Я не убиваю без крайней необходимости. Н’Кора уже трясётся на виллисе. Я отдал ему всю корреспонденцию. Это славный парень. Он подохнет, но доставит её в сохранности на почту. И как он любит вас! Он прыгал от радости, когда я объявил, что возвращаюсь помочь вам, а ему надо ехать в Бумба одному. И Квали вас любит… А между прочим, не кто иной как Квали виноват в том, что с вами произойдёт. Если бы он не показал пути сюда, а этот путь знал ещё только покойный Ричардс, вы могли бы погулять по белому свету, профессор. Едва ли нам с вами удалось бы поймать ящера там, где мы его вначале искали. Но этому Квали я отплачу… за вашу безвременную кончину. Белые не любят негров с карабинами.
Перси продолжал развязно болтать. Я и не подозревал раньше, что он такой краснобай. Мне начало казаться, что за этой болтовнёй что-то кроется, что он ещё не сказал самого главного. Может быть, не все для меня потеряно? Но, с другой стороны, зачем ему было раскрывать все карты?.. Или это игра кошки с мышью?
Вдруг я вспомнил, что в заднем кармане брюк у меня лежал складной нож. Мои руки были скручены за спиной, но пальцы оставались свободными. Я начал перебирать ими и дотянулся до заднего кармана. Нож был там. Несколько бесценных секунд ушло на то, чтобы зацепить нож пальцем. Наконец, я зажал его в ладони. Теперь надо было открыть лезвие. Это оказалось несложным. Я чуть шевельнулся. Перси бросил на меня внимательный взгляд, но не заметил ничего подозрительного. Он потянулся к бутылке и налил себе виски.
Я уже не слышал того, что он бубнил. Думал только о верёвке, стягивающей мои руки. Удастся ли её перерезать? Я весь дрожал от напряжения. Наконец верёвки ослабели. Кисти рук были освобождены. Я шевельнул локтями и почувствовал, что руки свободны. Я крепко сжал рукоятку ножа. Правда, это был простой охотничий нож, но другого оружия у меня не было. Мои ноги были крепко скручены. Я не мог рассчитывать одним прыжком очутиться возле стола, на котором лежал пистолет. Надо было ждать, чтобы Перси отвернулся. Но он заподозрил неладное. Прервал на полуслове свою болтовню и поспешно шагнул ко мне, не сводя взгляда с моего залитого потом лица.
— Вам, кажется, неудобно лежать, профессор, — начал он и хотел попробовать рукой ослабевшие верёвки.
В тот же момент я изо всех сил ударил его связанными ногами. Он тяжело рухнул на пол, увлекая за собой стол. Треснул палаточный пол, и упавшая палатка прикрыла нас.
Этих нескольких секунд оказалось достаточно, чтобы я перерезал верёвки на ногах и выскользнул из-под брезента. Но и Перси успел подняться на ноги. Он не мог распрямиться; лицо его было перекошено от боли, но в руке у него был пистолет.
— Вот что ты задумал, — прохрипел он, делая шаг по направлению ко мне. — А я ещё хотел избавить его от мучений. Ну, теперь я прострелю тебе ноги и брошу живьём к твоему ящеру. Ха-ха-ха! — он поднял пистолет: — Смеётся тот, кто смеётся…
Последнее слово заглушил выстрел. Он показался мне удивительно далёким. Странно, я даже не почувствовал боли и продолжал крепко сжимать рукоятку ножа. И вдруг я заметил, что выражение лица Перси резко изменилось. В его глазах застыло величайшее изумление, и он медленно повалился навзничь.
Я оглянулся. Ко мне бежал Квали с карабином в руках.
* * *
Я дописываю эти строки в санатории в польских Судетах. Сейчас весна. В открытое окно заглядывает свежая листва молодых берёз. Вдали, за цветущими садами и красными черепичными крышами, белеет красавица Снежка. По возвращении на родину товарищи поместили меня в этот санаторий, и я живу здесь уже несколько месяцев.
Я много думал… В пустынных аллеях старого парка и за письменным столом своей маленькой комнаты снова и снова переживал события последних лет.
Разумеется, я не мог поступить иначе. Моё место здесь, только здесь — на польской земле, которая так гостеприимно встречает меня после многих лет разлуки. Я понимал это и раньше. Заговор, жертвой которого я чуть было не стал, лишь ускорил давно созревшее решение. Мистер Лесли Бейз, мы с вами враги… Мы существа разных миров — мира людей и мира динозавров. Вам нужна была Голконда. Открыв её для вас, я должен был умереть…
Первые недели после возвращения меня одолевали кошмарные сны. Среди них чаще всего повторялся один: элегантный мужчина с брюшком и золотыми зубами заходил в мою палату. Он подходил к светлому прямоугольнику, нарисованному луной на паркете, и я узнавал мистера Лесли Бейза. Он предлагал заключить контракт, уговаривал, шептал о деньгах и вдруг незаметно превращался в тиранозавра. Чудовище надвигалось, раскрывало яростную пасть; я пытался убежать, звал на помощь… Потом появлялся Квали, он прогонял отвратительную бестию, успокаивал меня, брал за руку и уводил на берег реки, поил прозрачной холодной водой. Все растворялось в тумане, и я видел дежурную сестру со стаканом в руках. Эти сны больше не возвращаются. Скоро я еду в Краков; там меня ждёт работа.
И в далёком Конго все меняется. Бельгийцы уходят оттуда. Скоро народ Квали станет свободным.
Я часто думаю о Квали. Тогда, в тот страшный день мы заключили с ним союз братства над телом застреленного Перси Вуффа. Решение пришло сразу, и оно было непоколебимым. Нам с Квали достаточно было одного взгляда, чтобы понять друг друга. Наш уход из мира динозавров должен прозвучать как вызов этому миру. Мы не вернёмся тем путём, которым пришли сюда. И мистер Лесли Бейз никогда не получит своего ящера. Последняя работа палеонтолога Збигнева Турского в мире динозавров останется неоконченной.
Я написал коротенькую записку Джонсону. Может быть, старый охотник даже и не понял её. Затем мы закопали тело Н’Кора. К трупу Вуффа мы не прикоснулись.
Потом приступили к самому главному. Я вложил несколько патронов динамита между брёвнами, закрывающими выход из расщелины, поджёг шнур. Мы с Квали укрылись за скалами. Грохнул взрыв. Выход из расщелины был открыт. Мы ждали. Прошло несколько минут, и тяжёлые прыжки чудовища известили нас, что ящер на свободе. Словно огромная лягушка, он поскакал к реке, тяжело плюхнулся в воду и, распугивая крокодилов, поплыл в сторону озера.
Мы положили в рюкзаки немного продовольствия. Я сунул туда же киноплёнки, дневники и зуб тиранозавра, и мы ушли на север, в джунгли. Настала ночь, и откуда-то издалека донёсся насмешливый хохот. Квали остановился и прислушался.
— Гиена смеётся, — сказал он. — Наверно, над Перси Ух… Гиены всё-таки смеялись последними.
Через неделю мы добрались до берегов Убанги. Смастерили плот и на нём попытались переправиться на северный берег. На середине реки, подхваченный быстрым течением плот развалился. Нам удалось выплыть из быстрины. Квали даже сохранил свой карабин, но рюкзак с плёнками и зубом тиранозавра стал добычей Убанги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16
Перси продолжал развязно болтать. Я и не подозревал раньше, что он такой краснобай. Мне начало казаться, что за этой болтовнёй что-то кроется, что он ещё не сказал самого главного. Может быть, не все для меня потеряно? Но, с другой стороны, зачем ему было раскрывать все карты?.. Или это игра кошки с мышью?
Вдруг я вспомнил, что в заднем кармане брюк у меня лежал складной нож. Мои руки были скручены за спиной, но пальцы оставались свободными. Я начал перебирать ими и дотянулся до заднего кармана. Нож был там. Несколько бесценных секунд ушло на то, чтобы зацепить нож пальцем. Наконец, я зажал его в ладони. Теперь надо было открыть лезвие. Это оказалось несложным. Я чуть шевельнулся. Перси бросил на меня внимательный взгляд, но не заметил ничего подозрительного. Он потянулся к бутылке и налил себе виски.
Я уже не слышал того, что он бубнил. Думал только о верёвке, стягивающей мои руки. Удастся ли её перерезать? Я весь дрожал от напряжения. Наконец верёвки ослабели. Кисти рук были освобождены. Я шевельнул локтями и почувствовал, что руки свободны. Я крепко сжал рукоятку ножа. Правда, это был простой охотничий нож, но другого оружия у меня не было. Мои ноги были крепко скручены. Я не мог рассчитывать одним прыжком очутиться возле стола, на котором лежал пистолет. Надо было ждать, чтобы Перси отвернулся. Но он заподозрил неладное. Прервал на полуслове свою болтовню и поспешно шагнул ко мне, не сводя взгляда с моего залитого потом лица.
— Вам, кажется, неудобно лежать, профессор, — начал он и хотел попробовать рукой ослабевшие верёвки.
В тот же момент я изо всех сил ударил его связанными ногами. Он тяжело рухнул на пол, увлекая за собой стол. Треснул палаточный пол, и упавшая палатка прикрыла нас.
Этих нескольких секунд оказалось достаточно, чтобы я перерезал верёвки на ногах и выскользнул из-под брезента. Но и Перси успел подняться на ноги. Он не мог распрямиться; лицо его было перекошено от боли, но в руке у него был пистолет.
— Вот что ты задумал, — прохрипел он, делая шаг по направлению ко мне. — А я ещё хотел избавить его от мучений. Ну, теперь я прострелю тебе ноги и брошу живьём к твоему ящеру. Ха-ха-ха! — он поднял пистолет: — Смеётся тот, кто смеётся…
Последнее слово заглушил выстрел. Он показался мне удивительно далёким. Странно, я даже не почувствовал боли и продолжал крепко сжимать рукоятку ножа. И вдруг я заметил, что выражение лица Перси резко изменилось. В его глазах застыло величайшее изумление, и он медленно повалился навзничь.
Я оглянулся. Ко мне бежал Квали с карабином в руках.
* * *
Я дописываю эти строки в санатории в польских Судетах. Сейчас весна. В открытое окно заглядывает свежая листва молодых берёз. Вдали, за цветущими садами и красными черепичными крышами, белеет красавица Снежка. По возвращении на родину товарищи поместили меня в этот санаторий, и я живу здесь уже несколько месяцев.
Я много думал… В пустынных аллеях старого парка и за письменным столом своей маленькой комнаты снова и снова переживал события последних лет.
Разумеется, я не мог поступить иначе. Моё место здесь, только здесь — на польской земле, которая так гостеприимно встречает меня после многих лет разлуки. Я понимал это и раньше. Заговор, жертвой которого я чуть было не стал, лишь ускорил давно созревшее решение. Мистер Лесли Бейз, мы с вами враги… Мы существа разных миров — мира людей и мира динозавров. Вам нужна была Голконда. Открыв её для вас, я должен был умереть…
Первые недели после возвращения меня одолевали кошмарные сны. Среди них чаще всего повторялся один: элегантный мужчина с брюшком и золотыми зубами заходил в мою палату. Он подходил к светлому прямоугольнику, нарисованному луной на паркете, и я узнавал мистера Лесли Бейза. Он предлагал заключить контракт, уговаривал, шептал о деньгах и вдруг незаметно превращался в тиранозавра. Чудовище надвигалось, раскрывало яростную пасть; я пытался убежать, звал на помощь… Потом появлялся Квали, он прогонял отвратительную бестию, успокаивал меня, брал за руку и уводил на берег реки, поил прозрачной холодной водой. Все растворялось в тумане, и я видел дежурную сестру со стаканом в руках. Эти сны больше не возвращаются. Скоро я еду в Краков; там меня ждёт работа.
И в далёком Конго все меняется. Бельгийцы уходят оттуда. Скоро народ Квали станет свободным.
Я часто думаю о Квали. Тогда, в тот страшный день мы заключили с ним союз братства над телом застреленного Перси Вуффа. Решение пришло сразу, и оно было непоколебимым. Нам с Квали достаточно было одного взгляда, чтобы понять друг друга. Наш уход из мира динозавров должен прозвучать как вызов этому миру. Мы не вернёмся тем путём, которым пришли сюда. И мистер Лесли Бейз никогда не получит своего ящера. Последняя работа палеонтолога Збигнева Турского в мире динозавров останется неоконченной.
Я написал коротенькую записку Джонсону. Может быть, старый охотник даже и не понял её. Затем мы закопали тело Н’Кора. К трупу Вуффа мы не прикоснулись.
Потом приступили к самому главному. Я вложил несколько патронов динамита между брёвнами, закрывающими выход из расщелины, поджёг шнур. Мы с Квали укрылись за скалами. Грохнул взрыв. Выход из расщелины был открыт. Мы ждали. Прошло несколько минут, и тяжёлые прыжки чудовища известили нас, что ящер на свободе. Словно огромная лягушка, он поскакал к реке, тяжело плюхнулся в воду и, распугивая крокодилов, поплыл в сторону озера.
Мы положили в рюкзаки немного продовольствия. Я сунул туда же киноплёнки, дневники и зуб тиранозавра, и мы ушли на север, в джунгли. Настала ночь, и откуда-то издалека донёсся насмешливый хохот. Квали остановился и прислушался.
— Гиена смеётся, — сказал он. — Наверно, над Перси Ух… Гиены всё-таки смеялись последними.
Через неделю мы добрались до берегов Убанги. Смастерили плот и на нём попытались переправиться на северный берег. На середине реки, подхваченный быстрым течением плот развалился. Нам удалось выплыть из быстрины. Квали даже сохранил свой карабин, но рюкзак с плёнками и зубом тиранозавра стал добычей Убанги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16