Василий Шукшин
Сильные идут дальше
Всю темную осеннюю ночь ровно и сильно дул ветер. Байкал к утру здорово раскачало. Утром ветер поослаб, но волны катились высокие - поседевший Байкал сердито шумел, хлестал каменистый берег, точно на нем хотел выместить теперь всю злость, какую накопил за тревожную ночь. На берегу собрались туристы, отдыхающие. Смотрели на Байкал, бросали ему в рассерженную морду палки. Кто-то, глядя на эти палки, обнаружил такую закономерность:
- Смотрите, чем дальше палка от берега, тем дольше ее не выбрасывает.
- Да.
- Простите, сэр, это велосипед.
- Почему?
- Это давно известно. Корабли в шторм стараются уйти подальше от берега.
- Я думал не о законе, как таковом, а о том, что это похоже на людей.
- ??
- Сильные идут дальше. В результате: в шторм… в житейский, так сказать, шторм выживают наиболее сильные - кто дальше отгребется.
- Это слишком умно…
- Это слишком неверно, чтобы быть умным.
- Почему?
- Вопрос: как оказаться подальше от берега?
- Я же и говорю: наиболее сильные…
- А может быть, так: наиболее хитрые?
- Это другое дело. Возможно…
- Ничего не другое. Есть задача: как выжить в житейский шторм? И есть решение ее: выживают наиболее «легкие» - любой ценой. Можно за баркас зацепиться…
- Это по чьему-то опыту, что ли?
- По опыту сильных.
- Я имел в виду другую силу - настоящую.
- Важен результат…
Очкарики… Все образованные, прочитали уйму книг… О силе стоят толкуют. А столкни сейчас в воду любого - в одну минуту пузыри пустит. Очки дольше продержатся на воде.
Вот в этом - что очки дольше держатся на воде, чем сам очкарик, - никогда в своей жизни не сомневался Митька Ермаков. Он в этот час тоже вышел глянуть на Байкал. Постоял на берегу (разговор очкариков слышал), криво улыбнулся и пошел к воде…
Но надо хоть немного рассказать о Митьке. Митька - это ходячий анекдот, так про него говорят. Определение броское, но мелкое и о Митьке говорящее не больше, чем то, что он - выпивоха. Вот тоже - показали на человека - выпивоха… А почему он выпивоха, что за причина, что за сила такая роковая, что берет его вечерами за руку и ведет в магазин? Тут тремя словами объяснишь ли, да и сумеешь ли вообще объяснить? Поэтому проще, конечно, махнуть рукой - выпивоха, и все. А Митька… Митька - мечтатель. Мечтал смолоду. Совсем еще юным мечтал, например, собраться втроем-вчетвером, оборудовать лодку, взять ружья, снасти и сплыть по рекам к Ледовитому океану. А там попытаться продвинуться по льду к Северному полюсу. Мечтал также отправиться в поисковую экспедицию в Алтайские горы - искать золото и ртуть. Мечтал… Много мечтал. Все мечтают, но другие - отмечтали и принялись устраивать свою жизнь… подручными, так скажем, средствами. Митька превратился в самого нелепого, безнадежного мечтателя - великовозрастного. Жизнь лениво жевала его мечты, над Митькой смеялись, а он - с упорством неистребимым - мечтал. Только научился скрывать от людей свои мечты. А мечты были - одна причудливее другой. Вот, допустим, узнал он одну травку… Травка - так себе, неказистая, почти все знают ее, но никто не знает, что этой травкой можно лечить… рак. А Митька знает. Он по ночам, чтобы никто не видел, собирает с фонариком эту травку, настаивает и лечит направо и налево рак легких, рак печени, рак матки - лечит злой, омерзительный рак. Любой. В три дня. Славу Митьке поют великую, поговаривают, не отлить ли ему при жизни золотой памятник в рост. Митька только криво улыбается на эту затею, пьет шампанское, живет с женщинами, вылеченными им от рака… И напоминает людям, как они смеялись над ним. К нему - запись со всего земного шара. Митька по утрам обходит скорбные ряды и показывает пальцем: «Можно» - «Подождать» - «Подождать» - «Можно» - «Срочно ко мне». Лечит сперва тех, кто победней и помоложе. Женщины до тридцати идут вне очереди. Митька жесток: наставит мужу рога, не задумается. И живет он с женщинами, вылеченными от рака, не таясь, открыто. И пусть только мужья заикнутся, что… Раза два было: мужья возмутились. Благодарные женщины чуть не выцарапали им глаза. Ученые и президенты ползают на коленях перед Митькой: «Скажи, что за травка?» Митька криво улыбается. «Вы по ней ходите». - «Скажи!» - «Фигу вам!» Бывает, что он кричит на президентов: «Трепачи! Слюнтяи! Только болтать умеете!» Принимает Митька на берегу Байкала. У него огромный двухэтажный дом, причем весь второй этаж спальня. Там у него гигантские фикусы, ковры на полу, ковры на стенах, туалетные столики, столики для газет и журналов, ширмы… На подоконнике - увлажнитель с «Шипром».
В нетрезвом состоянии Митька проговаривается, но никто не понимает - о чем он?
- Да, знаю! - кричит Митька в магазине. - Но вам не скажу. Фигу вам!
- Чего ты, Митька?
- Вы по ней ходите. Ногами ее топчете, а дотумкать - вот!.. - Митька стучит себя по лбу и криво улыбается. - Не дано.
Вот это вот только и знают люди - бред, глупости. И еще - всякие «хохмы» про Митьку. Вроде этой.
Летом Митька уходит с геологоразведочными партиями и ходит до холодов (почему-то он ужасно гордится и важничает: «Я - сезонник»). Однажды он пришел в поселок среди лета. И, не заходя домой, протопал в аптеку. В аптеке были люди. Девушка-аптекарь отпускала лекарство. Девушка та была очень и очень миленькая, беленькая, в белом халатике. В мечтах своих Митька то и дело лечил ее от рака. В аптеке - уютно, пахнет немощью. Митька бухнул в угол вещмешок, подошел к прилавку бородатый, пропахший дымом, смолой и болотами, и громко сказал:
- Мне триста штук презервативов, пожалуйста.
Ну, замешательство… Аптекарша покраснела. Одна старушка в очереди даже перекрестилась. Тишина. Этот «сундукявичус», как его прозвали в одной партии, опять:
- Триста презервативов. И счет.
Нет, чтобы отозвать аптекаршу в сторонку и тихонько объяснить ей: так и так, нужно это для того, чтобы делать взрывы в мокрых забоях. Нет, Митька непременно должен «отмочить хохму».
…Итак, Митька, послушав рассуждения о сильных и несильных, криво улыбнулся и пошел к воде. И начал снимать фуфайку, пиджак…
- Освежиться, что ли, малость! - сказал он.
- Куда вы? - удивились очкарики. - Вы же простынете! Вода - пять градусов.
- Простынете.
Митька даже не посмотрел на очкариков (там была женщина, которую он с удовольствием бы вылечил от рака). Снял рубаху, штаны… Поднял большой камень, покидал с руки на руку - для разминки. Бросил камень, сделал несколько приседаний и пошел волнам навстречу. Очкарики смотрели на него.
- Остановите его, он же захлебнется! - вырвалось у девушки (девушка - еще и в штанишках, черт бы их побрал с этими штанишками. Моду взяли!)
- Морж, наверно.
- По-моему, он к своим тридцати шести добавил еще сорок градусов.
Митька взмахнул руками, крикнул:
- Эх, роднуля!
1 2