.. Понимаешь, я не вижу
принципиальной разницы между Кришной и Зевсом. Если Бог - не
единственный, а верховный, то это называется язычеством. Если у
него есть руки - две или четыре, или восемь, есть голова - одна
или четыре и все прочее, то я вижу за этим портретом фантазию
автора, не слишком богатую. Если Бог провозглашает, что
представитель каждой касты должен заниматься своим делом и не
роптать перед начальством, то, хоть я и не марксист, я не могу
не думать о классовой подоплеке...
- Моисей тут постарался куда больше Кришны...
- Да я же не отстаиваю Библию! И не топлю Веды! Я за
ком-мен-та-рий. За Прапхупаду, за Рамбама, за Владимира
Соловьева.
- Подожди-подожди, - замахал руками Сид. - Я не успеваю
выпить! Это же сразу три тоста: За Прапхупаду - раз, за этого
твоего Рембо - два... Я вообще не понимаю, о чем спор.
Совершенно ясное ведь дело, что всех придумал Жорж...
- Ой, ребята, я же должен ему позвонить! Хорошо, что ты
напомнил. Я сейчас, - и Саня неуверенной поступью направился к
выходу. А Сид продолжал:
- Он так всегда и говорит: "Я вас всех придумал. На самом
деле, кроме меня, ничего не существует. И меня не существует.
Себя я тоже придумал. На самом деле я - мыслящая точка". И он
прав!
- Но почему тогда он, а не я?
- Правильно! Именно так... думают примитивные умы. И он, и
ты - ведь точка-то одна. Но она, скажем так, шизует. Устраивает
себе комнату смеха, королевство кривых зеркал. Все зеркала
разные, и в каждой Первичный Жорж отражается по-своему, каждое
поэтому считает себя центральным Жоржем. Но и все остальные
зеркала, отражения и отражения отражений в нем тоже
преломляются по-своему. Поэтому каждый видит свой мир. Многие
зеркала пообтесались друг к другу, как кубики, в одно целое.
Вот тебе и Брахман. Остальные... Вот взглянул Первичный Жорж в
него - оно заискрилось, вообразило себе время, пространство,
отразило все вокруг, отразилось во всем вокруг... Отвернулся
Жорж - смерть. Взглянет еще - вот тебе и новая жизнь, но если
взглянет с другой точки, то и отразится иначе, значит - другое
перерождение. Может - взглянет, может - нет. Так что новая
жизнь не так уж и гарантирована. Но у каждого малого Жоржа,
пока он там в себе отражается, есть способность менять свою
форму. Вот, как ты прожил, так и изменилась оптическая
проводимость, коэффициент преломления...
- Зачет по оптике давно сдавал?
- Вчера. А что?
- Чувствуется... Ничего-ничего. Продолжай. Очень
интересно.
- Превратиться из отражения в Первичного Жоржа ты, как не
крути, не можешь. Что можешь, так это стать из кривого зеркала
- прямым и хоть не преломлять окружающее, а воспринимать его
таким, как есть. Если правда про ад и рай, то, значит, чем
преломленней - тем хуже, а прямой мир - это кайф из кайфов. Но
тут Жорж мне ничего не обещал, и, видимо, прав Фришберг, что
про награду и наказание в следующих жизнях - это воспитательные
сказки для младшего обслуживающего персонала. Пусть будет
достаточной наградой и то, что ты приближаешься к истине, к
истинному пониманию вещей. Может быть, в прямых зеркалах Жорж
отражается постоянно, тогда это и есть долгожданная жизнь
вечная, независимая от прихоти: взглянет - не взглянет...
- А теперь, если заменить "Жорж" на "Кришна", то получится
именно то, во что ты веришь?
- Да, пожалуй, - усмехнулся Сид. - Что-то Сани долго нет.
- А он уже здесь, - подошел Фришберг, и Кошерский в
очередной раз подумал про "вспомни о дураке". - Значит, я очень
извиняюсь и сваливаю. Приятелю своему я позвонил, он ждет вас
через час. Сид, ты проводишь Олега к Коляну Ржевскому?
- К кому?! - Сид не смог скрыть удивления. Вот так
богослов! Но он быстро взял себя в руки и ответил просто: -
Конечно, провожу, о чем разговор. Кошерский, не сомневаюсь, что
тебе будет интересно. Он, правда, несколько странный, этот
Колян...
- Ну, знаешь! Как там у любимого Олегом фольклорного
героя? "Истинно, истинно говорю тебе, жираф в среде верблюдов
слывет уродом, но уродливы верблюды, а жираф - красив".
Точность цитаты не гарантирую. Кажется, Евангелие от Иакова, но
и в этом не ручаюсь.
- Действительно оно. Но, ох, не доверяю я этим
неканоническим писаниям: "Завещание Аарона", "Страдания
Иеремии", "Евангелие от Иакова"...
- Эх, Олежек, я и каноническим-то не доверяю. Хотя тут,
действительно, много путаного. Взять хотя бы ту "блудницу
именем Эсфирь", которая "вопрошала его: "Равви, дозволительно ли
иметь детей?" И ответ его какой-то не по теме, и у блудниц,
по-моему, проблемы обратные... - и Фришберг прощально кивнул.
Уже в спину ему послал Олег свою запоздалую фразу:
- Ну, это-то несложно объяснить...
Глава 10
Девочка красивая
Лежит в кустах нагой.
Другой бы изнасиловал,
А я лишь пну ногой.
О.Григорьев
- Ну, это-то несложно объяснить, - пожал плечами Шимон,
выслушав рассказ Якова об очередных знамениях, чудесах, якобы
совершающихся с его братцем. - Голубь к нему подлетел в надежде
получить какую-нибудь еду. Он же не знал, с кем имеет дело. А
голуби тут вообще наглые. Собака зарычала тоже не от содержания
его слов, а потому что он, когда говорит, постоянно размахивает
руками. Тут не только собака испугается. Ну, а что этот
склеротик Мойша оговорился и вместо "Йошуа Назир" сказал ему
"Йошуа Навин", так даже не считая того, что он выжил из ума уже
тогда, когда мы с тобой еще не родились, но это же так
естественно - оговориться и вместо незнакомого имени произнести
привычное, да к тому же созвучное.
- Ну вот, - мотнул головой Яков якобы разочарованно, а на
самом деле радостно и злорадно. - А он говорит, это все - Бог.
- Он много что говорит. И имей в виду, то, что он
последние дни расхаживает по домам, рассказывает всем о своем
мессианстве и распевает кому и где ни попадя имя Божье, еще
может ему аукнуться.
Тут Яков согласиться не мог. Ему нравилось ходить в гости
вместе с Бар-Йосефом и слушать его рассказы, из которых он
пусть и много не понимал, но старался побольше запомнить. Хотя
бы для того, чтобы пересказать потом Шимону с Борухом и вместе
посмеяться. К тому же в гостях обычно угощали. Святой почти
всегда отказывался: даже в домах правоверных он не был
застрахован от того, что при готовке в еду попала крошка
закваски или капелька крови. Меньшой был куда менее разборчив,
тем более, что со всеми братовыми постами и ограничениями он
ходил вечно голодный. А некоторых слушателей было и просто
интересно понаблюдать. Вот и вчера.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21
принципиальной разницы между Кришной и Зевсом. Если Бог - не
единственный, а верховный, то это называется язычеством. Если у
него есть руки - две или четыре, или восемь, есть голова - одна
или четыре и все прочее, то я вижу за этим портретом фантазию
автора, не слишком богатую. Если Бог провозглашает, что
представитель каждой касты должен заниматься своим делом и не
роптать перед начальством, то, хоть я и не марксист, я не могу
не думать о классовой подоплеке...
- Моисей тут постарался куда больше Кришны...
- Да я же не отстаиваю Библию! И не топлю Веды! Я за
ком-мен-та-рий. За Прапхупаду, за Рамбама, за Владимира
Соловьева.
- Подожди-подожди, - замахал руками Сид. - Я не успеваю
выпить! Это же сразу три тоста: За Прапхупаду - раз, за этого
твоего Рембо - два... Я вообще не понимаю, о чем спор.
Совершенно ясное ведь дело, что всех придумал Жорж...
- Ой, ребята, я же должен ему позвонить! Хорошо, что ты
напомнил. Я сейчас, - и Саня неуверенной поступью направился к
выходу. А Сид продолжал:
- Он так всегда и говорит: "Я вас всех придумал. На самом
деле, кроме меня, ничего не существует. И меня не существует.
Себя я тоже придумал. На самом деле я - мыслящая точка". И он
прав!
- Но почему тогда он, а не я?
- Правильно! Именно так... думают примитивные умы. И он, и
ты - ведь точка-то одна. Но она, скажем так, шизует. Устраивает
себе комнату смеха, королевство кривых зеркал. Все зеркала
разные, и в каждой Первичный Жорж отражается по-своему, каждое
поэтому считает себя центральным Жоржем. Но и все остальные
зеркала, отражения и отражения отражений в нем тоже
преломляются по-своему. Поэтому каждый видит свой мир. Многие
зеркала пообтесались друг к другу, как кубики, в одно целое.
Вот тебе и Брахман. Остальные... Вот взглянул Первичный Жорж в
него - оно заискрилось, вообразило себе время, пространство,
отразило все вокруг, отразилось во всем вокруг... Отвернулся
Жорж - смерть. Взглянет еще - вот тебе и новая жизнь, но если
взглянет с другой точки, то и отразится иначе, значит - другое
перерождение. Может - взглянет, может - нет. Так что новая
жизнь не так уж и гарантирована. Но у каждого малого Жоржа,
пока он там в себе отражается, есть способность менять свою
форму. Вот, как ты прожил, так и изменилась оптическая
проводимость, коэффициент преломления...
- Зачет по оптике давно сдавал?
- Вчера. А что?
- Чувствуется... Ничего-ничего. Продолжай. Очень
интересно.
- Превратиться из отражения в Первичного Жоржа ты, как не
крути, не можешь. Что можешь, так это стать из кривого зеркала
- прямым и хоть не преломлять окружающее, а воспринимать его
таким, как есть. Если правда про ад и рай, то, значит, чем
преломленней - тем хуже, а прямой мир - это кайф из кайфов. Но
тут Жорж мне ничего не обещал, и, видимо, прав Фришберг, что
про награду и наказание в следующих жизнях - это воспитательные
сказки для младшего обслуживающего персонала. Пусть будет
достаточной наградой и то, что ты приближаешься к истине, к
истинному пониманию вещей. Может быть, в прямых зеркалах Жорж
отражается постоянно, тогда это и есть долгожданная жизнь
вечная, независимая от прихоти: взглянет - не взглянет...
- А теперь, если заменить "Жорж" на "Кришна", то получится
именно то, во что ты веришь?
- Да, пожалуй, - усмехнулся Сид. - Что-то Сани долго нет.
- А он уже здесь, - подошел Фришберг, и Кошерский в
очередной раз подумал про "вспомни о дураке". - Значит, я очень
извиняюсь и сваливаю. Приятелю своему я позвонил, он ждет вас
через час. Сид, ты проводишь Олега к Коляну Ржевскому?
- К кому?! - Сид не смог скрыть удивления. Вот так
богослов! Но он быстро взял себя в руки и ответил просто: -
Конечно, провожу, о чем разговор. Кошерский, не сомневаюсь, что
тебе будет интересно. Он, правда, несколько странный, этот
Колян...
- Ну, знаешь! Как там у любимого Олегом фольклорного
героя? "Истинно, истинно говорю тебе, жираф в среде верблюдов
слывет уродом, но уродливы верблюды, а жираф - красив".
Точность цитаты не гарантирую. Кажется, Евангелие от Иакова, но
и в этом не ручаюсь.
- Действительно оно. Но, ох, не доверяю я этим
неканоническим писаниям: "Завещание Аарона", "Страдания
Иеремии", "Евангелие от Иакова"...
- Эх, Олежек, я и каноническим-то не доверяю. Хотя тут,
действительно, много путаного. Взять хотя бы ту "блудницу
именем Эсфирь", которая "вопрошала его: "Равви, дозволительно ли
иметь детей?" И ответ его какой-то не по теме, и у блудниц,
по-моему, проблемы обратные... - и Фришберг прощально кивнул.
Уже в спину ему послал Олег свою запоздалую фразу:
- Ну, это-то несложно объяснить...
Глава 10
Девочка красивая
Лежит в кустах нагой.
Другой бы изнасиловал,
А я лишь пну ногой.
О.Григорьев
- Ну, это-то несложно объяснить, - пожал плечами Шимон,
выслушав рассказ Якова об очередных знамениях, чудесах, якобы
совершающихся с его братцем. - Голубь к нему подлетел в надежде
получить какую-нибудь еду. Он же не знал, с кем имеет дело. А
голуби тут вообще наглые. Собака зарычала тоже не от содержания
его слов, а потому что он, когда говорит, постоянно размахивает
руками. Тут не только собака испугается. Ну, а что этот
склеротик Мойша оговорился и вместо "Йошуа Назир" сказал ему
"Йошуа Навин", так даже не считая того, что он выжил из ума уже
тогда, когда мы с тобой еще не родились, но это же так
естественно - оговориться и вместо незнакомого имени произнести
привычное, да к тому же созвучное.
- Ну вот, - мотнул головой Яков якобы разочарованно, а на
самом деле радостно и злорадно. - А он говорит, это все - Бог.
- Он много что говорит. И имей в виду, то, что он
последние дни расхаживает по домам, рассказывает всем о своем
мессианстве и распевает кому и где ни попадя имя Божье, еще
может ему аукнуться.
Тут Яков согласиться не мог. Ему нравилось ходить в гости
вместе с Бар-Йосефом и слушать его рассказы, из которых он
пусть и много не понимал, но старался побольше запомнить. Хотя
бы для того, чтобы пересказать потом Шимону с Борухом и вместе
посмеяться. К тому же в гостях обычно угощали. Святой почти
всегда отказывался: даже в домах правоверных он не был
застрахован от того, что при готовке в еду попала крошка
закваски или капелька крови. Меньшой был куда менее разборчив,
тем более, что со всеми братовыми постами и ограничениями он
ходил вечно голодный. А некоторых слушателей было и просто
интересно понаблюдать. Вот и вчера.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21