взрычал так, что закричи мы все
разом, нам и тогда бы не удалось заглушить его рыка. Он ревел, выл и полз,
разгребая ребристыми шинами песок и мелководье Лагуны, вспенивая воду,
толкая собственное тело и всех нас в загадочном, одному ему известном
направлении. Огромный его корпус заметно раскачивался, покрякивая от веса
пассажиров, и все же он заметно разгонялся.
Мы валялись кто где, так и не успев толком устроиться. Дядюшка Пин с
оханьем потирал ушибленное плечо и ругал рыбьего бога. Самым чудесным
образом он сумел удержать меня, не позволив упасть. Ценой собственного
плеча.
Я поискал глазами и обнаружил, что мешок с продуктами исчез.
Похитительница, младшая Мэллованка, делала мне нос и напропалую
гримасничала. Она так увлеклась этим развеселым занятием, что неосторожно
опустила мешок к себе на колени. Она забыла, что я отнюдь не разделяю
миролюбивых взглядов старика Пэта и потому от души радовалась эластичности
своего язычка, ядовитым хитросплетениям перепачканных пальчиков. Шагнув к
ней, я треснул преступницу по затылку и двумя руками уцепился за мешок.
Подумать только, опять Мэллованы! Всюду и кругом! Как мог многомудрый Пэт
заступаться за них?..
Возвращался я, как отступающий краб - пятясь задом и с опаской
наблюдая, как все больше и больше свирепых мордашек опасного семейства
оборачивается в мою сторону. К счастью, в эту напряженную минуту на сцену
выступил дядюшка Пин. Отвлекшись от своего ноющего плеча и, мигом
разобравшись в конфликте, он показал сразу всем Мэлловановским отпрыскам
свой темный костлявый кулак. Честно сказать, не такая уж грозная штука -
дядин кулак, но для малолетних Мэллованов этого оказалось достаточно.
Сердито шипя, они замерли на своих местах, не переступая рубикона. И
только тут я догадался посмотреть в затуманенные окна.
Мы уже не ползли и даже не ехали, - мы неслись среди песчаных,
изборожденных морщинами барханов, оставляя за собой клубящийся пыльный
шлейф. Песок и мелкие камешки стучались и терлись о стекла, еще более
затуманивая пролетающие пейзажи. Отчего-то казалось, что я часто, не ко
времени моргаю. Это проскакивали мимо нас высокие пальмы и ветвистые
баобабы. Пока я разбирался с чертовыми воришками, наш Путь уже начался! С
досады я чуть было не разревелся. Все было смазано с самого начала!
Во-первых, я циркнул себе на колено, во-вторых, не успел, как следует,
попрощаться со старейшиной и стариком Пэтом, в-третьих, я не захватил с
собой горсть песка, как замышлял это сделать перед посадкой. В довершении
всего я не проследил за первыми мгновениями Пути, не кинул последнего
взгляда на Лагуну, на остающихся там соплеменников. Излишне добавлять, что
все мы по-прежнему сидели и лежали на полу, лишенные обещанных мест,
подпрыгивая на крутых ухабах, давая Мэллованам еще один повод для
насмешек.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11