У очень многих американцев еще есть работа. Когда-то я частенько заглядывал в эти офисы -приносил им хорошие сигары, а они выставляли мне выпивку. Днем ходил в публичную библиотеку -- сидел там за столом, читал...
-- Надо же! Ученый, студент. Только подумать! Целый день сидит в библиотеке! -- воскликнула Энн, покачивая головой; на глазах у нее выступили слезы -- впервые.-- Бедняжка Сэм. И что же ты читал?
-- Все старые газеты -- "Таймс", "Уорлд", старую "Америкэн", за период с двадцатого по двадцать девятый год. Какое я получал удовольствие, читая о событиях тех дней, о Линдберге1, Кулидже2, Доне Макгро. Ах, какие славные были годы! Я даже нашел там свою фотографию. Семнадцатого мая двадцать шестого года в отеле "Астор" устраивали бал владельцев предприятий, производивших одежду. Мы с тобой сидели впереди, в первом ряду; на мне смокинг и бумажная шляпа. Тогда, на той фотографии, волосы мои еще черные. Ты помнишь?
-- Помню.
-- Мне нужно было умереть в двадцать девятом...-- Сэм оторвал руки от лица.
В дверь позвонили -- два коротких, резких звонка.
-- Это Сюзн,-- определила Энн.-- Вечно забывает ключи.
Сэм встал со стула.
-- Пойду лягу.-- И направился в спальню.
-- Не забудь принять таблетку аспирина, Сэм,-- напомнила Энн.
-- Да, непременно.-- Он затворил за собой дверь спальни.
Энн медленно -- ведь она уже совсем немолодая леди -- пошла по вестибюлю открыть Сюзн входную дверь.
ПАМЯТНИК
-- На кой черт мне сдался его личный запас?! -- заявил Макмагон -твердо, убежденно; подышал на стакан, осторожно его вытер.-- У меня свое мнение о его личном запасе.
Мистер Гриммет с печальным видом сидел у стойки на высоком стуле, а Тезинг лишь пожимал плечами, как продавец, который еще не отказывается окончательно от намерения навязать свой товар, а лишь переходит на более удобную позицию для новой атаки. Макмагон поднял к свету еще один стакан своими чистыми, холеными пальцами бармена, старательно вытер его с самым серьезным и решительным видом и густо покраснел до корней волос, включая и лысую лужайку на голове,-- ее не скрывала густо напомаженная прическа.
У бара, в передней части ресторана, никого не было. Сейчас, в три часа дня, в глубине зала о чем-то спорили трое официантов. Каждый день, ровно в три, в этом укромном уголке собирались трое официантов, чтобы кое о чем поспорить.
-- Фашизм,-- говорил один,-- это репетиция накануне открытия большого кладбища.
-- Ты где вычитал эту фразу? -- поинтересовался второй.
-- Какое тебе дело? Вычитал где вкуснее, и все тут.
-- Ты же итальянец,-- обратился третий официант к первому.-- Вшивый итальяшка!
-- Эй, вы там! -- резко обернувшись, крикнул ссорящимся официантам Тезинг.-- Приберегите-ка подобные дискуссии для дома! Здесь вам ресторан, а не "Мэдисонсквер гарден".-- И снова стал с интересом наблюдать, как Макмагон ловко вытирает, натирает до блеска стаканы.-- Однако многие лучшие бары в городе,-- сменил он тон на вкрадчивый, мелодичный,-- находят применение нашим личным запасам.
-- Многие лучшие бары в городе,-- подхватил Макмагон, заработав еще энергичнее полотенцем,-- давно стоит превратить в школы верховой езды.
-- Смешно! -- Тезинг засмеялся вполне естественно, без натуги.-- Очень смешно, правда, мистер Гриммет?
-- Послушай, Билли,-- Гриммет подался вперед и не обращал никакого внимания на Тезинга,-- нужно прислушиваться к разумным суждениям. Если ты смешиваешь напиток, кто определит цену ячменя -- его составной части? В этом и заключается высший класс для всех коктейлей в мире.
Макмагон промолчал: щеки его еще гуще покраснели, не отставала и лысина на голове. Перевернув стаканы вверх дном, он ставил их на жестяную стойку со звонким треньканьем, которое передавалось выстроившимся рядами на полках чистым стаканам, и эти мелодичные звуки разносились по всему пустому ресторану.
Небольшого роста, полный, крепко сбитый, бармен перемещался за своей стойкой заранее рассчитанными, точными движениями и в такой своеобразной манере, что любой, наблюдающий за ним в эту минуту, мог бы определить, в каком он сейчас пребывает настроении: весел, печален, мрачен, угрюм или чем-то взволнован и расстроен. Все это сразу было видно и по тому, как он смешивает напиток или ставит стакан на стойку.
Сейчас, в эту минуту, он сердит -- и мистер Гриммет это отлично чувствовал. Ссоры с ним он не хотел, но нужно было спасать деньги. Словно в салюте он протянул руку к Тезингу.
-- Скажи мне правду, Тезинг,-- медленно произнес он.-- Неужели твой личный запас настолько не годен?
-- Ну, многим нравится,-- так же медленно ответил Тезинг.-- Превосходен как компонент для смешанного продукта.
-- Годится только для полировки! -- заявил Макмагон, оглядывая свои полки.-- Особенно хорош в качестве проявителя.
Тезинг засмеялся -- он всегда так смеялся от девяти утра до шести вечера.
-- Очень остроумно! -- похвалил он.-- Какой у нас потрясающе остроумный бармен!
Макмагон, резко повернувшись на каблуках, посмотрел на него, слегка опустив голову на грудь.
-- Я тебя не обманываю,-- возразил Тезинг,-- все честно.
-- Вот что я хочу сказать тебе, Макмагон,-- подхватил Гриммет, глядя ему прямо в глаза.-- На нашем личном запасе можно сэкономить по семь долларов на ящике.
Макмагон начал вдруг насвистывать всем знакомую мелодию -- теноровую партию из "Паяцев",-- вперив взгляд в потолок и машинально вытирая стаканы. Мистеру Гриммету очень хотелось в эту минуту его уволить, и он вдруг вспомнил, что, по крайней мере, не реже чем дважды в месяц у него возникало такое желание, и довольно сильное.
-- Прекрати свистеть,-- вежливо обратился он к нему.-- Мы здесь обсуждаем серьезные дела.
Макмагон свистеть прекратил, но все равно мистеру Гриммету очень хотелось сейчас его уволить -- дать пинка под зад.
-- Времена нынче хорошими не назовешь,-- снова начал мистер Гриммет ласково, убедительно, испытывая горячую ненависть к себе самому из-за выбранной тактики: какого черта он тут ломается перед своим же служащим? -Запомни, Макмагон,-- президента Кулиджа давно нет в Белом доме. Я последний человек в мире, который способен себя скомпрометировать в отношении качества напитков, но нельзя забывать, что мы люди деловые и к тому же сейчас на дворе тридцать восьмой год.
-- Личный запас Тезинга,-- равнодушно сказал Макмагон,-- способен навсегда испортить желудок здоровой лошади.
-- Муссолини! -- донесся до них возбужденный голос первого официанта из глубины ресторана.-- Каждый день, когда иду по Бродвею,-- встречаю там сорок пять актеров, которые куда лучше сыграли бы его роль.
-- Хочу сказать тебе одну вещь, Макмагон,-- снова подчеркнуто холодно обратился к нему мистер Гриммет.-- Не забывай, что я владелец этого ресторана.
Макмагон снова стал насвистывать арию из "Паяцев".
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56