Вы сказали, хрюкнул?
— Да. Он издал нечто вроде хрюканья и вдруг выпрямился.
— А-а. Вы смотрели на него, когда он издавал этот звук?
— Нет. Как я сказала, я подумала, что он рыгнул. С ним это часто случается. Случалось. Я, бывало, ворчала по этому поводу. — Она печально покачала головой. — Впрочем, это неважно.
— И вам не пришло в голову на него посмотреть?
— Нет. В тот момент нет. Я продолжала наблюдать за игрой, а когда обернулась посмотреть на него, он сидел выпрямившись. Во время еды он обычно сутулится. А тут сидел абсолютно прямо. Он отложил вилку, и вот тогда-то его вид и показался мне странноватым.
— И затем он сказал вам, что хочет выйти?
— Да. И вышел. Встал и вышел. И больше я его не видела.
— Леди Рильма, постарайтесь вспомнить, — с необычайно встревоженным видом сказал Тайрин, — в тот момент кто-нибудь мог быть рядом с вашим супругом?
— Я смотрела в другую сторону.
— Понятно. И ничего не слышали?
— Нет… погодите.
Тайрин, подняв брови, поглядел на Такстона и Далтона.
— Да, — продолжала леди Рильма. — Теперь припоминаю. В тот момент кое-кто проходил мимо. Когда я посмотрела, он находился между нашим столиком и большим столом.
— Как близко он находился в тот момент, когда вы впервые его увидели?
— Примерно как вон те два джентльмена. — Она указала на гольфистов.
— И он отходил от вашего мужа?
— Трудно сказать. Мне показалось, он просто идет мимо.
— Он мог быть рядом с вашим мужем, когда вы услышали хрюканье?
— Да, полагаю, мог.
Тайрин перевел дыхание.
— И кто был этот человек?
— Брат короля. Принц Трент.
Клуб «Пеликан»
Стальная дверь офиса на втором этаже большого ночного клуба отворилась, и в комнату вошел мужчина в черном смокинге, черном галстуке-бабочке, накрахмаленной рубашке с запонками из оникса, брюках в полоску и туфлях из тисненой черной кожи. Левый лацкан его пиджака украшала бутоньерка из белой гвоздики. Зачесанные назад темные волосы поблескивали в свете ламп.
Вошедший выглядел роскошным и опасным, как дорогой кинжал.
Офис был обставлен изысканной мебелью из светлого дерева и металла, а пол закрыт шикарным белым ковром с длинным ворсом. Мужчина сел за овальный письменный стол, протянул руку и извлек из серебряной шкатулки сигарету. Щелкнув серебряной зажигалкой, он глубоко затянулся. Выпустил в воздух дымок. Подняв трубку стоявшего на столе белого телефона, он нажал три кнопки и после минутной паузы произнес:
— Я здесь. Ну что?
С минуту он выслушивал ответ.
— Где? В баре? Ясно. Кто она? Хорошо. Сейчас спущусь.
Он поднялся и подошел к бару перед зеркалом. Выбрав бутылку виски, налил себе на два пальца, затем разбавил, прыснув пару раз сельтерской, и проглотил напиток одним духом.
Отставив бокал, он поглядел на себя в зеркало, наклонив голову сначала в одну сторону, затем в другую. Удовлетворенный, вышел из помещения и закрыл за собой дверь.
У пианиста был перерыв, и он упорно наигрывал какие-то баллады. Никто его не слушал. Народу собралась большая толпа, все, подогретые выпивкой, шумели и громко смеялись. В воздухе висели клубы дыма. Пахло алкоголем, духами и дешевыми сигаретами. Звякал лед, стучали столовые приборы. Официанты обслуживали посетителей, а уборщики уносили грязную посуду.
Новый посетитель медленно спускался по винтовой лестнице, держа одну руку в кармане. На полпути остановился, вынул изо рта сигарету и оглядел салон.
Какая-то женщина помахала ему рукой. Он сверкнул ей в ответ белозубой улыбкой и поднял руку с сигаретой в пальцах.
Какой-то мужчина окликнул его:
— Джонни!
Он помахал в ответ. За несколькими столиками все люди были ему знакомы. Ещё полвитка по лестнице — и он оказался в общем зале.
Его встретила женщина, которая только что помахала ему рукой. У неё были короткие темные волосы и бледное лицо.
— Дара, дорогая.
— Ах ты, задавака! Где это ты прячешься, таинственный наш?
— Это моя самая таинственная тайна.
— Хо-хо, ты сегодня остришь! Да вообще-то ты ведь никогда за словом в карман не лезешь. Люблю слушать твои каламбуры, малыш. Как тебе нравится мысль сразиться за меня?
— Придется поддаваться?
— В словесном поединке тебе нет равных.
— Сдается мне, я тебя давно здесь не видел.
— Чертовски занята была.
— Все ещё пишешь для журнала?
— Время от времени. Книжное обозрение, работы не густо. В основном пью кофе и гляжу в окно.
— А как твой роман?
— Два года назад написала целых три страницы. Я спринтер, Джон.
— Некоторые из твоих рассказов превосходны.
— Я сейчас покраснею. Но почему только «некоторые»?
Он рассмеялся.
Она потрепала его по щеке.
— Здесь сегодня столько народу собралось. Когда слишком много друзей в одном помещении — это достает. Не о ком посплетничать.
— Тогда я рад, что сейчас тоже здесь.
— Про тебя я говорю только хорошее. Ну ладно, пойду попудрить свой клаксон. Увидимся.
— С удовольствием, миссис Портер.
— Не делай из меня дурочку.
Он прошел мимо столиков, выделяя среди других знакомые лица: Джеральд и Иззи Гольдфарб, Оливер Лебанон, Рейф Лаример, Джефри С. Кацман, Монк Калаган, Руперт Бартлеби, Волтсон Алькотт и Эфраим Скай Фитцхаг с женой Сельмой.
— Всем привет!
— Джон Карни, чтоб мне лопнуть, — воскликнул круглолицый Волтсон Алькотт.
— Только здесь не лопайся, — съязвил Кацман.
— А где же зимний загар? — спросил Алькотт, внимательно изучая Карни сквозь маленькие круглые очки. — Насколько я знаю, в тюрьме ты не был. В монастырь, что ли, ушел?
— Нет, — ответил Карни. — Прятался в большом замке.
— Я слышал, у тебя проблемы.
— Поэтому я вернулся, а прятался как раз не поэтому. Всем сегодня весело?
Отовсюду раздались утвердительные крики.
— Если бы не эта похоронная музыка, — поморщился Джерри Гольдфарб.
— Думаешь, у тебя выйдет лучше? — фыркнул Карни.
— Не боги горшки обжигают.
Карни помахал пианисту и показал на Гольдфарба. Пианист кивнул, остановился и встал из-за инструмента. Гольдфарб кинулся к маленькому роялю, сел и начал наигрывать попурри из своего нового шоу, оживляя его блестящей импровизацией. Играл он так, словно имел четыре руки.
— Теперь Гольдфарб со своей музыкой весь вечер в нашем распоряжении, — сказала Иззи. — Бесплатно. Расслабьтесь и получайте удовольствие.
— Мне нравятся его мелодии, — заявил Руперт Бартлеби. — А вам?
— Ещё бы, не зря же я ежегодно отстегиваю Гильдии композиторов кругленькую сумму, — ответил Карни. — Так что Джерри свое получит.
— А я собираюсь сочинить шоу, — заявил Оливер Лебанон, — которое все превзойдет.
— Саморекламой занимаешься? — усмехнулась Иззи.
— Жизнь заставит.
Скай Фитцхаг встал и прошептал на ухо Карни:
— В баре всего один денг Твила. С женщиной.
— Да, я знаю. Сейчас подойду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56
— Да. Он издал нечто вроде хрюканья и вдруг выпрямился.
— А-а. Вы смотрели на него, когда он издавал этот звук?
— Нет. Как я сказала, я подумала, что он рыгнул. С ним это часто случается. Случалось. Я, бывало, ворчала по этому поводу. — Она печально покачала головой. — Впрочем, это неважно.
— И вам не пришло в голову на него посмотреть?
— Нет. В тот момент нет. Я продолжала наблюдать за игрой, а когда обернулась посмотреть на него, он сидел выпрямившись. Во время еды он обычно сутулится. А тут сидел абсолютно прямо. Он отложил вилку, и вот тогда-то его вид и показался мне странноватым.
— И затем он сказал вам, что хочет выйти?
— Да. И вышел. Встал и вышел. И больше я его не видела.
— Леди Рильма, постарайтесь вспомнить, — с необычайно встревоженным видом сказал Тайрин, — в тот момент кто-нибудь мог быть рядом с вашим супругом?
— Я смотрела в другую сторону.
— Понятно. И ничего не слышали?
— Нет… погодите.
Тайрин, подняв брови, поглядел на Такстона и Далтона.
— Да, — продолжала леди Рильма. — Теперь припоминаю. В тот момент кое-кто проходил мимо. Когда я посмотрела, он находился между нашим столиком и большим столом.
— Как близко он находился в тот момент, когда вы впервые его увидели?
— Примерно как вон те два джентльмена. — Она указала на гольфистов.
— И он отходил от вашего мужа?
— Трудно сказать. Мне показалось, он просто идет мимо.
— Он мог быть рядом с вашим мужем, когда вы услышали хрюканье?
— Да, полагаю, мог.
Тайрин перевел дыхание.
— И кто был этот человек?
— Брат короля. Принц Трент.
Клуб «Пеликан»
Стальная дверь офиса на втором этаже большого ночного клуба отворилась, и в комнату вошел мужчина в черном смокинге, черном галстуке-бабочке, накрахмаленной рубашке с запонками из оникса, брюках в полоску и туфлях из тисненой черной кожи. Левый лацкан его пиджака украшала бутоньерка из белой гвоздики. Зачесанные назад темные волосы поблескивали в свете ламп.
Вошедший выглядел роскошным и опасным, как дорогой кинжал.
Офис был обставлен изысканной мебелью из светлого дерева и металла, а пол закрыт шикарным белым ковром с длинным ворсом. Мужчина сел за овальный письменный стол, протянул руку и извлек из серебряной шкатулки сигарету. Щелкнув серебряной зажигалкой, он глубоко затянулся. Выпустил в воздух дымок. Подняв трубку стоявшего на столе белого телефона, он нажал три кнопки и после минутной паузы произнес:
— Я здесь. Ну что?
С минуту он выслушивал ответ.
— Где? В баре? Ясно. Кто она? Хорошо. Сейчас спущусь.
Он поднялся и подошел к бару перед зеркалом. Выбрав бутылку виски, налил себе на два пальца, затем разбавил, прыснув пару раз сельтерской, и проглотил напиток одним духом.
Отставив бокал, он поглядел на себя в зеркало, наклонив голову сначала в одну сторону, затем в другую. Удовлетворенный, вышел из помещения и закрыл за собой дверь.
У пианиста был перерыв, и он упорно наигрывал какие-то баллады. Никто его не слушал. Народу собралась большая толпа, все, подогретые выпивкой, шумели и громко смеялись. В воздухе висели клубы дыма. Пахло алкоголем, духами и дешевыми сигаретами. Звякал лед, стучали столовые приборы. Официанты обслуживали посетителей, а уборщики уносили грязную посуду.
Новый посетитель медленно спускался по винтовой лестнице, держа одну руку в кармане. На полпути остановился, вынул изо рта сигарету и оглядел салон.
Какая-то женщина помахала ему рукой. Он сверкнул ей в ответ белозубой улыбкой и поднял руку с сигаретой в пальцах.
Какой-то мужчина окликнул его:
— Джонни!
Он помахал в ответ. За несколькими столиками все люди были ему знакомы. Ещё полвитка по лестнице — и он оказался в общем зале.
Его встретила женщина, которая только что помахала ему рукой. У неё были короткие темные волосы и бледное лицо.
— Дара, дорогая.
— Ах ты, задавака! Где это ты прячешься, таинственный наш?
— Это моя самая таинственная тайна.
— Хо-хо, ты сегодня остришь! Да вообще-то ты ведь никогда за словом в карман не лезешь. Люблю слушать твои каламбуры, малыш. Как тебе нравится мысль сразиться за меня?
— Придется поддаваться?
— В словесном поединке тебе нет равных.
— Сдается мне, я тебя давно здесь не видел.
— Чертовски занята была.
— Все ещё пишешь для журнала?
— Время от времени. Книжное обозрение, работы не густо. В основном пью кофе и гляжу в окно.
— А как твой роман?
— Два года назад написала целых три страницы. Я спринтер, Джон.
— Некоторые из твоих рассказов превосходны.
— Я сейчас покраснею. Но почему только «некоторые»?
Он рассмеялся.
Она потрепала его по щеке.
— Здесь сегодня столько народу собралось. Когда слишком много друзей в одном помещении — это достает. Не о ком посплетничать.
— Тогда я рад, что сейчас тоже здесь.
— Про тебя я говорю только хорошее. Ну ладно, пойду попудрить свой клаксон. Увидимся.
— С удовольствием, миссис Портер.
— Не делай из меня дурочку.
Он прошел мимо столиков, выделяя среди других знакомые лица: Джеральд и Иззи Гольдфарб, Оливер Лебанон, Рейф Лаример, Джефри С. Кацман, Монк Калаган, Руперт Бартлеби, Волтсон Алькотт и Эфраим Скай Фитцхаг с женой Сельмой.
— Всем привет!
— Джон Карни, чтоб мне лопнуть, — воскликнул круглолицый Волтсон Алькотт.
— Только здесь не лопайся, — съязвил Кацман.
— А где же зимний загар? — спросил Алькотт, внимательно изучая Карни сквозь маленькие круглые очки. — Насколько я знаю, в тюрьме ты не был. В монастырь, что ли, ушел?
— Нет, — ответил Карни. — Прятался в большом замке.
— Я слышал, у тебя проблемы.
— Поэтому я вернулся, а прятался как раз не поэтому. Всем сегодня весело?
Отовсюду раздались утвердительные крики.
— Если бы не эта похоронная музыка, — поморщился Джерри Гольдфарб.
— Думаешь, у тебя выйдет лучше? — фыркнул Карни.
— Не боги горшки обжигают.
Карни помахал пианисту и показал на Гольдфарба. Пианист кивнул, остановился и встал из-за инструмента. Гольдфарб кинулся к маленькому роялю, сел и начал наигрывать попурри из своего нового шоу, оживляя его блестящей импровизацией. Играл он так, словно имел четыре руки.
— Теперь Гольдфарб со своей музыкой весь вечер в нашем распоряжении, — сказала Иззи. — Бесплатно. Расслабьтесь и получайте удовольствие.
— Мне нравятся его мелодии, — заявил Руперт Бартлеби. — А вам?
— Ещё бы, не зря же я ежегодно отстегиваю Гильдии композиторов кругленькую сумму, — ответил Карни. — Так что Джерри свое получит.
— А я собираюсь сочинить шоу, — заявил Оливер Лебанон, — которое все превзойдет.
— Саморекламой занимаешься? — усмехнулась Иззи.
— Жизнь заставит.
Скай Фитцхаг встал и прошептал на ухо Карни:
— В баре всего один денг Твила. С женщиной.
— Да, я знаю. Сейчас подойду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56