Он почтительно уступает ей дорогу и извиняется.) Прошу прощения, мисс.
Японка . Провалиться мне на этом месте! Родную дочку не признал!
Дулитл . Лопни мои глаза! Элиза!
Хигинс . Кто это? Она?
Пикеринг . Боже мой, ну и ну!
Элиза . А верно, я как придурковатая выгляжу?
Хигинс . Придурковатая?
Миссис Пирс (у двери). Прошу вас, мистер Хигинс, не говорите лишнего, а то девушка Бог весть что о себе возомнит.
Хигинс (спохватившись). Ах да, да, совершенно верно, миссис Пирс. (Элизе.) Черт знает, что у вас за идиотский вид.
Миссис Пирс . Пожалуйста, сэр!
Хигинс (поправляясь). Я хотел сказать, очень глупый вид.
Элиза . Вот надену шляпку, так будет получше. (Берет свою шляпу, надевает ее и с непринужденностью светской дамы шествует к камину.)
Хигинс . Ей-богу, новая мода! А ведь могло выглядеть ужасно!
Дулитл (с отцовской гордостью). Батюшки, вот не думал, что ее можно отмыть до такой красоты, хозяин. Она делает мне честь, верно?
Элиза . Подумаешь, великое дело здесь мытой ходить! Вода в кране и тебе горячая, и холодная, плескайся, сколько влезет. Полотенца пушистые, а вешалка под ними такая горячая, что пальцы обожжешь, и щетки мягкие есть, чтобы тереться, а уж мыла полная чашка, и запах от него – ну, что твой первоцвет. Теперь понятно, почему все леди такие намытые ходят. Мытье им одно удовольствие. Вот посмотрели бы они, как оно нам достается!
Хигинс . Очень рад, что моя ванна пришлась вам по вкусу.
Элиза . И вовсе не все мне по вкусу. Уж как там хотите, а я скажу – не постесняюсь. Вот миссис Пирс знает.
Хигинс . Какой-нибудь непорядок, миссис Пирс?
Миссис Пирс (мягко). Пустяки, сэр. Право, не стоит говорить об этом.
Элиза . Покалечить я его хотела, вот что. Со стыда не знаешь, куда глаза девать. Потом-то я справилась, взяла да полотенце на него и навесила.
Хигинс . На кого?
Миссис Пирс . На зеркало, сэр.
Хигинс . Дулитл, вы слишком строго воспитали свою дочь.
Дулитл . Я? А я ее и не воспитывал. Так разве постегаешь ремнем для порядку. Вы уж не взыщите, хозяин. Не привыкла она еще – вот в чем штука. Поживет у вас, так научится свободному поведению, как в ваших кругах полагается.
Элиза . Не стану я учиться свободному поведению: я не какая-нибудь, я девушка порядочная.
Хигинс . Элиза, если вы еще раз скажете, что вы порядочная девушка, отец заберет вас домой.
Элиза . Как же, заберет! Держи карман шире! Плохо вы моего папашу знаете. Он сюда пришел, чтобы из вас деньжат выжать да нализаться как следует – только и всего.
Дулитл . А что мне еще с деньгами делать! В церковную кружку бросить, что ли? (Элиза показывает ему язык. Он так взбешен этим, что Пикерингу приходится встать между ними.) Ты у меня язык попридержи да смотри, не вздумай с этим джентльменом разные штучки откалывать, а то я тебе по первое число всыплю. Поняла?
Хигинс . Не хотите ли вы дать ей еще какие-нибудь наставления, Дулитл? Или, может быть, благословить ее на прощанье?
Дулитл . Нет, хозяин. Не такой я отпетый дурак, чтобы своим деткам выложить все, что знаю. С ними и без того не совладаешь. Хотите, чтоб Элиза ума набралась, возьмите ремень, хозяин, да поучите ее сами. Счастливо оставаться, джентльмены! (Направляется к двери.)
Хигинс (повелительно). Стойте! Вы должны регулярно навещать свою дочь. Это ваш отцовский долг. У меня есть брат священник, он поможет вам направить ее.
Дулитл (уклончиво). Ну как же, как же. Я приду, хозяин. На этой неделе, правда, не смогу, работаю очень далеко. Но малость попозже можете на меня рассчитывать. Всего доброго, джентльмены! Всего доброго, мэм! (Снимает шляпу перед миссис Пирс, но та не отвечает на его приветствие, и он направляется к двери. Обернувшись на пороге, он подмигивает Хигинсу, видимо, соболезнуя ему по поводу тяжелого характера миссис Пирс; затем уходит вслед за ней.)
Элиза . Не верьте вы этому старому брехуну. Да он скорее согласится, чтобы вы на него бульдога напустили, чем священника. И не ждите – он сюда скоро не сунется.
Хигинс . Мы не очень жаждем видеть его, Элиза. А вы?
Элиза . А я уж и подавно. Век бы мне его не видеть. Срамит меня только с мусором возжается, вместо того чтоб свое дело делать.
Пикеринг . Чем он занимается, Элиза?
Элиза . Людям зубы заговаривает да денежки в свой карман перекачивает. А сам-то он – землекоп. Бывает, и теперь берется за лопату, когда поразмяться захочет, и хорошие деньги зашибает. А вы больше не хотите звать меня мисс Дулитл?
Пикеринг . Простите, мисс Дулитл, я оговорился.
Элиза . Да нет, я не обижаюсь. Просто очень уж это красиво получается мисс Дулитл. А можно мне сейчас такси нанять и проехаться по Тотенхэм Корт-роуд? Я бы там вышла и велела подождать. Вот бы наши девчонки утерлись – пусть знают свое место. Разговаривать с ними я бы, понятное дело, не стала.
Пикеринг . Лучше подождите, пока вам принесут новое модное платье.
Хигинс . Кроме того, заняв высокое положение, не следует забывать старых друзей. Мы это называем снобизмом.
Элиза . Нет уж, вы меня теперь с ихней компанией не путайте. Было время, насмехались они надо мной почем зря, а теперь я им нос утру. Конечно, если я получу новые модные платья, можно и подождать. Больно мне заиметь их охота. Миссис Пирс говорит, что вы мне разные дадите – одни днем носить, другие ночью в постель надевать. А по-моему, чего деньги зря переводить, раз в них никому не покажешься? А потом, мне и думать страшно: зимой раздеваться да на ночь холодные вещи на себя напяливать!
Миссис Пирс (возвращается). Идемте, Элиза. Там принесли платья, нужно примерить.
Элиза . Ууух ты! А… а… а… ах! Уй… ий… и. (Вылетает из комнаты.)
Миссис Пирс (следуя за ней). Не надо носиться сломя голову, моя милая. (Закрывает за собой дверь.)
Хигинс . Трудное нам предстоит дело, Пикеринг.
Пикеринг (убежденно). Да, Хигинс. Очень трудное.
ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ
Приемный день у миссис Хигинс. Еще никого нет. Квартира ее расположена на набережной Челси, и гостиная всеми тремя окнами выходит на реку; только потолок в ней ниже, чем был бы в таком доме, будь он более старинной постройки. Окна – во всю стену. Они распахнуты, открывая доступ на балкон, уставленный цветами в горшках. Слева, если стоять лицом к окнам, – камин; в правой стене, поближе к углу, – дверь. Миссис Хигинс воспитана на Моррисе и Берн-Джонсе, и ее жилище разительно отличается от квартиры ее сына на Уимпол-стрит: ни лишней мебели, ни полочек, ни безделушек. Посреди комнаты – просторная тахта. Подушки и парчовое покрывало на ней, ковер на полу, моррисовские обои и моррисовские набивные занавеси на окнах – вот и все убранство гостиной, но оно настолько изысканно, что его грешно было бы прятать за нагромождением никому не нужных вещей. На стенах несколько хороших картин (в манере Берн-Джонса, а не Уистлера), лет за тридцать до этого выставлявшихся в галерее Гровнер.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29